вместе с центральной рубкой управления.

Находившегося на своем посту Масканина бросило на переборку и только бронескафандр спас его от смертельных внутренних повреждений. Придя в себя через несколько секунд, он ощутил боль во всем теле и вкус крови во рту. Зрение медленно восстанавливалось. Оглядев печальную картину ЗКП, он с трудом встал. Вокруг – искореженная аппаратура, изувеченные тела и погнутые либо вообще смятые листы переборок и переломанные вырванные балки. Вдобавок в ЗКП началось задымление. Прихрамывая на правую ногу, но не чувствуя боли, Масканин осмотрел несколько заваленных, но неповрежденных на вид тел. Неповрежденным они были только внешне. Масканин нашел еще дышащего и бессознательного матроса, которому перебило обе ноги. Ножные сегменты бронескафандра произвели ампутацию и остановили кровотечение. Масканин взвалил раненого на себя и добрался до резервного поста управления ЗКП, который, к счастью, пострадал в незначительной степени.

Заняв кресло пилота, он активизировал проверку всех систем и принялся 'прозванивать' посты всех боевых частей и служб. Но сперва по каналу общей связи обратился к экипажу:

– Говорит второй пилот и помощник астронавигатора Масканин. Командир корабля и остальные старшие офицеры убиты, принимаю командование на себя. Всем постам подтвердить прием и доложить о боеготовности.

Тот час же на него обрушились доклады о состоянии 'Защитника', командиры боевых частей, начальники служб и команд – офицеры равные с ним в званием безоговорочно доверили ему командование, ведь он остался единственным, кто мог сейчас пилотировать и ориентироваться среди звезд. Да и перенятый у империи устав предписывал подобное.

Масканин ненадолго отвлекся. Следовало проверить показания биодатчиков бронескафандра раненого матроса. Тот был все еще без сознания, но состояние не критическое. Масканин вскрыл одну из его седалищных пластин и сделал инъекцию обезболивающего и снотворного из поясной миниаптечки бронескафандра. Одновременно суммировал полученные сообщения: ракетные и артиллерийские батареи в боеготовности, БЧ слежения осталась 'зрячей', двигатели, механизмы и энергетические установки эсминца работают штатно, внешняя связь восстановлена, не отвечают на запросы кормовые отсеки 39 и 42, противорадиационная защита работает также в штатно-боевом режиме. В общем, 'Защитник' к драке готов.

За несколько секунд Масканин изучил окружающую обстановку. Мониторы показывали эсминец 'Трохен', ведущий дуэль с поврежденным имперским крейсером. На него надвигались еще пять крейсеров, гибель 'Трохена' лишь дело времени. 'Пегас' на полном ходу несся на базу, отстреливаясь от наседающих ему на 'хвост' штурмовиков. Флагманский 'Юнис' вывел из строя крейсер, но сам получил повреждения. Самым ближайшим вражеским кораблем к 'Защитнику' был идущий прямо на него еще один крейсер и шесть присоединившихся к нему штурмовиков. Через минуту они оставили крейсер позади себя. Впрочем, если попытаться убраться отсюда прямо сейчас, крейсеру не угнаться за быстроходным 'Защитником' – благоприятствовала дистанция между ними. Оставалась шестерка штурмовиков.

Искушение поддаться примеру 'Пегаса' было велико, однако Масканин связался со БЧ связи:

– Дайте канал с 'Юнис'.

Через несколько секунд лейтенант-связист сообщил:

– Связь заблокирована, командир. Пробуем резервные частоты.

– Связь нужна немедленно, – спокойно произнес Масканин. – Делайте, что хотите, лейтенант, но чтобы 'Юнис' нас услышал.

– Есть, командир.

Масканину резануло слух это 'есть, командир', слишком необычно было для него очутиться в роли командира корабля. Отдавал приказы он и раньше, но теперь приходилось брать единоличную ответственность за судьбу экипажа на себя и, похоже, эта ноша не из легких.

Время неумолимо бежало, каждая новая секунда нещадно уменьшала возможность спастись, на что втайне даже от себя самого надеялся Масканин. Наконец лейтенант-связист сообщил, что связь с 'Юнис' восстановлена, имперское экранирование удалось деблокировать.

