долго шли сюда, а еще дольше собирались. Мы рисковали жизнью ради спасения вашей жемчужины, потому что знали — это благородное дело. И надеялись! — Тай сделала ударение на последнем слове. — Надеялись, что вы оцените наши усердные старания. Вы можете читать мои мыслечувства, поэтому ведаете, как я хочу выиграть эти соревнования. Стать высшей чарой — заветная мечта всей моей жизни. Поэтому мне нужен не только сильный драконорог, но и верный товарищ. Вместе с ним мы придем к победе…

— Турнир важен и для нас, молодая чара, — ответил пан Ярчек. — Мы посылаем на состязания лучших драконорогов, самых умелых стихийников. Вы же знаете чародольские обычаи, уважаемая панянка. Чаклун — это апогей сотрудничества драконорогов и людей. Символ союза и дружбы, победа единения и равенства в вечном споре, где издавна схлестнулись силы драконорожьего и людского разума…

Пан Ярчек замолк, но его речь продолжил сам король:

— Вы отказались от золота, молодые чары… Признаюсь, это произвело на меня впечатление… Возможно, ваши помыслы чисты, а взоры действительно направлены на дорогу знаний… Но ваш путь начался с плохой дороги, с нечестного дела… И все же! — Пан Вужык выпрямил спину с янтарными гребешками и гордо вскинул голову. — Если советники не будут против, я дам вам двоих из нашего молодого потомства — пан Чах Ветротретий и пан Сотек Ветроодиннадцатый могут пойти с вами. Они провинились в некоем неприятном деле. И пусть участие в одной паре с вами послужит им наказанием.

Девушки переглянулись, а Тай быстро поклонилась, отвечая за них двоих согласием, пока король не передумал.

Повинуясь королевскому приказу, двое драконорогов выделились из толпы и, почтительно склонив головы, засеменили на всех своих лапах к центру плато.

— Не больно-то вежливо, — пока они шли, пробурчала Каве. — Интересно, в чем эти несчастные драконы… э-э, тьфу ты… драконороги провинились? Бедняги… Ты посмотри, мы им явно не по душе.

— Придется взять этот молодняк, — тихо-тихо прошептала Тай. — Зато из воздушного рода, Ветротретий и Ветроодиннадцатый. Чур, мне третьего. Он не такой надменный.

Каве глянула на Ветроодиннадцатого, явно не горевшего желанием сотрудничать, да и вообще поглядывающего на девушек довольно презрительно, и приняла решение. Сильно волнуясь, она смело выступила вперед.

— Пан Вужык и уважаемые советники, спасибо вам за оказанную честь. Но… э-э… — быстрый вздох, — не сочтите за наглость… Но я бы хотела попросить одного из каменных драконорогов оказать мне… великую честь и пойти со мной на Чаклун.

На плато воцарилась самая тихая тишина в мире. Казалось, пролети сейчас муха — она бы тут же упала, намертво оглушенная столь выразительным безмолвием.

— Не знаю, как объяснить, но мне бы очень хотелось просить одного из ваших советников, — продолжала ведьма во всеобщем гнетущем молчании. Окончательно упав духом, девушка старалась не смотреть на изумленно-гневное лицо Тай. — Я говорю о… пане Седрике Камнетретьем, ваша милость.

— Ты с ума сошла, чара, — произнес тот. Пожалуй, это были его первые слова за все время. Голос драконорога звучал глухо и немного устало. Каве невольно подумала, что ему, должно быть, очень много лет. Интересно, сколько живут эти существа? И насколько близко он знал прабабку Марьяну, раз серебряный браслет назвал на субастрале именно его имя?

А король сказал:

— Бросить их со скалы, обнаглевших людишек.

Произнесено это было спокойно, равнодушным тоном.

Но вот поддержали пана Вужыка громкими, злыми и горячо одобрительными возгласами.

— Погодите!!!

Каве решила идти до конца: на ходу снимая магический браслет, она кинулась прямо под лапы пану Седрику.

— Взгляните, пан советник! — крикнула она, протягивая ему серебристую ящерку с изумрудными глазами. — Это он сообщил мне ваше имя!

Как ни странно, драконороги тут же затихли. А пан Седрик, наклонив рогатую голову почти до самых рук девушки, весьма пристально рассматривал серебряное ведьминское украшение.

— Это древний браслет! — горячо произнесла Каве, делая вид, что не замечает острый рог-иглу, венчавший морду пана советника. — Он был сотворен в Чародоле. Его закаляли в огне и воде, но главное — он наделен магической душой! Очень сильная ведьма добровольно пожертвовала собой ради его сотворения…

— Как звали эту ведьму, чара Каве?

По кругу драконорогов прошелестел изумленный шепот.

— Он назвал тебя по имени, — радостно прошептала Тай, встав позади карпатской ведьмы. — Это очень хороший знак.

— Я не знаю, — пролепетала, все больше волнуясь, Каве. — Никто не знает… Это было очень давно.

Стальной рог метнулся ближе: на девушку уставился внимательный круглый глаз — фиолетовый, мерцающий в глубине черного зрачка серебристым огнем. Казалось, взгляд пана Седрика прошивал насквозь.

— Ты говоришь правду, — глухо произнес драконорог и отстранился.

Обернувшись к королю, пан старший советник сказал:

— Я согласен выступить на Чаклуне вместе с ведьмой Каве Лизард.

Что тут началось! Драконороги кричали, лопотали и бубнили, словно единый гигантский дракон; они яростно хлопали крыльями, изрыгали из пастей фонтаны огня или воды — кто что умел, и яростно скребли лапами о камень.

К счастью, пан Вужык прекратил безобразие одним коротким взмахом крыльев. Каве успела подметить, что за время поднявшегося гвалта король успел посовещаться с паном Седриком.

— Решено! — величественно произнес драконорожий владыка. — Пан Седрик Камнетретий вызвался добровольно идти с ведьмой Каве на Чаклун. С другой девушкой пойдет пан Чах Ветротретий. Мы удовлетворили вашу просьбу, молодые чары?

Каве с Тай одновременно кивнули. Рыжая чара даже подпрыгнула, будто норовила в пляс пуститься: ее можно было понять, ведь мгновение назад она прощалась с жизнью.

Несмотря на сильное волнение, Каве подметила, с какой радостью пан Чах метнулся к девушкам и как гордо теперь посматривал на пана Сотека Ветроодиннадцатого, освободившегося от навязанного долга, но почему-то сменившего презрительный вид на раздосадованный. Еще бы! Раз пан старший советник согласился сопровождать молодых чар на турнир, то для провинившегося воздушного стихийника такое дело оборачивалось большой честью. Пан Чах был небольшим драконорогом в переливающейся темно- синей чешуе, словно сотканной из обтекаемых чернильных капель. Его глаза, голубые и прозрачные, как бирюза, делали морду с тонким и недлинным черным рогом довольно симпатичной.

После коротких переговоров все формальности были соблюдены. Жемчужину торжественно водрузили на спину все тому же пану Сотеку Ветроодиннадцатому (наверное, опять в наказание), а пан Седрик подставил Каве свою спину. Не заставляя себя долго упрашивать, девушка шустро взобралась по сиренево-черному хребту, и они взмыли в небеса по направлению к столице. Пан Чах радостно устремился за ними, неся на спине усталую и счастливую Тай.

В котловане, где недавно обнаружили Дверь в Скале, открывающую проход в древний Чародол, карпатские маги решили построить в честь этого знаменательного события небольшой торжественный зал для встреч и, хотелось бы верить, междумирных переговоров. Стены котлована, сплошь из каменной