фонда.)

Даже клиническому идиоту понятно, что проследить за деньгами при таких оборотах – просто невозможно. Если воровать с каждой сотни хотя бы по доллару – это все равно гигантский навар .

А ведь объемы росли постоянно, каждый день.

Только за одни сутки (с 30 по 31 мая) и только по нескольким направлениям расходы штаба составили без малого 7 миллионов долларов.

Первыми эту вакханалию узрели сотрудники коржаковского ведомства. За работой штаба они наблюдали особенно пристально, ибо с воцарением Чубайса и Дьяченко самого Коржакова и его людей от выборов начали отодвигать.

«Уже в апреле 1996 г. из источников в ближайшем окружении Кузнецова (зам.министра финансов, основной казначей штаба. – Авт .) и Чубайса к нам стали поступать сигналы о том, что деньги, отпущенные на выборы, разворовываются, – пишет начальник отдела «П» президентской службы безопасности Валерий Стрелецкий. – Схема предельно проста: по фиктивным документам их переводят за рубеж на счета конкретных фирм, затем распыляют по своим, личным счетам».

Потом Коржакова будут обвинять, что он якобы хотел сорвать выборы; строил козни против штаба; чуть ли не планировал даже государственный переворот.

Если бы все это было так, генералу следовало действовать совсем по-другому: громогласно схватить жуликов с поличным; объявить на всю страну, что олигархи и Запад финансируют ельцинскую кампанию; назвать ее реальные цифры, в сотни раз превышающие законные пределы.

А он, простите, что сделал вместо этого?

Отправился на доклад к президенту, сиречь к своему непосредственному начальнику?

Вот уж заговорщик так заговорщик.

Именно с ведома и указания Ельцина и происходили все дальнейшие события.

Вечером 18 июня сотрудники СБП тайно вскрыли сейф в кабинете зам.министра финансов Кузнецова в Белом доме. За несгораемой дверью они обнаружили полтора миллиона долларов и кучу платежек на переводы в иностранные банки – якобы в оплату за полиграфические услуги. Каждая из платежек была составлена на пять миллионов «зеленых».

«Мы решили не суетиться, а подождать, пока кто-либо из активистов не придет за деньгами, – объяснял позднее полковник Стрелецкий, главный мотор этой акции. – Задержание “ходока” с поличным – лучшее доказательство и подтверждение нашей правоты».

В кузнецовском кабинете была установлена прослушка. Через сутки она сработала…

Не было рядом с Ельциным человека надежнее и преданнее Коржакова.

У Горбачева была Раиса Максимовна. У Ельцина – Коржаков.

Он не просто был его охранником, доверенным лицом, собутыльником и другом; Коржаков заменял ему семью; Ельцин с ним проводил времени даже больше, чем с женой и дочерьми и уж, точно, намного был откровеннее.

Предшественник Коржакова в Кремле, начальник горбачевской охраны Владимир Медведев дал очень точное, по-моему, определение феномену под названием «генерал Коржаков»:

«У русских правителей всегда, задолго до династии Романовых, телохранители были еще и няньками».

Они познакомились в 1985 году. Коржакова, скромного майора 9-го управления КГБ, откомандировали в охрану нового секретаря МГК.

«Когда меня “погнали” из Политбюро, уволили и моих охранников, – пишет Ельцин в “Записках…” – А Коржаков все равно остался со мной… Возил на своей личной машине».

За связь с опальным смутьяном Коржакова из КГБ уволили. Друзья устроили его охранником в некий кооператив «Пластик», но он лишь получал там зарплату, а все свое время проводил с Ельциным.

Они были вместе и в горе, и в радости. Однажды, спьяну, даже дали друг другу клятву на крови: идти до конца, что бы с кем ни случилось.[37]

Если бы в августе 1991 года «Альфа» пошла на штурм Белого дома, Коржаков ни секунды не сомневался бы – он готов был погибнуть, но закрыть президента грудью. И в октябре 1993 года он тоже был рядом с Ельциным, до последней минуты.

Именно тогда, после октябрьских событий, и загорелась в полную силу звезда Коржакова.

Ельцин никогда не доверял КГБ. Он хорошо помнил, как по указанию Горбачева чекисты неотступно следили за ним, записывали все его разговоры, даже в министерском кабинете стояли тогда жучки .

В ноябре 1989 года, встречаясь с интеллигенцией в Доме кино, Борис Николаевич наотмашь рубил с трибуны: