— Знает.

Джерард немного помолчал, изучая ее лицо.

— Ты ведь солгала ему, обманула его, Хелен, в точности как меня. Он понятия не имеет, что не дождется от тебя детей.

— Повторяю: он знает.

Джерард ударил ее по лицу, не сильно, но чувствительно.

— С каких пор ты начал бить женщин?

— Подумаешь, легонькая оплеуха. И не пытайся представить меня чудовищем. Я пальцем к тебе не притронулся, когда мы были вместе.

— Нет, только насиловал каждую ночь, чтобы обрюхатить, а это куда более жестоко. И каким образом я могла тебя обманывать? Ведь я сама не знала, смогу ли родить.

Но Джерард ничего не желал слышать.

— Даже если бы знала, все равно утаила бы правду.

Хелен задохнулась от возмущения, но вслух обронила только:

— Тебя не было восемь лет. Весьма долгий срок. Где тебя носило, Джерард? И чем ты занимался все это время? Твой отец уверен, что ты погиб. Я послала ему твое письмо, но он отрицает, что почерк принадлежит тебе. Он потребовал больше его не беспокоить. Терпеть не могу твоего папашу. И всегда не могла. Мне он показался еще противнее, чем обычно.

Джерард ничего не ответил. Хелен, осмелев, продолжала:

— Лорд Бичем со своими друзьями отправился к нему. Старик клялся, что ты мертв, но джентльмены ему не поверили. Один из них посчитал его поведение весьма странным. Зная, что ты жив, он тем не менее упорно это скрывает. Почему бы это?

— Тут ты права, мой отец — настоящее чудовище. И всегда им был. Корабль действительно потонул, но мне посчастливилось уцепиться за бочонок. Четыре часа спустя его вынесло на берег. Я уцелел. И оказался именно там, куда так стремился попасть.

— О чем ты толкуешь? Французы — наши враги.

— Ваши. Но не мои.

— Понимаю, — охнула она. Ее наконец осенило. — Подумать только, все считали тебя героем! Твой отец по сию пору поет тебе панегирики. Почему ты стал предателем, Джерард? О, все ясно! Ты был изменником еще до того, как погибло судно!

Он снова дал ей пощечину. На этот раз она промолчала, даже не попыталась отстраниться, но потихоньку принялась растягивать узлы, очень медленно, осторожно, стараясь, чтобы он ничего не заметил.

Дикий смех вырвался из груди Джерарда:

— Ты изменилась, Хелен! Когда я впервые увидел тебя, ты была восемнадцатилетней любопытной резвушкой, такой неукротимой, полной жизни, энергии и энтузиазма. Но ты совсем не знала жизни. Ребенок — это все, что я хотел от тебя, но и того не получил. Ты изменилась куда больше, чем я. Проследив за тобой последние три месяца, я узнал, что ты превратила свою гостиницу в лучшее заведение в округе. Невероятно! И к тому же завела любовника, при живом-то муже! Изменила мне! Сознательно совершила адюльтер!

Она взглянула в большие карие глаза, которыми так восхищалась в восемнадцать лет.

— Откуда тебе знать, любовники мы с лордом Бичемом или нет? Разве я не спала одна, когда ты меня похитил?

— Верно, — нехотя признал он. — Но у лорда Бичема репутация признанного обольстителя. Почему ты в таком случае спишь одна? Может, он приходит к тебе, но предпочитает проводить остаток ночи один? Я слышал, что он способен совратить монашку. Неужели ты ухитрилась держать его на расстоянии? Трудно поверить!

— Он любит меня.

— Ни за что не поверю. Такие люди не способны испытывать ничего, кроме похоти. Минутное наслаждение — и он забывает о старой игрушке и ищет новую. Да, я мог бы привести тебя в палату лордов и перед всеми потребовать развода за супружескую измену. Навеки опозорить твое имя, твоего драгоценного отца, и всякий согласился бы со мной.

