примеру, «Сектор прогнозирования» или «Группа футурологического развития и моделирования», или еще как-нибудь заковыристо. Кубик решил, что с него хватит, вернулся к пролому и нырнул внутрь.

Комнатка оказалась крошечной и на первый взгляд разочаровывала. Один угол занимал стол и пара кресел. Остальные шесть квадратных метров или около того были уставлены стеллажами. На полках стояли впритирку серые пластиконовые футляры с какими-то цифрами на боках. Следы посланца Божества вели к ближайшему стеллажу – он был полностью очищен от футляров. Посланцу пришлось потрудиться – унести все за один раз он, конечно, не мог. Об этом свидетельствовали следы, многократно умноженные.

Кубик обошел пустой стеллаж и провел рукой по запыленным футлярам соседнего. Прочел стоявшие на них числа: «01.2083», «02.2083», «03.2083». Полкой ниже: «12.2084», «11.2084», «10.2084». Кубик счел это кодом, вытащил один футляр и раскрыл. В специальном гнезде лежал компьютерный кристалл – надежное хранилище записанной информации. Кроме кристалла, внутри находилась толстая, скрепленная сбоку пачка бумаги. Кубик пролистнул страницы. Очевидно, это была распечатка кристалла. На первом листе стояло: «Апрель 2085 г. Сценарий „Вечная Атлантида“. Смпрзв. мтмрф. 5 %».

Кубик потрясенно смотрел на надпись, не веря глазам. То, что он держит в руках прошлое, не вызывало сомнений. Безусловно и очевидно было также то, что он держит в руках бомбу. От которой полетит вверх тормашками вся ортодоксия ирчей. По крайней мере, очень большой кусок ортодоксии, объявлявшей прошлое мифом и иллюзией.

Прошлое существовало!

Другой вопрос, насколько давнее это прошлое. Ни горлы, ни ирчи не вели счет лет, ибо подобное занятие было абсурдным. Года ничем друг от друга не отличаются. Кто может сказать, какой год считать первым, а какой три тысячи седьмым? И что изменится, если 2084-й назвать 4047-м?

Видимо, древние думали иначе. Но поди установи теперь, какой сейчас идет год по их системе подсчета. Кубик облазил все стеллажи и выяснил, что самые ранние футляры – 2080 года, а самый последний – июня 2092-го. И, конечно же, это ни о чем ему не говорило. Пустая информация.

Он сел за стол, снова раскрыл футляр с «Вечной Атлантидой» и стал читать с первой страницы.

Все здесь было загадкой. Начиная с удивительной цифры 5 %. За год работы Кубика в Центре процент самопроизвольной трансформации реальностей составлял от шестидесяти до девяноста восьми в предпоследней из них – в «Торжестве справедливости». Статистика – вещь очевидная и неоспоримая. Статистика говорит, что меньше шестидесяти не бывает. Не должно быть. Любой реал прогрессивно развивается в соответствии с законами природы и демократическими принципами. Если он не развивается, значит, в сценарии допущена базовая ошибка, повлекшая за собой потерю человечеством своего главного демократического права – права на свободу и самовыражение. Разумеется, в далеком прошлом (теперь уже не мифическом) человечество пребывало в рабстве, было повязано узами необходимости. Но Конкурс все изменил!

Вероятно, решил Кубик, сознание людей в те годы было еще зашоренным, консервативным, не изжившим наследия темного прошлого.

И это была самая простая из загадок. Дальше загадки поехали аттракционным паровозиком, наезжая друг на друга, переплевывая по степени невозможности и необъяснимости.

Кубик зарылся с головой в несколько распечаток из разных футляров, перелезал из одной в другую и обратно, делал записи на хэнди, отчаянно хватался за голову и предательски игнорировал завывания голодного желудка. Когда за окном стемнело, попробовал включить свет. Как ни странно, удалось.

Уже глубокой ночью он ощутил упадок сил, запихнул распечатки обратно на полки и вылез в темный коридор. С собой прихватил пару футляров в качестве доказательной базы. Хотя что и кому доказывать, пока не решил.

