завтракает или обедает, скорее и то, и другое сразу. Мыслями генерал был далеко. Ему хотелось действовать, добиваться результатов непосредственно, но приходилось лишь ждать и отдавать распоряжения и приказы.
Генерал был правшой, но есть приходилось левой рукой, ведь на правой не хватало трех пальцев. Рука все еще ныла, не смотря на обезболивающие инъекции. Пальцев Варченко лишился четыре цикла назад, когда пришло донесение, что близь городка Вятигорска – под самым носом Управления, по ориентировке выявлена группа из трех имперских диверсантов. Силами военной полиции их задержать не удалось. Диверсанты убили двух полицейских и скрылись. Сообщалось, что одеты они были в полевые мундиры и имели высококлассные фиктивные документы и командировочные на майора, капитана и сержанта 102-го полка мобильной пехоты. Как назло, почти весь оперативный состав Управления был задействован в других операциях. Для активного поиска и засад удалось сформировать только четыре малочисленные группы, в которых две трети розыскников были стажерами. Одну из групп Варченко пришлось возглавить лично. Два цикла без сна и отдыха дали положительный результат. Именно группа генерала обнаружила диверсантов, которые уже орудовали под другими документами, забранными у убитых офицеров 6-го флота. Диверсанты были задержаны. Но к сожалению, не все прошло гладко, подкачали стажеры. Один из вражеских агентов, известный под многими именами, успел подорвать себя гранатой, был тяжело ранен один из стажеров, а сам генерал остался без пальцев. Теперь с диверсами ведется работа по полной программе.
Генералу советовали хотя бы на неделю лечь в госпиталь, чтобы регенерировать пальцы. Он и сам понимал, что тянуть не желательно. Но разворачивающиеся события не позволяли бросить работу даже на несколько циклов. Позавчера пришло донесение от начальника отдела контрразведки базы 7-го флота в системе НТ-050-С-XXVI капитана 3-го ранга Поповского, которое произвело эффект разорвавшейся бомбы. Поповский сообщал, что три цикла назад в штаб эскадрильи разведчиков, отведенной в резерв на отдых и пополнение, прибыла группа, состоявшая из пятнадцати офицеров, старшин и матросов, с назначением в штат эскадрильи. Их документы имели все положенные метки защиты и не вызвали подозрений. Группа являлась уже практически сформированным экипажем, а на днях на базе ожидали прибытия новеньких разведчиков М-19Р. Прибывшие были поставлены на довольствие и размещены в казармах. В начале следующего цикла в одном из пакгаузов были обнаружены семнадцать трупов. При опознании установлено, что они принадлежали экипажу разведчика М-17 с бортовым номером 39, который за три часа до этого вылетел на пробный полет после продолжительного ремонта. Среди убитых отсутствовало тело командира корабля лейтенанта Горвега. В ходе проверки выяснилось, что в расположении базы отсутствует группа недавно прибывших во главе с капитан-лейтенантом Берштигоном. Принятые командиром базы меры по перехвату М-17 к успеху не привели. Угнанный разведчик благополучно миновал патрули и взял курс на НТ- 066-ХС-XMVI. Экспертиза стереозаписей переговоров патрульных кораблей и М-17 установила, что управляющий звездолетом лейтенант Горвег находился под воздействием препаратов подавляющих волю.
О происшедшем было немедленно доложено командованию 7-го флота. Военной прокуратурой было начато тщательное расследование и от должностей были отстранены комендант базы и начальник отдела контрразведки, как не проявившие должной бдительности, а также дежурный диспетчер, как допустивший угон. Меры принятые командованием флота явились запоздалыми. М-17 перехватить не удалось. Разведчик был вновь обнаружен на ютивийском участке театра у системы НТ-071-ХI-CIV, где он произвел передачу по ССС условленного сигнала.
Стереография называвшегося капитан-лейтенантом Берштигоном, соответствовала фигурирующему в ориентировках нишиту-полукровке под именами Кайне, Сингер, Ронер, Ланс, проходящему по делу 'Ферзь', тянущемуся еще с имперских времен.
