учиться смотреть на мир и смотреть совершенно другими глазами. Если нет возможности выбраться, нужно приспосабливаться к этим условиям. Стать одним из тридцати в бригаде Љ 3. Правда, один вопрос при этом возникает: а примут ли они меня?! Я же для них гриффит! Даже думать об этом смешно! — Джейк улыбнулся. — Чушь какая-то! Хоть бы кто-нибудь объяснил, как может у ниобиан-родителей быть сын — гриффит? Моему разуму это не поддаётся…
…Тяжёлая дверь откатилась в сторону со страшным скрипом, со скрежетом, от-дающимся болью в зубах. Джейк чуть приподнялся, привалился спиной к стене, подтянув к груди правую ногу, и только потом медленно перевёл взгляд на дверь. В глаза неприятно, до боли, до рези, до слёз ударила волна света. Джейк смог разли-чить тёмный силуэт в дверном проёме. Барклиф! Джейк узнал лейтенанта по знако-мому уже развороту плеч, по гордо вскинутой голове.
— Встать, арестованный!
Джейк медленно и нехотя поднялся, держась рукой за спинку кровати. 'Смирно' не встану, как ни ори! И только попробуй ударить! Мрачно и зло подумал Джейк, исподлобья глядя на Барклифа. Но тот отступил в сторону, пропуская ещё кого-то. Джейк и сообразить ничего не успел, не понял, что к чему, как руки матери обхва-тили его, еле доставая до плеч. Уткнулась мокрым от слёз лицом в комбинезон на груди.
— Мама, — прошептал Джейк растерянно, встретил взгляд Барклифа. Тот отвернул-ся, шагнул за порог со словами:
— Помните, леди, у вас десять минут!
— Сыночек, сыночек миленький! — бормотала Глория чуть слышно. Её руки намерт-во вцепились в жёсткую ткань. — Я никуда тебя больше не отпущу… Никуда, слы-шишь!? Никуда…
— Мам, как… ты здесь? — спросил Джейк, обхватив Глорию правой рукой, левой — осторожно поглаживая её по плечу, будто пытаясь успокоить, унять её слёзы.
— Как ты мог так со мной? — она кулаком, небольно, но с отчаянием ударила его в плечо, один раз, другой. — Что ты наделал? Ведь ты же убиваешь меня!! Убиваешь!
— Ну ладно, мам! — Джейк поймал её руку, прижал к губам. Мама! Его мама! Хо-лодные пальцы дрожали мелкой нервной дрожью. Она сдала, совсем сдала. Ведь раньше слова выше, чем на полтона не услышишь, а тут… Слёзы в три ручья. Она больше не скрывала того, что творилось на душе. Вот она вся! Слабая, беспомощ-ная женщина, полная отчаяния… Такой Джейк видел её всего один, — нет! — два раза: когда подал заявление в Академию, и… когда выиграл конкурс, поступил…
— Как ты мог?
— Я выберусь отсюда, мам, — Джейк улыбнулся, стараясь держаться как можно уве-реннее. — Обязательно выберусь… Ты только не волнуйся… Это просто недоразуме-ние какое-то, они напутали там что-то в полиции… Разберутся и отпустят… Вот увидишь!.. Ты только не волнуйся так сильно!..
— Нет! — она его перебила, вскинула голову, глядя огромными наполненными сле-зами глазами. — Что они с тобой сделали, родненький? — аккуратно, как к чему-то хрупкому, прикоснулась к щеке Джейка подушечками пальцев. — Зарос, похудел, а постригли-то как! Ужас! Всесильный свет!
— Мам! — Джейк чуть отстранился. — Я сам виноват, и выбираться буду сам. Я справ-люсь, мам!
— Ты что?!! — Глория схватила его за воротник комбинезона, заставила наклонить голову. — Я тебя никуда не отпущу! Никуда! — обняла, касаясь губами подбородка, нижней челюсти, шеи: выше дотянуться она не могла. — Война со дня на день… А ты здесь… Джейк, сыночек мой!
— Мама! — Джейк отстранился, уклонился, выпрямился. Он никак не мог отделаться от ощущения, будто рядом присутствует ещё кто-то. Словно смотрит на них кто. И тут в памяти всплыли насмешливые слова, брошенные Барклифом: 'Маменькин сыночек!' Почувствовав эту отчуждённость, Глория вспыхнула, схватила его за рукав, потянула к себе.
— Злишься на меня! Злишься, да?! Но я ничего не могу сделать! Меня не слуша-ют!.. Я уже пыталась вытащить тебя, но никто, кроме лейтенанта Барклифа, меня не слушает. Он добился разрешения на эту встречу…
— О чём ты, мам? Я же сказал: сам справлюсь! — Джейк чуть повысил голос. 'И Барклиф тут замешан! Куда уж без него?!! 'Спасибо' всё равно не дождётся…'- подумал вдруг Джейк мстительно.
