Дневальный, как-то нехотя и потому не торопясь, выкладывал все вещи из тум-бочки прямо на кровать.

— Быстрее, рядовой! — прикрикнул нетерпеливо Барклиф. Джейк стоял в проходе между двумя рядами кроватей по стойке 'смирно': расправленные плечи, руки по швам, синие честные глаза глядели в одну точку на стене. И эта их честность и даже какое-то удивление во взгляде, такое натуральное, бесили лейтенанта Барклифа. Сержант Торнтон тоже присутствовал при обыске, но так же, как и рядовой Тайлер, мало что понимал.

— Больше ничего, господин лейтенант! — дневальный выпрямился. Дверца тумбочки качнулась, упёрлась ему в ногу. Барклиф глянул на кровать, на сваленные в кучу вещи: небольшое казённое полотенце, бритвенные и гигиенические принадлежно-сти, две запечатанные пачки сигарет. Всё, что выдавалось каждому рядовому в этой части.

— Обыщите кровать! — приказал Барклиф. На Джейка он даже не глядел: его оче-редь на обыск ещё не наступила. Дневальный снова начал перекладывать всё в тум-бочку, и эта его основательная деловитость взбесила Барклифа окончательно. — Ты, что, не можешь шевелиться быстрее?!

Схватив одеяло за край, лейтенант дёрнул его на себя, сам стянул простынь и скинул подушку, за ней последовал на пол и матрас.

— Сержант, обыщите рядового Тайлера! И как можно тщательнее, пожалуйста! — приказ прозвучал с удивительной вежливостью, но эта вежливость была началом яростной вспышки, грозившей разразиться в любую минуту.

— А что ищем-то, а? — чуть слышно и по-стариковски ворчливо спросил шёпотом Торнтон, глянув Джейку в лицо. Тот не шелохнулся, будто и не слышал вопроса, даже не моргнул. Так же неподвижно он стоял, пока руки сержанта тщательно об-лапывали все карманы и клапаны его комбинезона. Ничего! Только из кармана на груди Торнтон извлёк белоснежный, аккуратно сложенный носовой платок. Он тоже выдавался солдатам, как и всё остальное, но никем по назначению не ис-пользовался, может быть, о нём и вспоминали, когда спешно перед построением нужно было протереть сапоги от пыли.

Торнтон развернул платок, осторожненько взявшись за уголочки. Белая ткань! Только в правом нижнем углу печать хозяйственного отделения.

— Это всё! — Торнтон, всё также держа платок перед собой, повернулся к Барклифу. Тот, сверкая глазами, вырвал платок, скомкал и сунул его как есть Джейку в рас-стёгнутый карман с презрительной ухмылкой:

— Пижон!

Джейк всё также стоял навытяжку, не шевелясь, но в глазах его не было страха, так привычного Барклифу.

— Где он, рядовой? — спросил лейтенант после минутного молчания, глядя на Джей-ка в упор.

— Не могу знать, о чём вы, сэр! — он смотрел на Барклифа так, как может смотреть только человек, твёрдо уверенный в собственной правоте, честно и прямо. Но Барк-лиф почти за пятнадцать лет своей службы усвоил одно: любой солдат, какой бы он ни был добросовестный, всегда имеет на своей совести хоть один грешок. И, ока-завшись перед лицом командира, он вспоминает об этом и знает, что наказание последует. Последует незамедлительно и неизбежно. Солдат только тогда становит-ся солдатом, когда полностью понимает эту систему, когда ЗНАЕТ, что наказание неизбежно…

А этот же тип всегда при столкновении вот так, как сейчас, — нос к носу — глядит чистыми ангельскими глазами. Прямо святой какой-то!

И эта чёртова его святость вызывала у Барклифа непреодолимое желание превра-тить её в боль. Заставить его мучиться, страдать, бояться! Пусть даже врёт, извора-чивается, оправдывается, как все остальные в таких случаях, но не глядит своими честными глазами. Пусть будет таким, как все!

— Я ничего тебе не сделаю, обещаю! Просто скажи, куда ты его спрятал! Ведь если узнают, достанется всем! Всем, понимаешь! И 'верхам', и 'низам'! А уж 'низам'-то особенно! О третьей бригаде я позабочусь лично! Ведь ты же не хочешь, чтобы из-за тебя одного досталось остальным двадцати девяти? Скажи, куда ты его дел, Тайлер!! Пока я разговариваю с тобой по-хорошему! Где передатчик?!!

— Не могу знать, о чём вы, господин лейтенант! — повторил Джейк.

