— Погодите! Мы еще не договорили, милорд.

Лорд Бичем неторопливо повернулся к человеку, которым всегда восхищался и который неизменно его забавлял своим незатейливым остроумием.

— Мне нечего сказать вам. Нет никакого магического свитка, и я не обнаружил ничего сверхъестественного. Старый Болван плетет басни. Вы обратились не по адресу. Ко мне это не имеет никакого отношения.

— Но Старый Болван утверждал, что следил за своим братом, поскольку тот вел себя как-то странно. Будто вы встретились с преподобным в Британском музее, в одной из задних комнат. Он знает вас, милорд. Прошу, позвольте мне участвовать в этом предприятии. Я крайне в этом нуждаюсь.

— Прощайте, преподобный Олдер.

Лорд Бичем откланялся, перебежал через улицу, ловко увернувшись от графской кареты, телеги, нагруженной бочонками эля, и трех молодых всадников, и благополучно оказался на другой стороне. Неужели преподобный вконец проигрался на скачках?

Поклонившись Александре Шербрук, он обратился к ее грозному мужу:

— Добрый день, Дуглас. Надеюсь, вы здоровы?

— Я встретил тридцать пятый день рождения в лоне своего милого семейства. Разумеется, здоров. Или вы считаете меня слишком дряхлым, что проявляете такое участие? Что вам нужно, Хизерингтон? Прекратите пялиться на мою жену, иначе я так вам врежу, что улетите на другую улицу и разобьете в кровь вашу смазливую физиономию.

Александра Шербрук, не доходившая мужу до плеча, оттолкнула его и взяла лорда Бичема за руку.

— Как поживаете, Спенсер? Не обращайте внимания на бедного Дугласа. Воображает, что нашел сегодня седой волос, и пытается винить в этом меня, потому что я разозлила его прошлой ночью, приняв в споре сторону Райдера.

— Зря мой брат упорствует в своих заблуждениях. Представьте, Бичем, он требует, чтобы дети сами решали, хотят ли они работать на фабриках, идти в подмастерья или учиться. Я считаю, что все должно зависеть от родителей, иначе в мире воцарятся хаос и неразбериха. Можете вообразить, что нашим мальчикам предоставят возможность самим выбирать себе судьбу? Совершенный вздор, и ты, Александра, так и скажешь Райдеру при следующей встрече.

Но Александра только рассмеялась и наклонилась ближе к Бичему.

— Кстати, насчет седого волоса Дугласа. Если будете по-прежнему дразнить его, он посчитает, что всему виной вы, Спенсер!

— Почему тебе обязательно нужно звать этого проклятого пса по имени?

Александра, небрежно погладив мужа по руке, снова обратилась к лорду Бичему:

— Рада видеть вас. Что вы можете сказать о Хелен Мейберри?

— Вам, надеюсь, известно, что мы с ней стали партнерами и я отправился в Эссекс с ней и с ее отцом?

— Да, но вы почему-то здесь, а ее не видно. Где же Хелен?

— Дома. Я вернулся, чтобы обратиться за помощью к лучшим ученым умам нашей страны.

— Господи, Спенсер, означает ли это, что вы обнаружили нечто, связанное с лампой короля Эдуарда?

— Все это чушь и нелепица, — бросил Дуглас, презрительно кривя губы.

— По-видимому, нет, — парировал Спенсер, и Шербрук весь обратился в слух.

— Миф, — уже менее уверенно проговорил он, — глупая сказка, и не говорите, будто в ней что-то есть.

— Возможно, и есть.

Дуглас принялся постукивать тростью по тротуару: верный знак, что он взволнован.

— Вчера я слышал, как старый развратник Кроули рассказывал всем, у кого хватило терпения слушать, хотя и он, и окружающие были так пьяны, что едва под стол не валились, будто он напал на след чего-то необыкновенного и скоро фантастически разбогатеет. Мне и в голову не пришло, что он имеет в виду лампу. Он говорил о ней?

— Черт подери, — прошипел Спенсер, — надеюсь, что это не так, хотя… с моим везением все возможно.

Он вздохнул и рассеянно взъерошил волосы. Александра тут же их пригладила.

— Пожалуйста, не надо, Александра, — попросил Бичем, отступая, — иначе ваш свирепый супруг прикончит меня, а я слишком молод, чтобы умирать. Видите ли, мне только что удалось сбежать от преподобного Олдера. Оказывается, он уже слышал о лампе от брата преподобного Матерса, которого величает не иначе как Старым Болваном. По идее, никто, кроме вас двоих, меня и преподобного Матерса, не должен был знать о лампе. Но оказалось, что преподобный говорит во сне, а его братец все разболтал Олдеру и бог знает кому еще. Проклятие, неужели действительно нет ничего тайного, что не стало бы явным? И не на кого положиться?

— Почему?. — возразил Дуглас, задумчиво погладив себя по подбородку. — А на жену? Кстати, вы хотите сказать, что все началось с разговоров преподобного Матерса во сне?

— Боюсь, именно так. А теперь лорд Кроули, черт бы его побрал! Поверьте, мне всегда хочется скрести себя губкой до костей после того, как я четверть часа побуду в его обществе! Он кончит еще хуже, чем мой отец, это можно смело предсказать. Гром и молния, мне это не нравится! Готов побиться об заклад, он что-то выведал и теперь начнет вынюхивать. Вы же знаете его репутацию! Наверняка половина Лондона уже осведомлена о его планах, по крайней мере самая мерзкая половина. Не удивлюсь, если кто-то из этих шутов окажется в Корт-Хэммеринге и попытается угрожать Хелен. Дьявол, теперь придется придумать, как защитить ее!

— Защитить Хелен? — удивилась Александра, всплеснув руками. Ее плащ при этом неосторожном движении распахнулся, и муж, сверкнув глазами, старательно запахнул его, приказав:

— Завтра же ты отправишься к своей проклятой модистке и велишь поднять вырез платья не меньше чем на три дюйма. Только взгляни на Хизерингтона. У парня прекрасные зубы, и будет жаль, если мне придется вбить их ему в глотку, чтобы гнусный пес не вздумал глазеть на тебя, а против такого искушения он вряд ли устоит. И будет валяться на тротуаре со сломанной челюстью, если ты собираешься по-прежнему выставлять себя напоказ.

— Понятно, — протянула Александра, игнорируя Бичема и подступая к мужу. — Ты жалеешь этого джентльмена, поскольку я вешаюсь ему на шею?

— Да, — признался Дуглас. — Возможно, тебе стоит побывать у модистки сегодня.

— Послушай, Дуглас, я надежно придерживаю плащ. Не можем мы поговорить о чем-нибудь более интересном?

— Вырез совсем не такой низкий, — мягко вставил лорд Бичем.

— А тебе откуда знать, негодяй ты этакий? — осведомился Дуглас.

— Клянусь, я просто пошутил.

— Не верю я тебе. И если бы ты по какой-то невероятной случайности обронил слово правды, значит, просто не в себе, Хизерингтон. С тобой что-то неладно. Признавайся, что стряслось? Уверен, дело совсем не в лампе. Вряд ли эта штука вообще существует! Неужели можно ее коснуться и что-то произойдет? Сказки!

— В чем-то я с вами согласен, Дуглас, но лопаюсь от злости, потому что эти мерзавцы доискались до правды. Вы знаете Кроули. Если он во что-то поверит, то на край земли пойдет, лишь бы добиться своего. Он наверняка раскопает все про Хелен.

Дуглас, прищурясь, уставился на него.

— Вы в самом деле за нее волнуетесь?

— Говоря по правде, — утешила Александра, — при одном взгляде на Кроули Хелен велит заковать его в колодки, которые валяются в конюшне.

— Колодки? — переспросил Бичем. — Такие доски с прорезью, куда человек просовывает руки и голову? А потом его выводят на площадь, чтобы все прохожие могли вдоволь над ним поиздеваться?

— О нет, — хихикнула Александра, — куда хуже! Хелен говорит, что издевательства — это чепуха.