они чуть продолговатые по вертикали, как у некоторых хищ-ников, — ответил Крис как-то нехотя. — Ты что, никогда не знал об этом?

— Да слышал что-то туманное, давно, на занятиях по межпланетной культуре, — сказал Джейк в ответ. Он думал о чём-то и крутил стакан, уперев указательный палец в его ободок. Получалось это у него очень ловко, Крис даже невольно поза-видовал такой ловкости.

— Ты что, никогда и в зеркало на себя в темноте не смотрел? — голос Криса стал чуть громче, кто-то даже обернулся в их сторону. Джейк отрицательно качнул голо-вой, на что Нэру добавил:- Вот это да!

Джейк продолжал молчать, он думал, глядя на стол, на крошки хлеба. Думал и не мог поверить. Нет! Этого просто не может быть! Просто быть не может! Не может — и всё! Он вспоминал своих родителей. Каждого в отдельности, а потом — вместе! Обычные люди! Ниобиане! Земляне, наконец! Но при чём тут гриффиты?! Гриффи-ты тут при чём?!! Какое они вообще отношение имеют к нему и к его семье?! Что он знал-то о них? В основном только со слов матери. Но она жила здесь, на этой планете, на Гриффите. Здесь погибли её родители. Здесь они с отцом познакоми-лись. Она не делала из этого тайны… В конце концов она изучала культуру гриф-фитов, их жизнь, их среду и условия обитания. Даже издала несколько научных книг, кучу статей… Она знала об этом народе всё, так как жила среди них много лет. Язык, песни, сказки, традиции. Он сам жил в этой атмосфере с рождения, и даже знал о них кое-что, язык гриффитский, например…

И тут на тебе — гриффит!

Неужели, я чужой им?!! Неродной?!! Приёмный?!!

При мысли об этом Джейк оттолкнул стакан от себя, схватился с глухим стоном за голову, закрыл глаза. Нет!! Это всё — неправда!! Неправда!! Просто они сговори-лись всей бригадой, обманывают, разыгрывают, проверяют терпение…

Стакан поехал вперёд, на Нэру, по гладкой крышке стола: вот-вот — упадёт! Но тут совсем неожиданно Джейк выбросил вперёд руку, даже не глядя в ту сторону, поймал стакан у самого края. А потом перевёл глаза на Криса и спросил:

— Гриффит, значит? — в этом голосе почувствовалось что-то мстительное, злое. 'Меня не обманешь. Не поймаешь на такой глупости!' — подумал Джейк решитель-но. И в этот миг крошечным червячком сомнения в памяти шевельнулось очень давнее воспоминание и слова матери, давно, очень давно: 'Нельзя, деточка, в зер-кало без света на себя смотреть. Примета плохая. Неприятности будут'.

Сколько ему тогда было? Год? Полтора? Только ходить начал! А к пятнадцати годам уже чётко усвоил: не смотри на себя в зеркало в темноте! Накликаешь беду! Или просто заподозришь неладное? Начнёшь задавать вопросы и узнаешь правду?

Нет! Джейк мотнул головой, прогоняя эти мысли… Мама!!! Где ты?! Помоги!!! Скажи, что это не так, ведь ты же знаешь правду, знаешь всё!

— Третья бригада! Стро-йсь! — 'Спасибо тебе, лейтенант, огромное спасибо! — поду-мал Джейк, вставая. — Если бы не ты, я свихнулся бы прямо сейчас, за этим же сто-лом…'

Лейтенант Бриггс сидел за столом, у окна, просматривая полученные документы для личных дел своих подопечных. Компьютер на столе, настроенный на голос, по приказу отпечатывал листы с данными со своего экрана, а Бриггс раскладывал их ещё тёплыми по папкам и прикладывал к каждой печать с номером. Бумажная во-локита. Бюрократические традиции. Но без этого — никуда!

Бриггс любил заниматься такой работой. Торопиться некуда. Никакой нервотреп-ки с новым пополнением. Не нужно ни на кого кричать, заставлять маршировать, бегать вместе с ними по плацу. Здесь проще и спокойнее…

…Она вошла совершенно бесшумно, переступила порог, двери закрылись без звука. И даже часовой, который обязан докладывать о каждом, остался стоять на улице, у порога комендатуры. Бриггс уже и не помнил, зачем поднял взгляд на дверь, хотел, наверное, вызвать кого-то, но при виде гостьи, онемел разом, лязгнул зубами, закрывая рот.

Женщина, удивительно красивая, поразительно красивая, стояла, глядя на него, и молчала. Словно давала возможность разглядеть себя получше.

