– А потом? – спросил Христофор.

– А потом тому, кто выползает из-под обломков, Ольга читает свои заклинания. Если он ифрит, мы его сажаем в бутылку – и готово.

– А если не ифрит? – поинтересовался Гонзо.

– Ну... тогда я сам ему читаю заклинание... по башке, и ждем следующего. Ну как?

– Что ж, очень остроумно! – сказал Гонзо. – Только неаппетитно как-то будет, когда мы их всех крышей... Пусть лучше эти ребята сами выводят друг друга из игры. А мы пока в тихом, безопасном месте подождем победителя.

– Да где ж найдешь такое место?

– Будем искать, – смиренно вздохнул Христофор.

– Ну вот, еще искать чего-то. А здесь все готово. Вот он цех, вот она – крыша. Не пойму, почему мы должны отказаться от такого остроумного плана!

– Потому что это бред собачий, – спокойно произнесла Ольга. Она круто повернулась и, не оглядываясь, зашагала дальше по дороге. Щеки графа вспыхнули пятнистым румянцем. Обиженно хлопая ресницами, он смотрел вслед княжне. На мгновение Христофору даже стало его жаль.

– Нет, почему же? – Гонзо постарался придать голосу побольше бодрости, – Ваш план остается в качестве резервного. Всякое ведь может случиться! Может быть, мы не найдем ничего более подходящего...

От ворот заготовительного цеха дорога пошла через площадку, служившую складом материалов и заготовок под открытым небом. Путь преграждали ржавые трубы, скатившиеся со штабелей, россыпи мелких деталей, которые кто-то пытался вывезти, да так и бросил. Вдоль дороги возвышались пирамиды из катушек, нанизанных на телеграфные столбы, опасно покосившиеся стопки железных листов и просто горы всякого хлама, поросшие травой и кустарником. Преодолев эту индустриальную полосу препятствий, охотники за ифритами оказались на опушке светлой березовой рощи. Здесь, у входа в бывшую аллею, некогда оживлявшую серый заводской пейзаж, дорога обрывалась. Густой подлесок давно взломал весь асфальт, перемолол его в мелкие камешки и теперь плотной зеленой стеной стоял на пути Гонзо и его спутников. В воздухе крепко пахло березовым листом.

– Эх, – вздохнул Христофор. – Этот бы березняк, да в баньку, на веники!

Ольга взглянула на него с удивлением.

– Где это ты пристрастился к русской бане?

– В Крыму, Оленька, в Крыму, – разулыбался Христофор. – Все в том же тысяча девятьсот третьем году. Я ведь тебе рассказывал. Вот где рай! Вечером – прием в Ливадийском дворце, потом у Сумарокова приватная пирушка, а под утро – в баньку! Ляжешь на полок, разомлеешь...

– ... Натрешься медом с травами... – подхватила Ольга. В глазах ее впервые за этот день сверкнули веселые огоньки.

– Ага! – согласился Христофор, – Потом поддашь кваску на каменья и велишь девкам взять веники... То есть, тьфу! Не девкам, а этому... денщику.

– Ну что ж, – сказала Ольга мечтательно, – денщику – тоже неплохо...

И оба рассмеялись.

В то же мгновенье из-за зеленой стены, преграждавшей им путь, донесся протяжный вой, бурлящий и сиплый, превратившийся под конец в низкий голодный рык.

Улыбка сразу сползла с ольгиного лица.

– Ну вот, начинается! – сказала она. – Привет от констраквы!

– А кто это выл? – спросил почему-то шепотом Христофор.

– Внеземные формы жизни, разумеется! – сказала княжна.

– А они нас не того?

Ольга пожала плечами.

– Не должны. Как правило, они могут существовать только в тех местах, где почва пропитана констраквой, а атмосфера насыщена аммиаком...

– Это как правило, – согласился Гонзо. – А как исключение?

– Исключений мне видеть не приходилось, – сказала Ольга.

– Ну тогда пойдем посмотрим...

Раздвигая березовые прутики и ступая по обломкам асфальта, Гонзо, граф и Ольга друг за другом проникли вглубь зарослей. От поднятого ими треска птицы покидали упрятанные в чаще гнезда и стаями носились над лесом.

– По крайней мере, нас не потеряют из виду, – бормотал Христофор, шагая вслед за графом и едва уворачиваясь от ударов березовых веток.

– А, черт! – тихо ругался он, получая прутьями по лицу. – Вот тебе и банька! С легким паром!

Граф вдруг резко остановился и присвистнул. Христофор уперся ему в спину. Обойти графа он не мог, поэтому поднялся на цыпочки и выглянул из-за его плеча.

Роща кончилась. Они находились на краю обширного котлована, скорее даже оврага причудливой формы, пустившего длинные змеистые ответвления в окружавшее его ковыльное поле. Слева, на самом краю оврага примостилось длинное приземистое здание. Это был, судя по бункеру для опилок на крыше здания, столярный цех. На холме, а лучше сказать на острове, поднимавшемся далеко впереди в самом центре котлована, стояла заводская ТЭЦ с косо обломанной трубой. Справа по полю проходила железнодорожная колея. Ее совсем не было бы видно в траве, если бы не стоящий на ней длинный состав цистерн. На краю оврага колея обрывалась, так что часть состава свалилось под откос. Цистерны вверх колесами, боком, торчком и просто искореженной грудой металла лежали на дне.

Но не впечатляющая картина железнодорожной катастрофы привлекла к себе внимание экипажа межмирника. Граф, Гонзо и княжна во все глаза смотрели на дно котлована. Там, в аммиачных парах, столбами поднимавшихся к небу, кипела странная жутковатая жизнь. Заросли красно-голубых спиралевидных растений всей своей массой дружно двигались по кругу, огибая остров. Словно гигантская грампластинка, насаженная на холм с колючей трубой ТЭЦ, поворачивалась перед глазами. Голова кружилась от этого равномерного вращения огромной территории, начинавшейся у самых ног и уходящей за горизонт. Казалось, что сам несешься на большой скорости вокруг этого сине-красного кратера и вот-вот скатишься по откосу на его дно. Время от времени по дрожанию спиральных крон видно было, что растения натыкаются на какие-то массивные препятствия на дне. Но и препятствия не стояли на месте, они бороздили котлован во всех направлениях, то скрываясь за центральным холмом, то снова показываясь из-за него. Однажды река растительности вдруг раздалась, и из нее выпрыгнуло длинное червеобразное тело. Высоко взлетев в воздух, оно извивалось и било раздвоенным хвостом, совсем как ерш, выскочивший из воды на стремнине. Вот только размером здешняя рыбешка почти не отличалась от цистерны, лежавшей неподалеку, у края потока. Совершив прыжок вперед на добрую сотню метров, гигантский червь снова нырнул было в поток, но навстречу ему из кипящей растительности вдруг метнулась еще более крупная тварь и заглот ила беднягу налету.

– М-м-да, – ошарашено произнес Христофор, – Здесь не пройдешь. Затопчут.

Ольга покачала головой.

– Здесь не потому не пройдешь, что затопчут, а потому, что в этой луже ты сам моментально превратишься в такого же червячка...

– Хрен редьки не слаще! – философски изрек граф. Это выражение он почерпнул в беседах с турицынским конюхом. – Только я что-то не вижу здесь никакого золота.

– Оно там, внизу, – сказала Ольга. – Металлическая почва, над ней – слой бродячей растительности, среди которой живут ползучие животные. И пропитывающая все констраква.