сияющим башням Виллариса, слушая, как стучат копыта коня, и плавно раскачиваясь в седле…
Движение прекратилось. Джоанна открыла глаза. Над боргом лодки возвышались верхушки деревьев, темные и неподвижные на фоне сумеречного неба. Лодка остановилась.
Над ней послышались голоса, но Джоанна не могла разобрать ни слова. Чьи-то руки вытащили ее из лодки. Она смутно вспомнила, что нельзя позволять им делать это, пока она больна, нельзя, чтобы ее отнесли обратно в Фульду. Джоанна отчаянно отбивалась. Услышав, как кто-то выругался, она почувствовала сильную острую боль в челюсти и больше ничего.
Из темной бездны Джоанна выбиралась очень медленно. В голове стучало, горло пересохло и саднило. Она облизнула сухие губы и ощутила вкус крови. Челюсть болела. Ощупав ее, Джоанна вздрогнула. Ее посетила мысль, о том, где она.
Джоанна лежала на пуховом матрасе в незнакомой комнате. Судя по количеству и качеству мебели, хозяин дома был человеком богатым. Кроме огромной кровати, в которой она лежала, в комнате стояли скамьи, покрытые мягкой тканью, кресло с высокой спинкой и мягкими подушками, длинный дощатый стол, письменный столик, несколько сундуков и комодов, украшенных прекрасной резьбой. Рядом горел камин, а на жаровне лежали две булки, источая приятный аромат.
Неподалеку, спиной к ней, стояла пышная молодая женщина, замешивая тесто. Закончив месить, она стряхнула муку с фартука и повернулась к Джоанне. Затем она быстро подбежала к двери и позвала:
– Муженек! Иди скорее. Твоя гостья проснулась!
В комнату вбежал румяный молодой человек, долговязый и неуклюжий, похожий на цаплю.
– Как она? – спросил он.
Она? Услышав это слово, Джоанна вздрогнула. Посмотрев на себя, она увидела не монашеское одеяние, а женскую рубашку из мягкого голубого полотна.
Они все знают.
Джоанна попыталась подняться с кровати, но руки и ноги словно налились свинцом.
– Не напрягайтесь. – Молодой человек осторожно прикоснулся к ее плечу, укладывая в постель. У него было приятное, честное лицо и большие голубые глаза, напоминающие васильки.
Кто он? Недоумевала Джоанна. Донесет ли он аббату Рабану и другим про то, что я… или он уже сделал это? Действительно ли я его «гостья»? Или пленница?
– П-п-пить, – прохрипела она.
Молодой человек опустил чашку в деревянный бочонок рядом с кроватью и подал Джоанне воды. Он осторожно поднес чашку к ее губам, чтобы она могла напиться не захлебнувшись.
Джоанна схватила чашку и с жадностью стала пить. Прохладная влага показалась самым волшебным напитком, какой ей когда-либо случалось отведать.
Молодой человек предостерег ее:
– Лучше пить понемногу. Прошла неделя пока вам удалось съесть больше нескольких ложек.
Неделя с лишним! Неужели она здесь так долго? Джоанна помнила только, как залезла в лодку, больше ничего.
– Г-где… Где я? – спросила она.
– Вы в поместье лорда Рикульфа, в пятидесяти милях от Фульды. Мы нашли вас в лодке, застрявшей в прибрежном валежнике. Вы были в беспамятстве от лихорадки, но при этом очень сильно отбивались от нас.
Джоанна потрогала болезненный синяк на челюсти.
Молодой человек улыбнулся.
– Простите. По-другому с вами нельзя было обойтись, Хотя и в тяжелом состоянии, но сдачу дали. – Он завернул рукав и показал большой безобразный синяк на правом плече.
– Вы спасли меня, – сказала Джоанна. – Спасибо.
– Пожалуйста. Долг платежом красен. Это за все, что вы сделали для меня и моих родных.
– Неужели… я знаю вас? – удивилась она.
Молодой человек улыбнулся еще шире.