Высокий лоб, открытый, только несколько тоненьких прядочек из растрепавшейся причёски упали на него, отбрасывая тени. Большие серые глаза под тёмными, плав-но изогнутыми бровями, прямой аккуратный нос и красиво очерченные губы без следа помады. Платье без рукавов, только с лямочками, из серебристо- коричневой ткани добавляло глазам глубины и какой-то скрытой серьёзности. Тонкие, гибкие руки, запястье правой перехвачено тесьмой: на тесьме — сумочка-мешочек по по-следней моде, из ткани под цвет платья.

Прекрасное видение! Откуда здесь, в армейской части, взяться такой красивой женщине?

Бриггс моргнул несколько раз с мыслью: 'Спятил!', но незнакомка не исчезала. И тогда он понял: это гриффитка! Она, наверно, к Барклифу! Да, не иначе: к нему! Лейтенант Барсаков говорил, нашего Барклифа женщины любят, даже сами предла-гают знакомство… Интересно, и что в нём такого? Чего они в нём находят? Краси-вый, конечно, особенно, когда в форме, но ведь это не главное… Те, кто его знает, говорят: жестокий он и мстительный… Из тех, кто себе на уме…

— Вы, наверное, к лейтенанту Барклифу, мисс…? — спросил Бриггс, зачарованно глядя на гостью.

— Миссис Тайлер! — поправила женщина. — Но можно и без этих формальностей…

— Вы проходите, садитесь, — Бриггс вскочил, как галантный кавалер, проводил даму до кресла, усадил, заговорил суетливо:- Садитесь-садитесь, госпожа Тайлер… Выпить, конечно, предложить не смогу: сами понимаете — военная часть, не поло-жено. Но долго ждать не заставлю, — с этими словами он выскочил из комнаты, на ходу — ещё дверь не закрылась — закричал что-то часовому. Вернулся почти сразу. Женщина сидела неподвижно, сложив руки на коленях, смотрела в одну точку и ждала. Прямая спина, расправленные плечи, красивая шея с изящно посаженной головой. Королева — и только! Эти гриффитки знают себе цену и умеют хорошо показать себя, без единого изъяна! 'Повезло же Барклифу, — думал с завистью Бриггс, не сводя с гостьи жадных глаз, — отхватил себе такое сокровище! И молодая ещё, лет тридцать, по людским меркам. Хотя, нет, старше, должно быть: гриффиты стареют медленнее, по внешнему виду им точного возраста не дашь… Но ведь надо же! Повезло-то как!' Бриггс сокрушался, страдал, завидовал, мучился до тех пор, пока в голову не полезли совсем уж откровенные мысли… И тут вдруг женщина повернула к нему голову, гневно сверкнула глазами и произнесла с убийственным спокойствием:

— Знаете, лейтенант, у меня есть законный муж, поэтому постарайтесь успокоить-ся, пока не поздно…

— О, извините, мисс… миссис… — Бриггс покраснел от смущения, затараторил:- Простите… Вы не подумайте что-нибудь плохое, Бога ради… Извините!..

Барклиф ворвался, стремительный и быстрый, остановился только возле стола, сверкая гневными глазами (а ведь с утра был в хорошем настроении; опять, видимо, что-то не так), посмотрел на Бриггса сверху вниз и спросил нетерпеливо:

— Что у вас, лейтенант? И говорите побыстрее: моя бригада на турниках с одним сержантом…

Бриггс даже ответить не успел, как Барклиф сам заметил гостью, поднявшуюся из кресла ему навстречу.

— Посторонние в части?! Кто посмел пропустить? Дежурный у КПП? Разболтались совсем… — Барклиф глянул в окно на здание КПП, на дежурного у ворот, а потом шагнул к двери.

— Подождите, лейтенант! — женщина преградила ему путь, выставив вперёд руку. — Тот мальчик не при чём. Не нужно его наказывать, прошу вас! Ему пришлось меня пропустить… Из-за ГРИН-карты, ведь запрета на них не поступало…

ГРИН-карта — особый пропуск, выдаваемый работникам секретных организаций, занятых разработкой материалов государственной важности. Люди с такими про-пусками имели доступ во все государственные структуры, кроме ОВИС, ведь те были сами себе хозяева… Государство в государстве…

И точно, запрета на посещение военных частей, имея ГРИН-карту, не поступало. Может, просто бургомистр Тонненг из-за кучи навалившихся проблем, связанных с войной, забыл об этом? Ведь запретили же все связи с 'гражданкой': встречи с родными, звонки и переговоры и, тем более, увольнительные.