Видя бесплодность усилий командования флота, генерал Варченко действовал параллельно. Он не собирался упускать угнанный разведчик. В погоню был послан находящийся в его временном подчинении призрак 'Корсар', взявший на борт опытного оперативника Управления капитана Семагу и отделение десантно-штурмового батальона 7-го флота. Командир призрака, хоть и был званием выше, поступил в подчинение офицеру контрразведки. Капитан Семага получил приказ перехватить разведчик и захватить экипаж. Уничтожить угнанный корабль он имел право лишь в случае крайней необходимости.
В последнем донесении Семага сообщил, что преследует беглеца на вражеской территории и в ходе вынужденного боя, благодаря которому М-17 удалось значительно оторваться, 'Корсар' уничтожил высланный на встречу разведчику имперский корвет.
Все, что сейчас мог сделать генерал – это ждать развязки.
За час до того, как ударная эскадра контр-адмирала Барвинского попала в западню, переброшенные к ютивийскому участку свежие соединения 42-го имперского флота начали штурм Ютивы III и прилегающих к ней систем. Имея четырехкратное, а местами и пятикратное превосходство, имперские соединения в течении цикла выбили опетцев из двадцати четырех систем и обрушили на ютивийскую базу мощнейший удар. Сотни тяжелых и средних имперских звездолетов изрядно потрепали ослабленное соединение вице-адмирала Виггера и вклинились в оборону 7-го флота на пятнадцать-двадцать парсеков. У самой Ютивы III имперцы понесли большие потери, но едва ли опетские эскадры уступили им в количестве уничтоженных или поврежденных боевых единиц. От окончательного разгрома базу спасли прибывшие в ответственный момент разрозненные отряды, вышибленные из соседних систем.
Нишитурцам удалось закрепиться на нескольких планетах системы Ютива и высадить на третьей планете крупный десант, что явилось большой неожиданностью для Виггера и его штаба. Защитников Ютивы III хотели отрезать от самой Ютивы III.
Оставалась неясной судьба эскадры Барвинского. Завесу тайны раскрыли пришедшие через пару суток жалкие остатки из четырех тральщиков, трех штурмовиков и поврежденного фрегата 'Хемм'.
Ютива III и контролируемые опетцами две другие планеты подвергались беспрерывным атакам на протяжении двух суток. Имперские десантники и дивизии мобильной пехоты теснили небольшой гарнизон, вынужденный постоянно отступать под ударами авангардных частей и постоянных налетов атмосферных бомбардировщиков, пробивающихся сквозь воздушные заслоны.
Единственный выход для попавшего под угрозу полного окружения и неминуемого истребления соединения, Виггер видел в немедленном отступлении. И вице-адмирал отдал этот приказ, и нашел единодушную поддержку среди всех офицеров штаба и командиров кораблей.
Отходившие пехотинцы и персонал базы грузились в тяжелобронированные транспорты. На эвакуацию отводилось мало времени, все происходило в спешке. То, что нельзя было забрать с собой или перевезти уже не успевалось, уничтожалось на месте. Готовились к уничтожению и ремонтные верфи, и многочисленные пакгаузы.
Эвакуация проводилась при почти беспрерывных стычках на орбите и отражении налетов, при бомбардировках из космоса и обстрелах тактическими ракетами имперской артиллерии.
К восемнадцати часам следующего цикла последний опетский солдат должен был взойти по трапу, чтобы покинуть эту злосчастную планету.
Удача пока не покидала 'Защитника'. Словно тень, он следовал за держащимся подальше от всех возможных патрулей 'Пегасом' и напряженно вслушивался в пространство всеми своими сенсорами и детекторами. Масканину удалось определить курс идущего впереди эсминца, это была система HT-085-VI- XVII, белый карлик с несколькими сожженными планетками. За несколько часов корабли сблизились до десяти светоминут, однако 'Пегас' никак не реагировал на позади идущего собрата. Из чего Масканин сделал следующие выводы: либо 'Пегас' 'ослеп' и тогда является легкой добычей для любого случайного имперского корабля, либо он уже давно опознал 'Защитника' и просто хранил режим строгого молчания. В достоверности первого предположения Масканин сильно сомневался. Хотя произойти могло что угодно, даже самые невероятные вещи. Хотелось все-таки верить, что у 'Пегаса' просто благоразумный и
