– Слушаюсь, сахиб.

Они взобрались на гребень, торопливо перевалили на ту сторону и снова начали карабкаться в гору, держа путь на восток, не разговаривая, сберегая силы, потому что им предстояло пройти еще много-много миль. Местность была тяжелой, снег мешал на каждом шагу. Вскоре перчатки у них порвались, ноги и руки покрывали синяки, икры мучительно ныли, но, избавившись от тяжелой ноши в рюкзаках, они быстро продвигались вперед, и настроение у них было хорошее.

Они вышли к одной из тропинок, которые пересекали горы во всех направлениях. Там, где тропинка раздваивалась, они всегда выбирали ту, что вела вверх, в горы. В долине были деревни, а на этой высоте поселений было очень мало.

– Нам лучше держаться где повыше, – сказал Роузмонт, – и… и надеяться, что мы никого не встретим.

– Вы полагаете, они поведут себя враждебно?

– Конечно. В этих краях люди настроены не просто против шаха, но и против Хомейни, вообще против всех. – Роузмонт тяжело дышал. – Тут почти все время одна деревня враждует с другой, просто рай для бандитов. – Он махнул рукой Тензингу, чтобы тот двигался вперед, благодаря судьбу за яркую луну и за то, что был здесь не один, а вместе с ними.

Тензинг шел, не снижая скорости, но это был шаг горца, размеренный, неторопливый, постоянный и – изматывающий. Через час впереди оказался Гуэнг, потом Росс, Роузмонт, затем снова Тензинг.

Луна теперь висела ниже на небе. Они уже отошли на значительное расстояние от пещеры, идти стало легче, они двигались по склону. Тропа петляла, но в целом вела на восток, к любопытной формы распадку в горной гряде. Роузмонту он был знаком.

– Внизу в той долине есть небольшая дорога, которая ведет в Тебриз. Зимой она немногим отличается от тропы, но двигаться по ней нетрудно. Я предлагаю идти, пока не рассветет, потом мы передохнем и подумаем, как нам быть дальше. О'кей?

Теперь они спустились ниже крон деревьев и шли между нечастых сосен, которые дальше сгущались и превращались в лес. Их шаг замедлился, чувствовалась усталость.

Тензинг по-прежнему был впереди. Снег приглушал звук их шагов, и чистый, здоровый воздух доставлял ему большое удовольствие. Внезапно он почувствовал опасность и остановился. Росс шел за ним следом и тоже замер. Все застыли неподвижно. Потом Росс осторожно проскользнул вперед. Тензинг вглядывался в темноту, луна отбрасывала причудливые тени. Вместе с Россом он медленно осматривал местность, используя периферийное зрение. Ничего. Ни знака, ни запаха. Они ждали. Где-то снег обрушился с ветки. Никто не пошевелился. Затем ночная птица взлетела с ветки где-то впереди и с шумом унеслась прочь. Тензинг показал в ту сторону, знаком предложил Россу подождать, бесшумно извлек кукри из ножен и двинулся вперед в одиночку, растворившись во тьме.

Пройдя несколько шагов, Тензинг увидел человека, притаившегося на корточках под деревом шагах в пятидесяти впереди, и его возбуждение возросло. Подобравшись ближе, он обнаружил, что человек сидит, не замечая его присутствия. Еще ближе. Тут боковым зрением он уловил, как левее него промелькнула тень, справа шевельнулась еще одна.

– Засада! – крикнул он во весь голос и нырнул в сторону, уходя с линии огня.

Первый залп ударил рядом с ним, но его не задел. При втором пуля пробила ему легкое, вырвав кусок мяса из спины и пригвоздив к поваленному дереву. С противоположной стороны тропы открыла стрельбу другая группа, накрывая перекрестным огнем Росса и остальных, которые бросились врассыпную, стараясь укрыться в рытвинах и за стволами деревьев.

Какое-то мгновение Тензинг беспомощно лежал у дерева. Он слышал звуки стрельбы, но ему казалось, что они долетают откуда-то издалека, хотя и знал, что они должны раздаваться рядом с ним. Последним неимоверным усилием он заставил себя подняться на ноги и бросился вперед на автоматы, которые убили его. Он увидел, как некоторые из нападавших повернулись в его сторону, услышал свист пролетавших мимо пуль, две или три дернули его за комбинезон, одна прошла навылет через плечо, но он ее не почувствовал, довольный тем, что умирает так, как должны умирать солдаты его полка. В атаке. Без страха. Я действительно не чувствую страха. Я – индус и со спокойным сердцем иду к Шиве, и когда мне придет время родиться вновь, я буду умолять Браму, Вишну и Шиву, чтобы мне довелось опять родиться гуркхи.