— Что же ты медлишь, Джерард? Но учти, все узнают правду о тебе, поймут, кем ты был и остался. Да, я уверена, что ты уже восемь лет назад предал Англию. Скорее тащи свою жену в палату лордов, и посмотрим, чем кончится дело. Мало того, что ты меня бросил, ты еще и родине изменил, а для тебе подобных наказание одно — виселица! — бросила Хелен, продолжая незаметно выворачивать запястья.

Джерард вскочил и принялся бродить по крошечной каморке. Под начищенными сапогами скрипели рассохшиеся доски. Очевидно, деньги у него водятся: вон как хорошо одет. Подтянутый, высокий, стройный, только виски поседели да вокруг губ собрались морщинки. Чем он занимался последние восемь лет?

Джерард повернулся и долго смотрел на бывшую жену, прежде чем выдавить:

— Ты прекрасна, Хелен, так прекрасна! Но я не могу взять тебя с собой. Однако обещаю оставить в живых, если ты откроешь, где спрятала лампу. Это все, что я хочу, чего хотел всю жизнь.

Лампа? Ему нужна чертова лампа? И ради нее он затеял все это?

Хелен застыла.

— Хочешь сказать, что никогда не вернулся бы, если бы не услышал о лампе? — усмехнулась она наконец.

— Я написал тебе лишь потому, что думал выманить немного денег, пообещав за это навсегда исчезнуть из твоей жизни. Но потом понял, что шантажировать тебя нет смысла. К чему? Ведь ты так и не вышла за муж. Поэтому я выбросил тебя из головы. Но тут узнал о лампе короля Эдуарда. О лорде Бичеме. И понял, что теперь у меня есть необходимое средство для достижения цели. Отдай лампу, Хелен, и больше не увидишь меня. Выходи, если пожелаешь, за своего распутника.

Она пожала плечами, а затем спокойно произнесла:

— Джерард, я твердо верила в существование лампы. Обнаружив древний кожаный свиток в железной шкатулке, я от всей души надеялась, что там упоминается о ней. Оказалось, что там изложена история, весьма напоминающая сказку об Аладдине. Правда, автор послания предупредил, что лампу следует зарыть как можно глубже в землю, потому что она опасна. Но поверь, лампы в шкатулке не было. Кто-то украл ее много лет назад. Когда именно? Понятия не имею. Забудь о лампе. Честно признаться, я выбросила ее из головы.

— Но преподобного Матерса убили.

— Да, и преступник наверняка надеялся, что свиток приведет его к лампе. Он убил беднягу зря, впустую.

Она сказала чистую правду. Оставалось ждать, что предпримет Джерард.

— Я убью тебя и лорда Бичема, если не приведете меня к тому месту, где спрятали лампу, — хладнокровно заявил негодяй. Он явно не шутил.

Хелен ощутила укол страха — не столько за себя, сколько за Спенсера. Но ведь он готов к появлению Джерарда! И хотел встретиться с ним лицом к лицу.

Она растянула губы в улыбке:

— Хорошо, Джерард, я отдам тебе лампу. Но поверь, это всего-навсего любопытная древность, не больше. И не имеет ничего общего с магией и волшебством. Вот увидишь, это ничего не стоящая старая лампа, потускневший кусок золота. Я нашла ее на чердаке викария, завещавшего все имущество моему отцу. Ну подумай сам: будь эта лампа волшебной, неужели я лежала бы перед тобой связанная и беспомощная? Да я наверняка бы спала с ней, чтобы обезопасить себя от всяких неприятностей. Никаких тайн. Никакой сверхъестественной силы. Никакой магии.

— Ты нагло лжешь, причем не только мне, но и всем доверчивым дуракам в Лондоне. Лампа есть, просто вы еще не выяснили, как именно она действует, иначе давно уже завоевали бы мир. Но меня глупцом не назовешь. И чтобы ты не вздумала обмануть меня, я прихватил для верности твою подругу, Александру Шербрук. Она в комнате напротив, связана, как рождественская индейка.

— О нет! Как ты сумел похитить Александру? Ведь она спит с мужем!