– Похоже, я сильно изменился после нашей последней встречи. Мне тогда было двенадцать, почти тринадцать лет. Посчитаем… – И он начал считать на пальцах по классическому методу Беде. – Это было лег шесть назад. Шесть лет на триста шестьдесят пять дней… как же… две тысячи сто девяносто дней!
Джоанна от удивления вытаращила глаза, узнав юношу.
– Арн! – воскликнула она и сразу попала в его объятья.
В тот день они больше не разговаривали, поскольку Джоанна была очень слаба и Арн не хотел, чтобы она изнуряла себя. Съев несколько ложек бульона, она тотчас заснула.
На следующий день Джоанна почувствовала себя гораздо лучше, и главное – она очень проголодалась. Быстро поглощая хлеб и сыр, Джоанна внимательно слушала рассказ Арна о том, что случилось с момента их последней встречи.
– Как вы и предвидели, аббату так понравился наш сыр, что он принял нас как пребендариев,[9] обещая достойное содержание в обмен на сотню фунтов нашего сыра в год. Но вы должны знать об этом.
Джоанна кивнула. Сыр с голубыми прожилками, неприятный на вид, но божественный на вкус, стал любимейшим лакомством в монастырской трапезной. Гостям монастыря как светского, так и духовного звания этот сыр пришелся весьма по вкусу, поэтому спрос на него неуклонно возрастал.
– Как поживает твоя матушка? – спросила Джоанна.
– Отлично. Она снова вышла замуж за хорошего человека, фермера с собственным дойным стадом, и все молоко идет на изготовление сыра. Дело их растет с каждым днем, живут они счастливо и процветают.
– Не меньше, чем ты. – Джоанна указала на обстановку ухоженной комнаты.
– Своим благополучием я обязан вам, – сказал Арн. – В монастырской школе я научился читать, писать и отлично считать. Все это пригодилось мне, когда дело стало расти и пришлось вести тщательный учет. Узнав о моих способностях, лорд Рикульф взял меня на должность управляющего. Я веду его хозяйство здесь и слежу за охотничьими угодьями, поэтому и нашел вас в лодке.
Джоанна покачала головой, вспоминая, как Арн и его мать шесть лет назад прозябали в убогой лачуге, словно крепостные. Тогда казалось, что они обречены на нищету и полуголодное существование. Теперь же Мадалгис снова вышла замуж, стала процветающей хозяйкой, а ее сын – управляющим могущественного лорда! «
– Вот, – гордо сказал Арн. – Это моя жена Бона и наша дочь Арнальда. – Прелестная молоденькая Бона весело улыбнулась. У семнадцатилетней Боны уже есть дочь, а округлившийся живот свидетельствовал о том, что скоро появится второй ребенок, Арнальда походила на херувима: огромные голубые глаза, светлые локоны, розовые щеки. Восхитительная девочка! Когда она радостно улыбалась Джоанне, на ее нежных щечках обозначились прелестные ямочки.
– Прекрасная семья, – сказала Джоанна.
Арн засиял и подозвал жену и дочь.
– Подойдите и поприветствуйте… – Он смутился. – Как мне называть вас теперь? «Брат Иоанн» как-то не подходит.
– Джоанна. – Имя показалась ей одновременно чужим и знакомым. – Называйте меня Джоанной, потому что это мое настоящее имя.
– Джоанна, – повторил Арн, довольный, что ему так доверяют. – Расскажите нам, как вы стали монахом в бенедиктинском монастыре Фульды, потому что такое едва ли возможно. Как вам это удалось? Что заставило вас так поступить? Кто-нибудь еще знает о вашей тайне? Неужели никто не догадывался?
Джоанна рассмеялась.
– Вижу, время не притупило твоей любознательности.
Скрываться не имело смысла. Джоанна рассказала Арну все, начиная с неортодоксального обучения в школе Дорштадта до жизни в Фульде и принятия духовного сана.
– Значит, монахи до сих пор не знают про вас, – задумчиво проговорил Арн, когда она закончила свой рассказ. – Мы подумали, что вас разоблачили, и вам пришлось бежать… Собираетесь ли вы вернуться в
