захватить живьем и второго церковника. Глядя на то, как стремительно один за другим разрушаются мои щиты, я швырнул десяток огненных шаров в мага, вынудив того закрыться и прекратить атаку. А пока пламя бушевало вокруг его сияющей защиты, на несколько секунд лишив мага обзора, я приземлился на ноги, ловким перекатом погасив инерцию, а потом швырнул зажатый в руке клинок.

Бросок оказался точным. Мой кинжал угодил церковнику точно в глаз, и его защита сразу же погасла, позволяя моему пламени накинуться на тело мага. Однако мне не нужны были угольки вместо трупа, мне нужно было еще одно доказательство оправданности моих действий, поэтому я впитал энергию пламени в себя и подошел к церковнику. Наклонившись над ним, выдернул кинжал из глазницы и вытер клинок о частично сгоревшую одежду мертвого человека. Но не успел я засунуть его в ножны и заняться своей раной, которая невыносимой болью буквально раскалывала мозг изнутри, как моя интуиция снова заставила меня оглядеться.

Именно поэтому я заметил сверкающую сеть, летевшую на меня и широко раскрывающую свои объятия, которые наверняка были смертельными. Прыгнув ей навстречу, я окутался защитой и полоснул по сети своим клинком, но сразу же понял, чем кинжал отличается от меча. Если Фариаму удалось при встрече с подобным плетением отделаться легким испугом, то мне не повезло. Распадавшаяся сеть все же попыталась схватить меня и буквально прожгла мою весьма неслабую защиту насквозь, быстро достигнув кожи. Меня спасло только то, что я вовремя открыл свои каналы впитывания на полную катушку, поэтому остатки сети, впившись в тело и подарив мне десяток сильных ожогов, быстро потеряли форму, превратившись в энергию, и были мной поглощены. Вот только сильная боль в теле мешала сосредоточиться, поэтому от следующего плетения я просто отпрыгнул в сторону, а спустя мгновение что-то сверкающее, пронесшееся буквально над ухом, взорвалось в проходе, отшвырнув меня ударной волной к последнему нападавшему.

Да, я ошибся, церковников, следивших за мной, было трое. И когда я увидел лицо последнего, то понял, почему он так замешкался, догоняя остальных. Он просто не хотел попадаться мне на глаза, потому что был тем самым священником, с которым я вчера виделся в храме. Он боялся, что я его узнаю, и поэтому следовал на значительном удалении, выполняя роль подстраховки. И вот сейчас, видя, как безнаказанно убивают его коллег, решил вмешаться.

Приземлился после взрыва я не вполне удачно, рухнув на колено, но хуже было то, что несколькими тяжелыми кирпичами мне сильно досталось по спине. Поэтому, чтобы прийти в себя, мне понадобилась секунда, которую с толком использовал церковник. Он сформировал в своих ладонях яркий шар и кинул в меня, рассчитывая добить. Так как я еще работал в режиме энергетического насоса, то просто вытянул вперед кинжал, который и встретился с шаром. Последний снова разорвался с треском и яркой вспышкой, ослепившей меня даже сквозь плотно сомкнутые веки. Энергия, выплеснувшаяся из шара, ошпарила мне кисть и отбросила назад, распластав на камнях и неслабо приложив о них затылком, но была впитана мной без остатка. Понимая, что следующий выстрел святоши может оказаться роковым, я сориентировался по размытой ауре церковника и швырнул в нее кинжал, надеясь, что обожженные пальцы сработают как положено.

Вроде попал. Это я понял по тому, что моя интуиция молчала и не собиралась спасать меня от смертельной опасности. Найдя в своей куртке кармашек с заветной флягой, я с трудом достал ее плохо подчинявшимися пальцами, выдернул зубами пробку и опрокинул в себя, выпивая остатки целебной жидкости. Спустя несколько секунд приятный взрыв в желудке помог справиться с болью, затуманившей разум, и вернуть зрение. Так, я увидел, что в проулке внезапно стало тесно. Откуда-то появились серьезные гномы, весьма похожие на гвардейцев, но без доспехов и формы, вынырнул Шаринон, при одном взгляде на меня сразу же схватившийся за разговорник и начавший кричать о том, что здесь срочно необходимы лекари, вдалеке начали собираться зеваки, не понимавшие, что произошло, ну а я просто лежал на спине и думал о том, что мне опять лишь чудом удалось выжить.

