Она не носит больше брюк и костюмов, предпочитая неброские, но дорогие драгоценности, а чтобы окончательно измениться, отважилась даже на пластическую операцию. И живет она теперь – после долгих лет – тоже отдельно от родителей, в роскошном доме в элитном поселке Жуковка, построенном, как пишут репортеры светской хроники, бывшим президентским литрабом аккурат ко дню рождения жены.

Впрочем, почти все свое время супруги проводят за кордоном, не пропуская ни одного престижного теннисного турнира или показа мод.

Часть их бывших друзей – Березовский, Гусинский – давно уже превратились в тлен истории; другая – по-прежнему при деньгах и при власти. О первых они, естественно, давным-давно постарались забыть, со вторыми – катаются вместе на горных лыжах и дружно плавают на яхтах…

Словом, жизнь удалась…

Почему-то вспоминается анекдот эпохи застоя.

Чукча возвращается из поездки в Москву.

«Правильно, однако, говорят: все для блага человека, все во имя человека. И я сам, однако, этого человека видел…»

1 Эти 15 соток в Молокове он отдал потом своему зятю – Валере Окулову, а тот попытался продать их моему свояку. Но забрал их в итоге я, присоединив к своему участку: теперь у меня 25 соток.

Никто не верил, что Ельцин когда-то уйдет. Он казался таким же незыблемым, вечным, как зубцы кремлевской стены.

Да и глупо было ждать этого от человека, давным-давно потерявшего уже всякую связь с реальностью; живущего в иллюзорном, придуманном его окружением мире.

Несколько раз парламент пытался отправить президента в отставку: в 1998-м, в 1999-м. В Госдуме была создана специальная комиссия по подготовке импичмента. Депутаты точно забыли печальные уроки недавнего прошлого: чем сильнее наседаешь на Ельцина, тем быстрее возвращается он в чувство.

Российский президент являл собой прямую противоположность пушкинской формуле: чем меньше, тем легче…

Но, видно, даже у патологических властолюбцев наступает рано или поздно предел прочности.

В конце 90-х Ельцин всерьез начинает задумываться о преемнике. Это уже не разводки его, когда испытывал он соратников на прочность, безжалостно избавляясь от тех, кто не сдал тестов . Теперь президент действительно хочет подыскать преемника, которому сможет передать возведенное здание.

Критерии у него – нехитрые. Главное – соблюсти преемственность . Будущий наследник должен быть послушным, благодарным и безоговорочно принимать установленные правила игры; то есть – и не пытаться даже отбирать капиталы у олигархов, забыть о деприватизации и новом переделе . А еще он должен относиться к «Семье», как к своей собственной, свято выполняя ее волю.

Вот уж когда снова пожалел он, что не дал ему Бог сына; как бы теперь пригодился единоутробный наследник.

Ельцин даже подумывал над тем, чтобы двинуть в президенты младшую дочку – журналисты и политологи идею эту обсуждали на полном серьезе – но потом понял, видно, что вариант этот – не пройдет.

Кандидатов в преемники было много: Немцов, Чубайс, железнодорожный олигарх Аксененко, держиморда Рушайло, пограничник Бордюжа. В 1999-м казалось, что выбор семьи окончательно пал уже на Степашина; президент демонстративно кинулся пересаживать тогда кабинет министров: «Не так сели!» – усаживая Степашина по правую руку от себя.

В мае Степашина даже вывели почти на орбиту: назначили премьер-министром. Но доверия тот не оправдал.

Когда вскоре после назначения ему позвонила Татьяна Борисовна и приказала немедленно явиться, дабы обсудить состав будущего кабинета – вместе с Березовским и Абрамовичем – простодушный Степашин принялся отнекиваться: дескать, сейчас не могу, у меня совещание, вот если ближе к вечеру…

«Можешь тогда совсем не приезжать», – отрезала вельможная дочка и бросила трубку. Со Степашиным все стало ясно. О том, кто будет у него министрами, председатель правительства узнал уже из уст президента…

В не раз цитировавшемся мной «Президентском марафоне» – этом беспрецедентном по числу исторических фальсификаций труде – эпопея с коротким вознесением Степашина подается весьма оригинально.

«Уже внося кандидатуру Степашина, я знал, что сниму его», – пишет Ельцин. Оказывается, он должен был «заполнить паузу»: «Заполнить чисто технически. Что называется, для отвода глаз.» Ибо: «Путин должен появиться неожиданно. Когда наши политические оппоненты проявятся до конца. Когда в разгаре будет настоящая предвыборная борьба».

Подобное на блатном жаргоне именуется «взять за корову»; так по весне, уходя в побег, урки берут с собой «ушастого фраера», убаюканного рассказами о благородной воровской дружбе, – дабы его потом съесть…

Путин появился на горизонте совершенно внезапно. Что бы там ни утверждал сегодня Ельцин, но