Масканин связался с начальником штаба Барвинского и доложил о состоянии 'Защитника' и о готовности продолжать бой. Неожиданно начштаба эскадры отодвинулся в сторону, на видеоэкране возник сам контр-адмирал. Недавно молодое лицо его было похоже теперь на лицо старика, оно все как-то посерело, прорезалось глубокими морщинами, да и сам Барвинский заметно ссутулился. Охрипшим, но оставшимся властным голосом он приказал:

– Уходите немедленно. Ваша геройская смерть не даст ровным счетом ничего и не принесет пользы Опету. Вы слышите меня, старший лейтенант?

Масканин хотел ответить: 'Так точно', но к горлу подступил комок и вместо этого он лишь кивнул.

– Вот и хорошо, – сказал командир эскадры. – Спасайте корабль и себя. Есть много способов погибнуть с гораздо большей пользой, – Барвинский изучающе посмотрел Масканину в глаза и добавил: – С Богом! Конец связи.

Экран потух.

Масканин заложил данные по курсу в навигационный вычислитель, довел форсаж до предела и глянул на панораму внешней обстановки. Через несколько минут штурмовики выйдут на дистанцию открытия огня.

– Бэ-че два, – вызвал он.

– Старший лейтенант Ценвер, – отозвался командир-артиллерист.

– Выпустите 'Орнеры'. Пусть идут в гравитационном захвате.

– Есть, командир.

– И приготовьте 'Шивы', ничего более солидного тратить не будем.

– Есть, командир.

Медленно, но верно штурмовики взяли 'Защитник' в полуохват и выпустили 'Шивы' и 'Саргамаки'. Ожидавшие ракеты-перехватчики уничтожили их на безопасном расстоянии.

Масканин произвел расчет по соотношению скоростей, ввел поправки в вычислитель и повел эсминец противоракетными зигзагами. Штурмовики тем временем дали второй залп. Масканин резко бросил корабль в сторону от идущих на него пяти 'Ктулу' и нескольких 'Шив'. Хотя по маневренности эсминец никак не мог тягаться с намного более легким и подвижным 'Гладиатором-Х', но все же в его силах было выполнить некоторые нехитрые фокусы, затрудняющие охоту идущим по пятам ракетам. Отклонение от курса было тут же засечено вычислителями боеголовок, была произведена коррекция курса ракет. Все это отняло несколько драгоценных секунд, подаренных 'Орнерам'. И те успешно ликвидировали нависшую опасность. В ответ по одному из штурмовиков дали залп кормовые установки 'Шив'. Полдюжины ракет устремились к имперскому кораблику. Несшийся навстречу 'Шивам' штурмовик практически не имел зенитной артиллерии и просто не мог выставить равное количество противоракет. Выпустив все оставшиеся 'Орнеры' и совершив отчаянный маневр ухода, штурмовик не смог спастись от россыпи 'Шив'. Сразу три боеголовки превратили его в миниатюрную короткоживущую звезду.

Через несколько минут преследователи вышли на ближнюю дистанцию огня и начали лупить по 'Защитнику' носовыми аннигиляторными пушками. Им ответили кормовые орудия эсминца. Артиллерийская дуэль продолжалась всего несколько десятков секунд. Броня эскадренного миноносца выдержала скользящие попадания, а вот для имперцев дуэль оказалась фатальна, один штурмовик был уничтожен прямым попаданием атомного деструктора, еще два лишились части обшивки и нескольких отсеков. Оставшаяся пара прекратила преследование, переключилась на спасение гибнущих экипажей. 'Защитник' на крайних пределах мощности двигателей несся домой – на базу Ютива III.

Когда стало совершенно понятным, что любое возможное преследование безнадежно отстало, Масканин, наконец, позволил себе расслабиться и немного отдохнуть. Вскоре нервное напряжение понемногу стало спадать и он поудобнее развалился в пилотском кресле. Накатила боль. Сильно заныла лодыжка правой ноги, одновременно появилось легкое головокружение. Масканин грязно выругался. Словно чужая, его рука дотянулась до пульта внутренней связи.

– Вахтенный бэ-че пять главстаршина Фрол, – доложил возникший на видеоэкране техник.

– Где сейчас ремонтные команды?

– Первая команда в кормовых отсеках. Вторая пробивается к вам, командир.