— Справлюсь-справлюсь! — Глория улыбнулась, вытирая ладонью слёзы. — Мальчик ты мой… Я не хочу, чтобы тебя убили!!! — выкрикнула она неожиданно громко и гневно сверкнула глазами. — Я потому и согласилась на Гвардию, что там вероят-ность погибнуть меньше. Только не армия! Только не война! Как мне теперь быть? Как быть? Неужели ты сам не понимаешь, как это опасно всё?! Если с тобой что-нибудь случится, я умру, слышишь?!
— Мама! — прошептал Джейк с виноватой и усталой улыбкой. — Не говори так. Не надо… Мне от этих слов не легче… Ты только отцу ничего пока не сообщай, не говори ничего, ладно, мам?
— От него ни весточки вот уже месяц, — Глория вздохнула. — Счастливый!.. А я чуть с ума не сошла, как узнала, что ты здесь, Джейк… — она снова расплакалась, прижа-лась к нему всем телом, словно не могла до сих пор поверить, что он здесь, рядом с ней. — Береги себя! Береги! Хотя бы для меня…
— Мама, меня ещё никуда не отправляют! И не нужно так убиваться… А война? Её не будет! Его Величество войны не допустит, да и сионийцы не решатся…
— Нас последних из лаборатории завтра отправляют. Остальные, кто мог, уже уе-хали. Война — решённый факт! Всех теперь одно интересует — когда?!
— Да не будет её! Не будет! — Джейк улыбнулся так, словно доказывал что-то оче-видное непонятливому человеку. — Этот бардак пройдёт, всё уляжется… Конечно, будет лучше, если ты уедешь, переждёшь всё это на Ниобе…
— Нет! Я отсюда без тебя не уеду… — Глория всхлипывала, вздрагивая плечами, прижимаясь щекой к груди сына. — Я не оставлю тебя одного… Пойду по всем, кого знаю… До бургомистра дойду… Ведь ты же гвардеец, тебе нельзя здесь, в части… Это незаконно, а они всё тянут, не хотят связываться с Ниобатой… Я буду жало-ваться на этот беспредел… Они права человека нарушают!..
— Мам, ты, когда приедешь на Ниобу, свяжись с Дарлингом, — отъезд матери был для Джейка уже решённым вопросом. — Он подписывал мой увольнительный лист. Он в курсе всего. Объясни ему ситуацию, расскажи, что я застрял тут не по своей прихоти… Я не хочу, чтоб меня считали дезертиром… Только обязательно! Меня уже, наверное, потеряли…
— Вот сам ему всё и расскажешь! Сам, понятно?! Я без тебя не поеду — и не ду-май!! — Глория встряхнула Джейка, вцепившись пальцами в ворот комбинезона с поразительной для её тела силой. Джейк чуть язык не прикусил. А она подняла на него глаза, чуть привстала на цыпочках, пытаясь достать губами до щеки и шепча при этом обессиленным, наполненным нескрываемым страданием голосом:- Род-ненький мой… Сыночек родненький… Деточка…
Свет из коридора, через дверной проём падающий, отразился в её глазах, тёмных и огромных здесь, в полумраке камеры. Блики света заиграли в черных, чуть про-долговатых по вертикали зрачках, и Джейк с ужасом отпрянул, втянул в себя воздух сквозь зубы со стоном: 'Правда!!! Это всё-таки правда?!!.. Почему никогда рань-ше?!! Зачем именно сейчас?!! О, Боже!..'
— Джейк, что с тобой? — Глория уловила эту резкую перемену в поведении сына, ощутила всю волну смятения и боли, захлестнувшую его мысли. — Что случилось?
Её ладони коснулись его лица, осторожно обхватили с обеих сторон, заставили повернуть голову, смотреть прямо в эти удивительные нечеловеческие глаза. 'Как я раньше не замечал этого?!' — думал Джейк с немым стоном.
— Я тоже гриффит, да? — наконец спросил он, выдержав её прямой вопрошающий взгляд. Глория поняла всё сразу, в чём-то догадалась, что-то уловила в его мыслях. Она всю жизнь ждала этого, жила в ожидании этого вопроса. И вот… Руки её бес-сильно упали вниз, она отвернулась со вздохом, закрыла глаза, сморгнув с ресниц слёзы. Джейк ждал, молчал и ждал ответа.
— Я никогда не говорила тебе об этом…
— Мам, просто 'да' или 'нет'! — голос Джейка стал жёстким, совсем взрослым. Это был уже совсем другой Джейк, Джейк, незнакомый матери.
— И 'да', и 'нет'- ответила она, глядя на сына странным взглядом немигающих глаз. — Ты не гриффит, но и не человек… Джейк… Это всё моя вина… А ты — ре-зультат одного из моих опытов… Я никогда тебе не говорила, никогда.
Ты не знаешь многого о гриффитах, хоть и имеешь некоторые их черты и способ-ности. Но на Ниобе
