Арн настоял на том, чтобы она не отправлялась в путешествие пешком, и когда на рассвете Джоагат крепила котомку к седлу мула, к ней подбежала маленькая Арнальда. Ее белокурые локоны были еще в беспорядке после сна.

– Куда ты уезжаешь? – спросил прелестный херувим.

Джоанна опустилась перед девочкой на колено, чтобы разговаривать с ней на равных.

– В Рим. В волшебный город, где живет Римский Папа.

– Ты любишь Папу Римского больше, чем меня?

Джоанна рассмеялась.

– Никогда не видела его. На свете нет никого, кого я любила бы больше, чем тебя, моя перепелочка – Она погладила мягкие волосы девочки.

– Тогда не уезжай. – Арнальда обняла Джоанну за шею. – Не хочу, чтобы ты уезжала.

Маленькое детское тело прижалось к Джоанне, переполнив нежностью ее сердце. У меня тоже могла бы быть такая девочка, если бы я выбрала другой путь. Я бы обнимала, укачивала… и учила ее. Джоанна вспомнила, как тосковала по Анастасию, когда он ушел. Он оставил ей книгу, чтобы она продолжила учение. Но она сбежала из монастыря в чем была, и теперь ничего не могла подарить этой девочке на прощанье.

Кроме…

Джоанна достала из-под рясы медальон, который носила с тех пор, как Мэтью повесил его ей на шею.

– Это Святая Екатерина. Она была очень умная и сильная, как ты. – И Джоанна рассказала девочке историю Святой Екатерины…

У Арнальды расширились глаза.

– Она была девушкой и сделала это?

– Да. И ты тоже сделаешь, если хорошо выучишь буквы. – Джоанна сняла медальон и надела его на Арнальду. – Теперь она твоя. Позаботься о ней.

Арнальда зажала медальон в кулачке, стараясь не расплакаться.

Джоанна попрощалась с Арном и Боной. Бона протянула ей сверток с провизией и промасленный бурдюк с элем.

– Там хлеб, сыр и немного сушеного мяса. Хватит недели на две, а к тому времени вы уже доберетесь до монастырской гостиницы.

– Спасибо, – сказала Джоанна. – Никогда не забуду вашей доброты.

– Помните, Джоанна, – произнес Арн, – в этом доме вы всегда желанный гость. Это ваш дом.

Джоанна обняла его.

– Продолжай обучение девочки, она умная и жадная до знаний.

Она села на мула. Семейство обступило ее, их лица выражали печаль. Возможно, такова ее судьба, всегда расставаться с теми, кого она любит. Это расплата за странную жизнь, которую она выбрала. Но Джоанна сознательно приняла ее и сожалеть об этом не стоило.

Она пустила мула мелкой рысью. В последний раз махнув рукой на прощанье, Джоанна направилась в сторону южной дороги на Рим.

Анастасий опустил перо, разминая усталые пальцы. Он с гордостью рассматривал только что переписанный лист, еще одно дополнение к его шедевру, Liber pontificalis, «Книге Римских Пап», подробное описание всех современным понтификов.

Анастасий ласково погладил чистый белый пергамент; его еще предстояло заполнить. Когда-нибудь на этих свободных страницах появится описание триумфа и славы его самого как Папы Римского.

Как будет гордиться им его отец, Арсений! Хотя за многие годы члены семьи Анастасия занимали разные почетные должности и носили благородные титулы, трон Папы Римского пока был им недоступен. Однажды Анастасию показалось, что он достиг своей цели, но время и обстоятельства помешали ему.

Теперь настал черед Анастасия. Он оправдает надежды отца, став Папой.

Конечно, это произойдет не сразу. Чрезмерные амбиции Анастасия не затмили его ума, и он понимал, что время еще не пришло. Ему всего тридцать три, и должность премицерия, хотя и влиятельная, все же была слишком мирской, чтобы начинать с нее восхождение на заветный Престол Святого Петра.

Но скоро его положение изменится. Папа Григорий на смертном одре. Как только закончится официальный траур, начнутся выборы нового Папы. Анастасий приложил все свои дипломатические усилия, использовал все свое искусство подкупа и угроз, чтобы эти выборы прошли так, как ему нужно. Следующим Папой будет Сергий, кардинал собора Святого Мартина, слабый и коррумпированный потомок благородного римского рода. В отличие от Григория Сергий понимал, как устроен мир и знал, как выразить благодарность тем, кто помог ему. Анастасий сразу после избрания Сергия будет назначен Епископом Кастеллы – отличная должность, открывающая путь к трону, когда закончится время правления Сергия.

Картина вырисовывалась прекрасная, и только одно нарушало ее полноту: Григорий был все еще жив. Подобно старой виноградной лозе с глубокими корнями, питающими ее из недр земли, старик упрямо цеплялся за жизнь. Рассудительный и благоразумный Григорий во всем проявлял медлительность, даже в переходе в лучший мир.

Он правил семнадцать лет, дольше всех прежних Пап, после незабвенного Льва III. Доброго, скромного, доброжелательного, благочестивого Григория римляне очень любили. Заботливый покровитель множества нищих паломников, он давал им необходимый кров и убежище. Он следил, чтобы во время священных праздников и процессий милостыню раздавали очень щедро.

Анастасий относился к Григорию со смешанным чувством, включавшим удивление и презрение. Удивляясь искренности благочестия и веры Григория, он презирал его за простоту и тугодумие: они позволяли легко манипулировать Папой и обманывать его. Анастасий сам нередко пользовался доверчивостью Папы, но никогда так успешно, как на Поле Лжи, когда он подстроил поражение франкского короля Людовика прямо под носом Григория во время мирных переговоров. Маленькая хитрость оказалась очень прибыльной. Лотар, сын Людовика, отлично знал, как выразить свою благодарность звонкой монетой, и теперь Анастасий был весьма состоятельным человеком. Более того, Анастасию удалось завоевать доверие и получить поддержку Лотара. Какое-то время Анастасий действительно опасался, что союз с франкским наследником ни к чему не приведет. Поражение Лотара при Фонтено могло разрушить все планы. Но Лотар достиг соглашения со своим мятежным братом, заключив Верденский договор, превосходный пример дипломатического мошенничества, позволившего ему вернуть и корону, и земли. Лотар снова был императором. Это должно принести Анастасию немало выгод в будущем.

Звук колокола отвлек Анастасия от размышлений. Колокол прозвонил один раз, второй, третий. Анастасий радостно хлопнул себя по бедрам. Наконец-то!

Он уже облачился в траур, когда послышался долгожданный стук в дверь. В комнату неслышно вошел папский нотариус.

– Папа предстал перед Богом, – сообщил он. – Премицерий, необходимо ваше присутствие у одра.

Они молча шли по лабиринтам Латеранского дворца в личные покои Папы.

– Святой был человек, – прервал молчание нотариус. – Миротворец.

– На самом деле святой, – ответил Анастасий. Про себя же подумал, что лучше места, чем на небесах для него нет.

– Когда еще появится такой же? – Голос нотариуса дрогнул.

Анастасий заметил, что нотариус плакал. Искреннее проявление чувства заинтриговало его. Сам он был гораздо артистичнее и вечно следил за тем, какое впечатление производит каждое его слово и поступок, чтобы проронить слезу в нужней момент. Тем не менее эмоциональность нотариуса напомнила ему, что следует проявить скорбь. Когда они подошли к дверям папской опочивальни, Анастасий глубоко вздохнул и