– Ее высочество великая герцогиня ждет вас, – с поклоном сообщил дворецкий.

Гости сделали первые несколько шагов, когда дворецкий заметил:

– Ее высочество примет только вас, ваше сиятельство

– Но… – Навукер осекся, спорить с рабом было бессмысленно, ведь он сообщал не свою волю. У эфора прорвалось раздражение: – Почему ты, болван, сразу не сказал?

Без тени вины дворецкий снова поклонился и показал жестом следовать за ним.

Генералиссимус немного замешкался прежде чем последовать за рабом. А рабом ли? Мариус же воспринял все как должное и с прежней невозмутимостью опустился обратно на стул.

Навукер шел по лабиринту коридоров, мимо традиционных лестниц на верхние этажи, мимо гравилифтов, через анфилады комнат, поражавших великолепием убранства.

Зал для аудиенций оказался совсем небольшим. При входе в него в глаза бросался ярко-фиолетовый ковер из меха северных хищников планеты. Потом вниманием овладевала декоративная люстра из золотых лепестков и нефритовых подвесок. И только потом уже внимание останавливалось на простом черном столе заставленном аппаратурой, на креслах самого тривиального вида, на мебельном гарнитуре, лишенном прежде виденного во дворце блеска.

Через другую дверь в зал вошли два?-норма, они стали по обе стороны стола. Следом на довольно громоздком кресле-софе снабженном миниатюрным антигравом, вплыла сама великая герцогиня Амалия. Навукер слегка поклонился и произнес приветственную формулу. Появление Амалии оттеснило на второй план возникшие у него мысли о неуютности от присутствия?-нормов. Амалия резко сдала с тех пор как он видел ее в последний раз. Ноги больше не слушались ее, несмотря на все ухищрения медицины. Кожа приобрела болезненно-желтый оттенок, а вот морщин как будто стало меньше из-за неестественной пухлости. Но и в этом своем нынешнем облике эта женщина производила впечатление обладателя силы и власти.

Прошло восемь лет как она отдалилась от государственных дел. Но посвященные знали, что Амалия, пусть и не в том объеме как прежде, все же участвовала в политике. Не раз за эти восемь лет проявлялось ее влияние на ход событий, на принятие важных решений. К ее советам прибегал сам император. Именно она являлась инициатором некоторых кулуарных рокировок, самой громкой из которых стало принятие Улриком IV окончательного решения о смещении эфоров Азарокса и Дилца и о проведении новых выборов в Текрусии. В свое время великая герцогиня прославилась введением репрессалий* против Великого Султаната и осуществлением полной политической протекции Империи Нишитуран над некоторыми независимыми мирами, после чего их суверенитет стал формальным.

– Я ознакомилась с вашим письмом, – произнесла она глубоким грудным голосом. – Не скрою, я не испытала особого желания видеть вас, эфор. Но зная вашу упертую настойчивость и во избежание дальнейших досадных посягательств на мой покой, я решила все же принять вас.

Навукер замялся, что было ему совсем не свойственно. Такого откровенного пренебрежения он не слышал даже от императора, тот наоборот – благоволил ему. Амалия поняла его реакцию по-своему, сказав:

– Не обращайте внимания на моих людей, эфор. Считайте, что они немы и глухи.

– Ваше высочество, – обратился Навукер, – могу ли я узнать причину по которой вы не пригласили барона Мариуса? Он мой доверенный человек и именно он является автором предложенного вам плана. Он…

– Довольно о нем, – прервала Амалия. – Род Мариусов кажется не представлен в Текрусии? Что-то я не припоминаю такой фамилии. Впрочем, это не существенно. Будь он трижды гениален этот ваш барон, но на нашей встрече достаточно только вас и меня. Теперь к делу. Почему вы взяли на себя смелость решать судьбу всей империи?

– Ваше высочество, мне кажется, я ясно аргументировал свою позицию и привел железные доводы о необходимости выведения русских из игры. Его Величество, на мой взгляд, ошибочно полагает, что Кагер имеет конечной целью своей авантюрной войны – перманентность гражданской войны в империи и нишитурский трон. И Сатора, и Савонарола не слишком ему возражают. Между тем, сам Савонарола признался мне, и я с ним полностью согласен, что Кагер и его бешеный синклит хотят всего лишь довольствоваться уже приобретенным. И в этой игре опетцы сделали главную ставку на русских.

– Вы же, генералиссимус, предлагаете нанести по Русской Империи внезапный и сокрушительный удар. А может это вы авантюрист? Вы хоть представляете последствия, произойди подобное? Ваш замысел имеет все шансы привести к опустошительной тотальной войне.

– Ваше высочество, если бы вы только ознакомились…

– Довольно! – внезапно вскипела Амалия, выплеснув скопившееся раздражение. – Вы как бездумный таран прошибаете стены на своем пути в угоду своим амбициям. Теперь же вы толкаете империю к новым потрясениям, когда она не оправилась от нынешних… Вы, генералиссимус, один из тех олухов, кто просрал благополучие империи! Этот хитрый дьявол Шкумат систематически закармливал Савонаролу и Иволу дезой! Вы же не знали реального положения дел в опетской группировке! Вы удовлетворялись отчетами ваших недалеких ставленников, тогда как там, под самым их носом, происходили брожения! Даже сейчас вы едва ли владеете всей ситуацией в Вооруженных Силах! Единственный, кто раньше всех оценил катастрофическое положение внутри империи был Ивола, но его пожарные меры уже тогда запоздали. И даже Ивола не смог распознать всей угрозы, зародившейся на Опете, тогда когда это можно было еще пресечь на корню. А вы, генералиссимус, систематически манкировали, занимались чем угодно только не своими обязанностями! А теперь вы распознали первые отзвуки заупокойной по себе и лезете из кожи вон, чтобы Улрик не дал вам хорошего пинка!

Предварительно Навукер был готов к чему-то подобному, но этот взрыв потряс его до коликов, уязвив и без того пострадавшее самолюбие. Никогда прежде на него не обрушивалась столь концентрированная лавина злобы, звучащая в каждом произнесенном слове. Он вдруг ощутил себя напроказничавшим ребенком, поставленным на ковер и способным только терпеть длинные нотации строгих взрослых.

Буря утихла внезапно. Великая герцогиня прикрыла глаза, подперев голову растопыренными пальцами. Наступившая тишина угнетала ничуть не меньше, чем недавний выпад. Несколько долгих секунд Навукер пытался понять, почему великая герцогиня воздействовала на него так подавляюще. И только ли на него? Он слышал, что многие буяны в ее присутствии проявляют чудеса кротости. Навукеру стало совершенно очевидно, что его визит потерпел сокрушительное фиаско. Последующие слова Амалии застали его врасплох.

– Дело в том, господин эфор, что я перестала бы быть самою собой, если бы не удосужилась хотя бы рассмотреть ваш план. Это было бы не в моих принципах. Не будем брать конкретно вас. Я могу кого угодно ненавидеть, презирать или просто не замечать, но когда это касается интересов империи, я готова протянуть руку и последнему рабу, и Дьяволу Бездны. Не принимайте мои слова болезненно и на свой счет.

Навукер, наконец, обрел душевное равновесие, подавил раздражение, которое было бы так некстати, и холодно ответил:

– Благодарю вас, ваше высочество.

– Давайте его сюда.

Силовой диск оказался в ладони Амалии. Она вставила его в прорезь приемника и сосредоточила все свое внимание на развернувшейся голограммной панели экрана. Она не собиралась изучать весь диск, ее в первую очередь интересовала своего рода фабула.

Через четверть часа Амалия задала первый вопрос:

– Здесь очень много уделяется внимания комплексу мероприятий по поэтапному проведению масштабной дезинформации в стратегическом и оперативном отношении. Вы хоть отдаете себе отчет, сколько это потребует человеческих и технических ресурсов?

Навукеру очень не хотелось отвечать на этот обидный для него вопрос. Это и не потребовалось. Амалия, видимо, посчитала свой вопрос риторическим.

Следующий час Навукер провел в напряженном ожидании, тщательно подавляя набирающую обороты злость и уповая на свою веру в идеальную проработку всего плана.

– Превосходно, – наконец заметила Амалия. – Ваш Мариус и его отдел расписали все. Мне, как непрофессионалу, не к чему придраться. Скажу даже, что и замысел операции мне нравится: скрытная