– Так ли это? – Азадэ вспомнила Ракоци в вертолете и то, что он говорил о Хомейни и обращении истории вспять, и она поняла, что он говорил правду, в его словах было много правды, и она набросилась на него, чтобы выцарапать ему глаза, ненавидя его, желая его смерти, потому что он, разумеется, был одним из тех, кто сумеет использовать простодушных мулл, чтобы закабалить всех остальных людей. – Ты хочешь жить по исламским законам времен Пророка, законам почти полуторатысячелетней давности, ходить в чадре, потерять наше с таким трудом завоеванное право голоса, право работать, быть равными?

– Я не хочу голосовать, работать или быть равной. Как может женщина быть равной с мужчиной? Я просто хочу быть хорошей женой моему Томми, и в Иране на улице я предпочту носить чадру. – Шахразада аккуратно прикрыла рукой еще один зевок, убаюканная теплотой. – Иншаллах, Азадэ, дорогая. Конечно же, все станет как раньше, только отец говорит, что все будет еще чудеснее, потому что теперь мы сами принадлежим себе, владеем нашей землей, нашей нефтью и всем, что есть в нашей стране. Не будет никаких противных иностранных генералов или политиков, которые станут нас унижать, и теперь, когда злого шаха больше нет, мы будем жить счастливо до скончания дней, ты – с Эрикки, я – с Томми, и у нас будет много-много детей. Как же все может быть иначе? Бог – с имамом, а имам – с нами! Нам так повезло. – Она улыбнулась и нежно обхватила рукой ноги своей подруги. – Я так рада, что ты живешь у меня, Азадэ. Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как ты была в Тегеране.

– Да.

Они были подругами много лет. Сначала в Швейцарии, где познакомились в школе, высоко в горах, хотя Шахразада пробыла там всего полгода, не в силах побороть безмерную тоску по семье и по Ирану. Потом в Тегеранском университете. А в последнее время, чуть больше года, выйдя замуж за иностранцев, работавших в одной компании, они еще больше сблизились, стали ближе, чем сестры, помогая друг другу приспособиться к непостижимым чужеземным обычаям и нравам.

– Иногда я совершенно не понимаю моего Томми, Азадэ, – говорила Шахразада со слезами на глазах в первые дни замужества. – Он любит быть один, я имею в виду, совсем один, только он и я, дом стоит пустой, даже ни одного слуги нет. Он даже сказал мне, что любит побыть в полном одиночестве, просто почитать, без семьи вокруг, без детей, без бесед и разговоров, без друзей. О, иногда это просто ужасно.

– Эрикки точно такой же, – призналась ей Азадэ. – Иностранцы не такие, как мы. Они очень странные. Я хочу проводить целые дни напролет с подругами, детьми, родственниками, а Эрикки нет. Хорошо, что Эрикки и Томми работают днем. Тебе еще больше повезло, Томми иногда уезжает сразу на две недели подряд, и ты можешь пожить нормально. И еще одно, знаешь, Шахразада, у меня целые месяцы ушли на то, чтобы привыкнуть спать в кровати и…

– А я так и не привыкла! О, так высоко над полом, так легко свалиться, а на его стороне всегда такая яма, отчего спать всегда неудобно, и ты все время просыпаешься среди ночи с ломотой в спине. Кровати эти просто ужас в сравнении с мягкими одеялами, брошенными на прекрасные ковры на полу, – куда как удобней и цивилизованней.

– Да. Но Эрикки не стал спать на одеялах и коврах, он настаивает на том, чтобы мы спали в кровати. Он просто отказывается попробовать снова… иногда это такое облегчение, когда он уезжает.

– О, а мы теперь спим как положено, Азадэ. Я положила конец этой чепухе с западными кроватями после первого же месяца.

– Как же это тебе удалось?

– О, я вздыхала всю ночь напролет и не давала моему любимому спать, потом днем высыпалась хорошенько, а ночью опять была готова вздыхать без остановки. – Шахразада восторженно расхохоталась. – Семь таких ночей, и мой любимый уже на ногах не стоял, а следующие три ночи спал как младенец правильным образом, на полу, и теперь всегда спит как подобает цивилизованному человеку. Теперь он спит на полу даже в Загросе! Почему бы тебе не попробовать сделать так же? Я гарантирую, что у тебя все получится, дорогая, особенно если ты еще самую чуточку пожалуешься, что от кровати у тебя спина ноет, и ты, конечно же, обожаешь заниматься любовью, но пусть он будет немножко осторожнее.

Азадэ рассмеялась.