Он добежал до засады, его кукри отсек кому-то руку, потом ноги под ним подкосились, чудовищный, невиданный доселе свет вспыхнул в его голове, и он, не чувствуя боли, шагнул в смерть.

– Не стрелять, – крикнул Росс, пытаясь сориентироваться, снова собирая в руку нити боя. Он определил местоположение двух групп, которые их обстреливали, но добраться до одной или другой было невозможно. Засада была устроена со знанием дела, и перекрестный огонь был убийственным. Он видел, как упал Тензинг. Ему потребовалась вся его воля, чтобы не броситься к нему на помощь, но ему прежде всего нужно было выиграть этот бой и защитить остальных. Эхо выстрелов прыгало по горам, многократно от них отражаясь. Извиваясь всем телом, Росс выскользнул из рюкзака, отыскал гранаты, убедился, что его карабин поставлен на автоматический огонь, не представляя себе, как им выбраться из этой ловушки. В этот момент он увидел, как Тензинг поднялся во весь рост и с боевым кличем бросился вперед, вверх по склону, давая Россу шанс, который был ему так нужен. Росс тут же приказал Роузмонту:

– Прикрывайте меня! – и бросил Гуэнгу: – Вперед! – показывая рукой на ту же группу, которую атаковал Тензинг.

Гуэнг мигом выпрыгнул из промоины, в которой прятался, и бросился на врагов, чье внимание отвлек на себя Тензинг. Когда он увидел, как пал его товарищ, его ярость вырвалась наружу, кольцо предохранительной чеки гранаты полетело в сторону, он швырнул ее между них и упал в снег. Едва прогремел взрыв, он вскочил, поливая из карабина раздававшиеся вокруг вопли, погасив большинство из них. Он увидел, как один из нападавших убегает прочь, второй отчаянно пытается доползти до подлеска. Взмахнув кукри, Гуэнг снес ползущему полголовы. Короткая очередь превратила в месиво спину убегавшего. Гуэнг, круто развернувшись, снова нырнул в укрытие, не зная, откуда придет новая опасность. Взрыв второй гранаты привлек его внимание к другой стороне тропы.

Росс ползком выбрался из своего укрытия. Пули чавкнули по обе стороны от него, но тут Роузмонт начал стрелять короткими очередями, отвлекая огонь на себя, оказывая Россу нужную ему помощь, и британец благополучно добрался до следующего дерева, нашел глубокую канаву в снегу и упал в нее. Секунду он ждал, переводя дух, потом начал карабкаться по твердому, замерзшему снегу туда, где раздавалась стрельба. Теперь нападавшие не могли его видеть, и он быстро продвигался вперед. Он услышал взрыв второй гранаты и вопли и помолился про себя, чтобы с Гуэнгом и Тензингом все было в порядке.

Огонь противника раздавался все ближе, и когда, по его расчетам, он добрался до нужного места, Росс выдернул чеку из первой гранаты и, с карабином в левой руке, выскочил на край канавы. Едва оказавшись наверху, он сразу увидел нападавших, но не там, где ожидал. Их было пятеро, и до них было не больше двадцати шагов. Их винтовки повернулись в его сторону, но он среагировал на долю секунды раньше и распластался за деревом, отпустив отскочивший спусковой рычаг запала и отсчитывая секунды, прежде чем первые пули ударили в толстый ствол. На четвертой секунде он вытянул руку вбок от ствола, швырнул гранату в сторону противника и накрыл голову руками. Взрыв подбросил его на месте, на куски разнес ствол дерева поближе, забросав Росса ветками и комьями снега.

Сзади него у тропы Роузмонт опорожнил первый магазин, стреляя в ту сторону, где, по его мнению, должны были находиться нападавшие. Чертыхаясь от волнения, он со щелчком вставил новый и дал еще одну очередь.

По ту сторону тропы на другом склоне Гуэнг скорчился за камнем, ожидая, пока кто-нибудь шевельнется. Рядом с развороченным взрывом деревом он вдруг заметил человека, который, согнувшись пополам, побежал прочь. Гуэнг прицелился, и человек умер; эхо выстрела прокатилось по горам. Потом все стихло.

Роузмонт чувствовал, как колотится в груди сердце. Дольше ждать было невыносимо.

– Прикрой меня, Гуэнг, – прокричал он и, вскочив на ноги, бросился к дереву.

Справа грохнули выстрелы, пули прошипели где-то рядом, потом Гуэнг открыл огонь со своего склона. Раздался захлебывающийся вопль, и стрельба прекратилась. Роузмонт продолжал бежать, пока не накрыл место засады, держа карабин наперевес. Три человека лежали перед ним, разорванные в клочья, последний еще дышал, рядом валялись исковерканные, с погнутыми стволами винтовки. Все трое были в