Спустя минуту после окончания схватки я уже смог внятно соображать и сразу попытался подняться. Но мои попытки были остановлены Шариноном, который положил мне на грудь свою ладонь и мягко сказал:

– Не шевелись, Алекс. Сейчас здесь будут королевские лекари.

– Какие, к демонам, лекари?! – возмутился я. – Со мной все уже в норме, и никого звать не нужно. Лучше помоги подняться.

– Но, Алекс, твои ожоги…

– Уже начинают залечиваться, – прервал я пояснения няньки-Шаринона и добавил: – Если ты не в курсе, на соседней улице лежит оглушенный маг, который может очнуться в любой момент. Или думаешь, что твои гвардейцы сами смогут с ним справиться?

Видя, что уговоры бесполезны, гном ухватил меня за руку и мягким рывком помог подняться. Видимо, я слегка переоценил свое состояние, потому что боль вернулась и заставила меня сдавленно охнуть. Похоже, мне серьезно досталось, раз даже лимэль не привел тело в норму. Поддерживаемый Шариноном, я, слегка покачиваясь, осмотрел свои раны. Ну, все оказалось не так плохо, как могло быть. Одежду, конечно, однозначно придется выбросить, но все повреждения ограничились десятком глубоких, тонких и длинных ожогов, оставленных сетью, и одним большим, прожегшим мне плечо почти до кости. Но если мелкие заживали прямо на глазах, то большой это делать совсем не спешил.

Попросив у Шаринона его кинжал, я стиснул зубы и двумя резкими движениями срезал обугленное мясо со своего плеча. Потекла кровь, но я надеялся, что лимэль, все еще продолжающий свое лечебное воздействие на мой организм, быстро залечит эту рану. Ну и не стоило забывать о моей ауре, которая уже начала восстановление тела. Думаю, после ее работы от ожогов останутся только еле заметные шрамы. Вернув кинжал гному, я отмахнулся от его попыток перевязать мое плечо и потопал к оставшемуся в живых магу.

Но не успел я сделать и трех шагов, как в кармане активировались сразу два разговорника. Достав монетки, я сжал их в кулаке и ответил Рену и Алоне:

– Я жив, немного поцарапан. Подробности сообщать нет времени. Потом поговорим.

Да, я понимаю, что родственники будут волноваться, внезапно ощутив мою боль, но у меня сейчас действительно нет ни минуты свободного времени. Ситуация, в которой я оказался, требует незамедлительного разрешения, иначе скоро мне будет еще хуже. Поэтому, стараясь не споткнуться, я шел к своему будущему источнику информации. Проход между домами оказался завален битым камнем и большими кирпичами, отколовшимися от зданий при попадании плетений святоши. Одна из стен была частично разрушена, и в ней зияла большая дыра, позволявшая прекрасно рассмотреть обстановку комнаты. Ох, и будет сюрприз хозяевам, когда они вернутся, подумал я, разглядывая застеленную кровать и большой шкаф рядом с ней. Но эти разрушения оказались не такими масштабными по сравнению с теми, которые я увидел, выйдя на улицу.

Первое плетение церковника врезалось в один из домов и не только разрушило стену первого этажа, но и повредило опорную балку, из-за чего балкон вместе с весьма приличным куском стены рухнул, завалив прохожих. Сейчас на завале трудилось около десятка бойцов Шаринона, стараясь откопать пострадавших, но я мог с уверенностью сказать, что живых в этой мешанине из камня уже не было. Также несколько прохожих оказались буквально разрезанными яркими лучами церковника, десятки получили ушибы от разлетавшихся камней, ну а некоторые, оказавшиеся рядом с местом взрыва, лежали на мостовой и глухо стонали, обожженные вырвавшейся из сверкающего шара энергией.

– Вот за такое вас, уродов, нужно давить как клопов! – сказал я, повернувшись к бесчувственному священнику, которого охраняли двое гвардейцев.

Судя по ауре, он был еще жив, но, судя по кровавому пятну на затылке, ненадолго. Вероятно, один из камней сильно ударил его по голове, и до допроса этот священник мог не дожить. А весь лимэль я уже израсходовал на себя, так что лечить святошу было нечем. Что ж, тогда придется рискнуть и попытаться