— Ваше величество, что бы ни совершил мой брат-изменник, я в этом не виновата, вы же знаете. Молю вас…

— Поднимите ее!

Пес поставил Сансу на ноги, но не грубо.

— Сир Лансель, — сказал Джофф, — расскажи ей, что случилось.

Санса всегда считала Ланселя Ланнистера красивым и мягкоречивым, но сейчас в его взгляде не было ни жалости, ни доброты.

— Твой брат, прибегнув к злому волшебству, напал на сира Стаффорда Ланнистера с армией оборотней в каких-нибудь трех днях езды от Ланниспорта. Тысячи добрых людей были перебиты во сне, не успев поднять меч. А после резни северяне устроили пир, где пожирали тела убитых.

Ужас холодными пальцами стиснул горло Сансы.

— Значит, тебе нечего сказать? — спросил Джоффри.

— Ваше величество, бедное дитя от страха лишилось разума, — тихо сказал сир Донтос.

— Молчи, дурак. — Джоффри прицелился из арбалета в лицо Сансе. — Вы, Старки, такая же нечисть, как ваши волки. Я не забыл, как твое чудовище набросилось на меня.

— Это была волчица Арьи. Леди вас не трогала. Но вы все равно ее убили.

— Не я, а твой отец — но твоего отца убил я. Жаль, что не своими руками. Ночью я убил молодчика, который был больше его. Они явились к воротам, выкрикивая мое имя, и требовали хлеба, точно я булочник какой-нибудь, но я их научил уму-разуму. Попал прямо в горло самому горластому.

— И он умер? — Железный наконечник стрелы смотрел прямо на Сансу, и она как-то не нашла других слов.

— Еще бы он не умер с моей-то стрелой в горле. Одна их женщина кидалась камнями — я и в нее попал, но только в руку. — Джоффри, нахмурясь, опустил арбалет. — Я бы и тебя пристрелил, но мать говорит, что, если я это сделаю, они убьют дядю Джейме. Но ты будешь наказана, и мы известим твоего брата, что, если он не сдастся, тебе придется плохо. Пес, ударь ее.

— Позвольте мне ее побить! — Сир Донтос сунулся вперед, брякая жестяными доспехами. Булавой ему служила дыня. «Мой Флориан». Санса расцеловала бы его, несмотря на багровый нос. Он обскакал вокруг нее, крича: — Изменница, изменница, — и размахивая своей дыней у нее над головой.

Санса прикрылась руками — плод задел ее, и волосы сразу стали липкими. Кругом смеялись. От второго удара дыня разлетелась на куски. Смейся же, Джоффри, молила в душе Санса, а сок стекал ей по лицу на голубое шелковое платье. Посмейся и покончим на этом.

Но Джоффри даже не улыбнулся.

— Борос. Меррин.

Сир Меррин Трант схватил Донтоса за руку и отшвырнул прочь. Шут растянулся на земле вместе с палкой, дыней и всем прочим. Сир Борос крепко стиснул Сансу.

— Лица не трогай, — приказал Джоффри. — Я хочу, чтобы она оставалась красивой.

Борос ударил Сансу кулаком в живот, вышибив из нее воздух. Когда она скрючилась, он сгреб ее за волосы и вытащил меч. На один жуткий миг ей показалось, что он сейчас перережет ей горло, но он ударил ее плашмя по ляжкам, да так сильно, что чуть ноги ей не переломал. Санса закричала, и слезы выступили у нее на глазах. Это скоро кончится, твердила она себе, но быстро потеряла счет ударам.

— Довольно, — раздался скрипучий голос Пса.

— Нет, не довольно, — возразил король. — Борос, обнажи ее.

Борос сунул мясистую лапу Сансе за корсаж и рванул. Шелк порвался, обнажив ее до пояса. Санса прикрыла груди руками, слыша вокруг жестокие смешки.

— Избей ее в кровь, — сказал Джоффри, — посмотрим, как это понравится ее братцу…

— Что это значит?!

Голос Беса хлестнул точно кнут, и внезапно освобожденная Санса упала на колени, скрестив руки на груди и хрипло дыша.