Спускаясь по эскалатору в полной темноте и страшно зевая, Кубик предвкушал, как завтра удивит Раффла, представ перед ним живым, здоровым и нагруженным сенсациями. И вдруг услышал посторонние звуки. Этаж был примерно пятнадцатый, и он мгновенно одеревенел, вспомнив о жутком призраке четырнадцатого уровня. Крепче прижал футляры к груди и вытянулся в струнку, вслушиваясь.

Поначалу звуки казались зловещим стенаньем. Но, постояв немного, Кубик начал различать в них жалостное подвывание и всхлипы. Тогда он спустился на половину эскалатора, убедился в правильности предположения и к двери четырнадцатого этажа подошел уже не таясь. Коридор был темен, но Кубик знал, где расположена световая панель, приложил палец и от яркой вспышки зажмурился.

Когда глаза привыкли, он увидел сидящего возле стены на полу человека и сразу узнал его. Красное пятно на груди, пистолет в руке дулом книзу.

– Эй, – позвал Кубик. – Ты чего?

– Ничего, – угрюмо ответил тот, отворачиваясь.

– Ты чего тут нюни распустил? – наседал Кубик.

– Тебе какое дело? – Видение махнуло пистолетом. – Иди куда шел.

– Мне большое дело. Отвечай, кто ты такой и почему на людей набрасываешься. – Кубик сделался суров и хмур, как и полагается дознавателю.

– Вот пристал! Привидение я, не ясно, что ли? Нам положено набрасываться и стращать. – Призрак зло посмотрел на Кубика и добавил: – И чего ты только сюда приперся? Сидел бы внизу со своими, и никаких проблем.

– Каких проблем?

– Таких! – окрысился призрак. – Привидений не существует. А теперь я из-за тебя, придурка, должен существовать. Ходят тут всякие!

Кубика очень озадачило это обвинение.

– Что-то я не понял. Кого не существует?

Привидение издало звук, похожий на скорбный вздох, и принялось втолковывать:

– Ну как мы можем существовать, если приходим из такого места, в котором ничего не существует? Каждое привидение должно сначала заработать свое личное существование. Для того мы и набрасываемся на всяких придурков, вроде тебя.

– Зачем? – опять не понял Кубик.

– Чтобы ввести в соблазн, чего тут неясного? Просто ужас, какие вы, люди, глупые… Соблазнившись, вы начинаете в нас, в привидений, верить. И этим даете нам существование.

– Значит, ты теперь существуешь? – уточнил Кубик.

– Наконец доперло.

– Но тебе это почему-то не нравится. Поэтому ты распустил сопли. Так?

– Видел бы ты свою морду, когда я тебя соблазнял, – не остался в долгу призрак. – Почему мне это должно нравится? Я и место для себя специально тихое выбрал, чтобы никаких людей. А тут ты на мою голову.

У Кубика родилась светлая мысль.

– Но я же не первый, кто сюда проник. До меня тут был… один. Что ж ты на него не набросился? Может, он сам тебя насмерть перепугал, а?

– Не родился еще такой человек, который напугал бы привидение, – гордо сказало привидение.

– А это был человек? – подхватил Кубик.

– Кто ж еще?

– Как он выглядел?

– Ниже тебя ростом, толще в три раза, и волос на голове меньше.

– Он светился?

– Чего? – вытаращилось привидение.

– Значит, не светился, – констатировал Кубик. – Я так и думал.

Конечно же, «столб света», напугавший свидетелей пришествия посланца Божества, был всего лишь хитроумной маскировкой.

– Он начал в меня стрелять, – пожаловался призрак. – А когда понял, что я не собираюсь помирать от его пуль, плюнул и выбросил меня из головы. Я не смог его соблазнить. Он слишком толстокожий. Сначала я расстроился, а потом обрадовался тому, что могу и дальше не существовать. И тут являешься ты! – с упреком закончило привидение.

– Так почему ты не хочешь существовать?