К тому времени, когда решился он объявить, что намерен переизбираться, это был уже тяжелобольной, измученный старик, только что перенесший два инфаркта. Всякие нагрузки были ему категорически противопоказаны. Изношенное сердце могло остановиться в любую минуту.

Даже в момент оглашения этого исторического решения Ельцин не смог дочитать до конца свою речь: он потерял голос, ибо на сей раз мучился фарингитом.

Существует версия, будто семья всячески отговаривала Ельцина от выборов.

В «Президентском марафоне» он уверяет:

«Наина очень не хотела моего выдвижения. Да и меня самого постоянные стрессы совершенно измотали, выжали все соки».

На самом деле это – очередной блеф. Именно семья – жена и младшая дочь Татьяна – повлияли на окончательное его решение. В противном случае им не было никакого смысла отговаривать Ельцина от коронарографии. Но семья очень боялась возможных утечек.

Потеря власти страшила их больше, нежели потеря близкого человека. Недаром во вступлении к этой книге лечащий врач президента Владлен Вторушин открыто пишет:

«Порой, особенно накануне выборов 1996 года, мне начинало казаться, что близким Ельцина – Наине Иосифовне, Татьяне Борисовне – нужнее не муж и отец, а президентская должность».

А ведь в начале 1996 года Ельцина разбил очередной, третий за последние месяцы инфаркт.

Это случилось в любимом его Завидове. Приступ настиг президента, когда находился он на втором этаже своей резиденции. Никого из врачей и близких в тот момент рядом не было.

Его спасла лишь волшебная радиокнопка, с которой Ельцин не расставался теперь никогда: российские умельцы соорудили ее сразу после Шеннона; помимо сигнала тревоги кнопка излучала еще и радиоволны, по которым владельца могли найти с точностью до сантиметра.

По тревоге охрана и доктора пулей примчались наверх. Президент был настолько плох, что не мог даже самостоятельно спуститься по лестнице. Как на грех, носилок в Завидове не оказалось. Коржакову пришлось отломать от какого-то дивана спинку. Вшестером, еле-еле, недвижимого президента эвакуировали вниз и прямо на вертолете спешно отправили в ЦКБ.

В таком состоянии идти ему на выборы – было сравни самоубийству.

Но он все равно пошел. И это уже – вопрос не к нему, а к его близким.

Если Ельцин рисковал своей собственной жизнью, то жена и дочка – точно чужой…

О желании баллотироваться на второй срок Ельцин впервые публично объявил 15 февраля на сцене Дворца молодежи родного своего Екатеринбурга. Говорил он (пока не осип) очень эмоционально, особо упирая на то, как дорог ему именно этот зал и именно этот город. Хотя – сомнений нет – это был заранее просчитанный предвыборный прием: Ельцин всегда любил эффектные, красочные ходы, и чем искреннее выглядели они, тем тщательнее, значит, продумывались изначально.

Вот и эта, осипшая его февральская речь внешне выглядела очень непритязательно-трогательной. Скромно потупившись, Ельцин заверял земляков, что, несмотря на настойчивые призывы уйти, он не может поступить безответственно и оставить свой пост именно в тот момент, когда мы практически оказались уже на пороге цивилизованной жизни. Кроме того, сейчас как никогда России грозит опасность коммунистического реванша; вся страна может погибнуть «под красным колесом прошлого». Другого выхода, кроме как начатое дело довести до конца, он, понятное дело, не видит.

Борис Николаевич вновь пытается примерить на себя разночинскую тужурку демократа: он выходит прямо в народ, направо и налево раздает обещания. Под прицелом телекамер Ельцин, как и в старые добрые времена, подписывает бумаги о выделении средств на богоугодные дела: пять миллиардов – госпиталю ветеранов войны, десять – кондитерской фабрике, три – на роддом. «Помогу во всех проблемах, если изберете», – клятвенно заверяет Ельцин, хотя екатеринбуржцы избирали его, кажется, уже дважды: сначала в народные депутаты, потом – в президенты. И что толку?

Всеми своими речами и жестами президент пытается продемонстрировать несокрушимую волю и железную непоколебимость. «Мы победим, чтобы не допустить возврата к временам, когда Россию считали “империей зла”», «У меня есть силы и воля к победе!», «Лучше я умру, чем проиграю!»

Он подписывает массу популистских указов: «О повышении стипендии студентам…», «О предоставлении бесплатных участков земли», «Об обеспечении прав вкладчиков и акционеров», «О государственной поддержке граждан в строительстве и приобретении жилья». Каждый из этих документов – не более чем красивый предвыборный жест: за исключением, быть может, повышения студенческих стипендий. Ни один из них выполнен никогда не будет, но этого и не требуется: главное показать, как президент заботится о чаяниях народа.

Перед вторым туром стране и вовсе было обещано, что всем обманутым вкладчикам вернут деньги. Президентский помощник Александр Лившиц обещал от имени своего патрона, что указ такой появится в течение трех дней: сразу после победы. Вкладчики не дождались этого указа до сих пор…