— Но ведь ты же вызвал её сюда!! Вызвал, да?!! — взорвался Барклиф. — Она бы не пришла сюда, именно в нашу часть, именно ко мне, если бы точно не знала! Если бы ты ей ничего сам не рассказал! Или это воля Провидения, чёрт возьми?! Лучше расскажи мне всё сам! Не заставляй меня превышать полномочия! Ещё немного — я тебя ударю!!!

— Не понимаю, чего вы от меня хотите, господин лейтенант! — Джейк сейчас был готов рассказать всё, что знает, так как ещё ни разу не видел Барклифа в такой яро-сти, в таком отчаянии, но не знал, совершенно не знал, чего же от него требуется. Какой может быть передатчик? Откуда? Часов-то и тех даже нет. И кто такая 'она'? И вдруг неожиданно, внезапно понял, словно кто-то подтолкнул: мама при-ходила!!! Нашла!! Приходила всё-таки!! Нашла его здесь! Узнала-таки!

— Мама приходила?!! — выдохнул Джейк, не в силах сдержать волну радости, нака-тившую изнутри, затопившую сердце.

— Мама! — Барклиф усмехнулся презрительно. — Маменькин сыночек!.. — а потом крикнул Джейку в лицо:- Ты — СОЛДАТ!!! Сол-дат! Мамы-папы остались за воро-тами! Стоять 'смирно'! И отвечать только на мои вопросы!

— У меня нет передатчика, господин лейтенант! — чётко выговаривая каждое слово, произнёс Джейк в ответ. — И я не знал, что она сможет прийти сюда. Не знал!

— Если ты надеешься выбраться отсюда с её помощью, то я сделаю всё, чтобы это-го не произошло! Я приложу все усилия — будь спокоен! И Гвардия тебе не помо-жет! Теперь я твой командир! Я! — Барклиф злорадно улыбнулся. — И я отшлифую тебя, гвардеец, по своему вкусу! Ты будешь таким, каким я тебя сделаю, рядовой Императорской Армии! Но сначала ты мне скажешь, где передатчик!!

— Вы его никогда не найдёте! — Джейк вдруг улыбнулся с мстительным блеском в глазах, и сразу же стал совсем другим, злорадствующим, — нет! — даже злым. 'Нашёл я твоё слабое место, малыш! Нашёл всё-таки… — Барклиф обрадовался этому откры-тию. — А теперь-то я выверну твою душу так, что ты будешь трястись при моём по-явлении… Гвардеец! Сопляк ты! Так вот, значит, кого готовит Гвардия в своих стенах! Слабохарактерных мальчиков с честными глазами! Хорошо! Теперь-то я возьмусь за твоё воспитание…'

— Никогда не найдёте, господин лейтенант! — похоже, ему нравилось идти против, делать что-то специально на зло. Что-то сломалось в нём, выпустив наружу скры-тую глубоко дикую силу противоборства, противостояния. Это был уже не тот тер-пеливый парень, которого ничем не проймёшь.

— Неповиновение! — предупредил Барклиф. Он видел, какая сила всплывает в глазах Джейка, опасная, дикарская. Ещё немного — и она выльется в бунт!

— Я вам ничего не скажу, лейтенант! И вообще я отказываюсь выполнять ваш при-каз! И все ваши приказы — тоже! Я хочу видеть коменданта, капитана, майора… Кого-нибудь, выше вас по званию, — Джейк не кричал, не размахивал руками, только взгляд и голос выражали всю бурю его чувств. И это его внешнее спокойствие на-чинало действовать на нервы всем присутствующим. Первым не выдержал сержант Торнтон:

— Ты нарушаешь субординацию, рядовой…

— Я ещё не давал присяги! Меня нельзя наказывать как военнослужащего! — отве-тил Джейк, даже не глянув на сержанта: он смотрел в упор на Барклифа, словно ждал именно его реакции. — А для начала я требую перевода в другую бригаду. Я имею на это право…

— В карцер! — прошептал чуть слышно Барклиф, не сводя с Джейка глаз. — В карцер, рядовой!

— Да плевал я на вас! На вас и на вашу армию тоже! — Джейк улыбнулся и смерил Барклифа взглядом. — Я — курсант третьего курса и моё звание никак не меньше ва-шего, лейтенант! И вообще, свяжитесь с полковником Дарлингом! Я буду говорить только с ним…

— А Его Величество вам, господин курсант, не вызвать? — Барклиф даже глазом не моргнул, улыбался, казалось, весь этот бунт только развеселил его. — Курсант — соп-ляк! Да ты же идиот! Настоящий идиот! Кричишь, выступаешь, внимания к своей персоне требуешь! Да никто тебя в твою Гвардию не отпустит! И не рассчитывай на это… — теперь настал черёд Барклифа. — Служить тебе придётся… И в третьей брига-де. И тогда ты у меня за каждое из своих словечек ответишь. За каждое,