– Не буду.
– Наверное, ему сейчас снится, – Рауль говорил шепотом, – будто он участвует в конкурсе ресторанных поваров в Париже.
– Ага, и пока лидирует.
– А жюри возглавляет прекрасная женщина Оливия с маслянистыми глазами.
– Надеюсь, он угостит своих приятелей победно-праздничным блюдом.
– То есть нас? – Рауль вопросительно задрал бровь.
– Да хотя бы и нас.
– Он, кстати, обещал. Минут двадцать назад. Сказал: ребята, я вас накормлю настоящим французским ужином – пальчики оближете.
– Ладно, пусть спит, может, какой-нибудь рецепт во сне увидит. Главное, чтоб запомнил.
– А представляешь, как ему тяжело будет просыпаться. – Рауль изобразил на лице озабоченность. – Секунду назад он – такой красавец в белой такой поварской шапочке. С румяной поджаристой рыбой на большой сковородке в одной руке и семиярусным, как Вавилонская башня или сады Семирамиды, тортом – в другой.
– Ага!
– Только что красивая женщина в жюри, Оливия, облизывалась коровьим языком на его яства, а секунду спустя вместо поварской шапочки подушка. Вместо вкусностей пустая кастрюля. А вместо мадам из жюри – мы!
– Да, тяжко. Если мы настоящие друзья, мы должны что-то предпринять.
– Давай сделаем переходящее знамя лучшего дежурного. Вымпел первого кока, почетную грамоту победителя кулинарного поединка. И вручим все это завтра Жану.
– Здорово! А из чего этот вымпел сделать? Из алого коровьего языка?
– У тебя есть ватман?
– Ватман не едят.
Так мы с Раулем готовили переходящее знамя, больше похожее на стенгазету. Я старательно вырисовывал кисточкой поварскую шапочку.
– Повесим его над головой Жана, – предложил я.
– Предлагаю еще ввести приз за лучший кулинарный рецепт.
– И специальный приз за лучшее блюдо из французской кухни.
– А ты что-нибудь помнишь из французской кухни?
– Нет, вот моя жена – она много кулинарных рецептов знала. У нее специально для рецептов тетрадка желто-коричневая была заведена. Она – что услышит или увидит все сразу записывала.
– Вспомнил, – щелкнул пальцами Рауль, – салат Оливье.
– И кажется, еще винегрет тоже из французской, – почесал я за ухом, – и мясо по-французски.
– Только, убей, не помню, как этот Оливье готовится. Кажется, туда огурца и колбасы добавляют. Давай нарежем большой огурец Жана в Оливье.
– Тот, что в ванной? Пожелтевший от бешенства огурец? Нет, давай лучше делать мясо по-французски из свинины. Жан – он ведь свинья.
– Точно. Настоящая свинья, – согласился Рауль.
Все три часа мы рисовали переходящее знамя, вспоминая кулинарные рецепты из французской кухни, вместо того чтобы приготовить ужин. Затем, приколов знамя кнопами к обоям, мы оба легли спать. Всю ночь мне снилось, будто я принимаю участие в конкурсе монмартрских художников и пока выигрываю. Рисовал я море и рыбака Петра, борющегося с морем и ругающегося матом. А может, это ругался матом проснувшийся Жан. Шарахался по квартире, громыхал в поисках пустой кастрюли. Но все кастрюли были заняты краской. Желтой и красной. Дальше дорога закрыта.
Глава 14
Искандер двурогий
Болгарскую границу пересекали у курортного города Сандаски. На границе, у КПП Порошкански вышел пообщаться с пограничниками, как со своими, запросто, в одних сандалиях.
– Товарищ учитель, разрешите доложить: Кремль сделан из розового и черного мрамора! – взял под козырек пограничник. Сразу видно, тоже учился в советской школе.
– Поехали, – махнул рукой в ответ Петр.
Порошкански распаковал блок, достал сигарету «Родопи», стал шарить по карману в поисках зажигалки.
– Покурим? – На обочине голосовал черный, как обгорелая спичка, парнишка в солнцезащитных очках.
– Можно, – согласился Давид, втопив педаль тормоза и резко чиркая шинами. Аж гарью запахло.
– Хай, – сказал парнишка, – в сторону юго-востока не подбросите?
Сразу видно: опытный автостопщик. Попросился в сторону юго-востока, а не до… Но мы тоже не лыком шиты, подумал Петр.
– Садись, довезем тебя в сторону юго-востока за солнцезащитные очки, так хорошо защищающие от юго-восточного солнца.
– Берите, они только юго-восточное солнце загораживают. – Парнишка снял очки.
Где-то я уже слышал об очках, что загораживают солнце, подумал Петр. Не Диоген ли это сказал Александру Македонскому?
– Как тебя звать? – спросил Порошкански.
– Горан.
– А меня Давид, – протянул руку Порошкански.
– Ну, здравствуй, черный Горан. – Петр тоже протянул свою ладонь.
– Ну, здравствуй, водитель кобылы.
Сразу видно, парень не пропадет в этом мире, подумал, улыбаясь, Петр. Еще немного, и он нам скажет: ну и чего?!..
– Давно путешествуешь?
– Два года.
– Ну, тогда ты знаешь, как отрабатывать колеса автостопщика. Давай развлекай нас занимательными историями. Чтобы не заснули за рулем и картой.
– О’кей. Знаете эту легенду про Александра Великого, когда он перешел Босфор и углубился в Анатолию?
– Какую легенду?
– Ну, ту, про гордиев узел. Когда вынесли ему старцы Гордия гордиев узел со словами: развяжешь – завоюешь весь мир. Александр, помучившись, взял и разрубил узел пополам.
– И что дальше? – Порошкански слушал, открыв рот.
– А дальше старцы ему сказали, что он завоюет полмира.
– Конечно, помним, – сказал Петр.
– Вот вам и история.
– Нет, это только половина истории. Так легко ты не отделаешься.
– Хорошо, – согласился Горан, – вот вам другая половина истории. Я из братства автостопщиков Александра Великого.
– Значит, вы на пути к Богу? – заинтересовался Порошкански.
– Естественно.
– А какова техника?
– Что?
– Я спрашиваю, чем ваш зикр отличается от зикров других братств.
– Наш учитель говорит: основная задача – развязать гордиев узел сердца, и тогда вы завоюете весь мир.
– Прямо весь мир? Так и сказал? Сколько тебе лет, Горан?
– Девятнадцать. И что? Александр взошел на трон Македонии в двадцать лет, Персидскую империю