– Мой Эрикки похитрее твоего Томми. Когда Эрикки попробовал спать на одеялах на нашем ковре, это он всю ночь вздыхал, и ворочался, и не давал мне спать. После трех таких ночей я так измучилась, что кровать мне вполне понравилась. Когда я навещаю семью, я сплю цивилизованным образом, хотя когда Эрикки тоже во дворце, мы пользуемся кроватью. Знаешь, дорогая, есть еще одна проблема: я люблю моего Эрикки, но иногда он настолько груб, что я готова умереть. Повторяет без конца только «да» или «нет», когда я у него что-нибудь спрашиваю – как можно вести беседу, когда слышишь в ответ просто «да» или «нет»?

Сейчас она улыбнулась этим воспоминаниям. Да, жить с ним очень трудно, но жизнь без него немыслима – вся его любовь, и добродушие, и огромный рост, и сила, и он всегда делает то, что я хочу, но только соглашается чуть-чуть слишком быстро, поэтому у меня мало возможностей оттачивать свои уловки и маленькие хитрости.

– Нам обеим очень повезло, Шахразада, правда?

– О да, дорогая. А ты не можешь остаться на неделю или две? Даже если Эрикки придется вернуться, может быть, ты останешься, ну пожалуйста?

– Мне бы очень хотелось. Когда Эрикки вернется… может быть, я спрошу у него.

Шахразада шевельнулась в ванне, подогнала пену себе на грудь, сдула ее с рук.

– Мак сказал, они приедут из аэропорта прямо сюда, если задержатся. Дженни приедет прямо из их квартиры, но не раньше девяти. Я еще попросила Паулу присоединиться к нам, эту итальянскую девушку, но не ради Ноггера, а ради Чарли. – Она хохотнула. – Чарли буквально теряет сознание, едва она взглянет в его сторону!

– Чарли Петтикин? О, но это же чудесно. О, это очень хорошо. Тогда мы должны помочь ему. Мы стольким ему обязаны! Давай поможем ему поймать в силок эту соблазнительную итальянку!

– Чудесно! Давай составим план, как отдать ему Паулу.

– Как любовницу или как жену?

– Как любовницу. Та-ак… дай-ка подумать! Сколько ему лет? Ей должно быть не меньше двадцати семи. Как ты думаешь, из нее выйдет хорошая жена для него? Ему следует обзавестись женой. Все эти девушки, которых Томми и я ему потихоньку показывали, – он только улыбается и пожимает плечами. Я даже привела свою троюродную сестру, которой пятнадцать лет, думая, что это станет для него искушением, но – ничего. О, прекрасно, теперь нам есть чем заняться. Времени у нас полно, чтобы составить план, одеться и приготовиться, и у меня для тебя есть несколько очень милых платьев, из которых ты сможешь выбрать.

– Это такое странное чувство, Шахразада, ничего не иметь, ничего совершенно. Ни денег, ни документов… – На мгновение Азадэ опять перенеслась мыслями в «рейнжровер» у дорожной заставы, и перед ней возник толсторожий моджахед, укравший их документы, его автомат строчил, а Эрикки впечатал его в другую машину, раздавив, как таракана, и изо рта у него потекла кровь и всякая мерзость. – Ничего не иметь, – произнесла она, с усилием прогоняя кошмар, – даже губной помады.

– Не беда, у меня всего полно. И Томми будет так рад, что вы с Эрикки остановились у нас. Он тоже не любит, когда я остаюсь одна. Бедная моя голубка, не тревожься. Теперь тебе ничего не грозит.

Я совсем не чувствую себя в безопасности, сказала себе Азадэ, ненавидя этот страх, который был столь чужд всему ее воспитанию, который даже теперь, в ванне, словно забирал у воды тепло. Я не чувствовала себя в безопасности с того самого момента, когда мы оставили Ракоци на земле, да и тогда это чувство продлилось всего мгновение, безумный восторг от того, что мы избавились от этого дьявола, и я, Эрикки и Чарли были целы и невредимы. Даже радость, которую я испытала, когда мы нашли на маленьком аэродроме машину с бензином в баке, не прогнала мой страх. Как же я ненавижу бояться.

Она чуть ниже погрузилась в ванну, потом вытянула руку и включила горячую воду, перемешивая под водой горячие струи.

– Это так приятно, – промурлыкала Шахразада; пена лежала сверху толстым слоем, движение воды под ней было чувственным. – Я так рада, что ты захотела остаться.

Вчера вечером, когда Азадэ, Эрикки и Чарли добрались до квартиры Мак-Айвера, было уже совсем