— Так-то вы понимаете ваш рыцарский долг, сир Борос? — С Тирионом Ланнистером был его наемник и один из его дикарей — тот, с выжженным глазом. — Может ли называться рыцарем тот, кто бьет беззащитную деву?

— Может, если он служит своему королю, Бес. — Сир Борос поднял меч, а сир Меррин стал рядом с ним, тоже достав клинок.

— Поосторожнее, — сказал наемник карлика. — Вам ведь не хочется забрызгать кровью эти красивые белые плащи?

— Эй, кто-нибудь, прикройте девушку, — распорядился Бес. Сандор Клиган расстегнул свой плащ и набросил его на Сансу. Она закуталась в белую шерсть, зажав ее в кулаках. Плащ колол кожу, но даже бархат никогда не казался ей столь желанным. — Эта девочка будет твоей королевой, — сказал Бес Джоффри. — Зачем ты бесчестишь ее?

— Я ее наказываю.

— За какие грехи? Она не помогала своему брату сражаться.

— В ней волчья кровь.

— А у тебя куриные мозги.

— Ты не смеешь так говорить со мной. Король делает что хочет.

— Эйерис Таргариен тоже делал что хотел. Разве мать не рассказывала тебе, что с ним случилось?

— Никто не смеет угрожать его величеству в присутствии его Королевской Гвардии, — вмешался сир Борос. Тирион Ланнистер поднял бровь:

— Я не угрожаю королю, сир, — я учу уму-разуму моего племянника. Бронн, Тиметт, если сир Борос откроет рот еще раз, убейте его. А вот это уже угроза, сир, — улыбнулся карлик. — Видите разницу?

Сир Борос густо побагровел:

— Королева еще услышит об этом.

— Не сомневаюсь — да и к чему это откладывать? Не послать ли за твоей матерью, Джоффри? — Король покраснел. — Вашему величеству нечего сказать? Прекрасно. Учитесь больше полагаться на свои уши, чем на рот, иначе ваше царствование будет короче, чем мой рост. Похвальбой и жестокостью любовь своего народа не завоюешь… как и любовь своей королевы.

— Мать говорит, что страх лучше любви. А она, — Джоффри показал на Сансу, — меня боится.

— Вижу, — вздохнул Бес. — Жаль, что Станнис с Ренли не двенадцатилетние девочки. Бронн, Тиметт, возьмите ее.

Санса двигалась как во сне. Она думала, что люди Беса доставят ее обратно в спальню в крепости Мейегора, но они отвели ее в башню Десницы. Санса ни разу не бывала здесь с того дня, как отец ее впал в немилость, и ощутила слабость, вновь поднимаясь по этим ступенькам.

Какие-то служанки занялись ею, всячески утешая и стараясь, чтобы она перестала дрожать. Одна сняла с Сансы превратившееся в лохмотья платье и белье, другая искупала, смыв липкий сок с лица и волос. Она мылила Сансу и поливала теплой водой, но та видела перед собой только лица, окружавшие ее во дворе. Рыцари дают обет защищать слабых, особенно женщин, и сражаться за правое дело, но ни один из них даже пальцем не шевельнул. Только сир Донтос пытался помочь ей — а он больше не рыцарь… и Бес тоже не рыцарь, и Пес… Пес ненавидит рыцарей. «Я тоже их ненавижу, — подумала Санса. — Они не настоящие рыцари, все до одного».

Когда Сансу помыли, к ней пришел толстый рыжий мейстер Френкен. Он велел ей лечь лицом вниз на тюфяк и помазал бальзамом красные рубцы на задней стороне ее ног, а после дал ей сонное питье — с медом, чтобы легче прошло.

— Поспи немного, дитя, а когда проснешься, все это покажется тебе дурным сном.

«Нет, не покажется, глупый ты человек», — подумала Санса, но все-таки выпила настой и уснула.

Она проснулась в сумерки и не сразу поняла, где находится, — комната была и чужой, и странно знакомой. Когда Санса встала, боль прошила ей ноги, и все вернулось. Слезы навернулись на глаза. Кто-то оставил халат рядом с кроватью — Санса надела его и открыла дверь. Снаружи стояла жестколицая коричневая женщина с тремя ожерельями на жилистой шее — одно золотое, другое серебряное, третье из человеческих ушей.