- Я хотел его только из-за Эрика. Я то время я не понимал этого, но это правда. Он был выигранной фишкой в игре, в которую мы играли. Целью вендетты, в самом деле. И я убил бы его ради него. Теперь я рад, что он нашел другой способ умереть, у нас с ним было больше сходства, чем различий. Это я тоже понял лишь много позже. Но после его смерти я все время находил причины, чтобы не занимать трона. Наконец, до меня дошло, что он был тем, что я действительно не хотел. Нет. Ты желанен на нем.

Правь хорошо, брат. Я уверен, что так будет.

- Если Эмбер еще существует, - сказал он спустя некоторое время. Ладно. Давай займемся этим делом с Камнем. А то гроза, кажется, подходит неудобно близко.

Я кивнул и взял Камень из его пальцев. Я держал его за цепь, с огнем костра позади него. Свет проходил сквозь него. Его внутренности казались четкими.

- Нагнись поближе и гляди в Камень вместе со мной, - указал я.

Он сделал это. Пока мы оба всматривались в Камень, я велел ему:

- Думай о Лабиринте.

И сам стал думать, стараясь вызвать в памяти его петли и витки, его бледные пылающие линии. Я, казалось, заметил легкий изъян неподалеку от центра Камня. Я рассматривал его, думая о поворотах, изгибах, вуалях... Я вообразил ток, лившийся через меня каждый раз, когда я пробовал пройти этим сложным путем.

Несовершенство в Камне стало более отчетливым. Я наложил на него свою волю, вызывая его во всей своей полноте, четкости, когда это произошло, ко мне пришло знакомое ощущение. Это было то, которое пришло ко мне в тот день, когда я сам настраивался на Камень. Я лишь надеялся, что я был достаточно силен, чтобы еще раз пройти это испытание.

Я протянул руку и схватил Рэндома за плечо.

- Что ты видишь? - спросил я его.

- Что-то вроде Лабиринта, только он кажется трехмерным. Он находится на дне красного моря.

- Тогда идем со мной, - сказал я. - Мы должны войти в него.

Снова то ощущение движения, сперва дрейфа, потом падения со все увеличивающейся скоростью, к никогда полностью не видимым извилинам Лабиринта внутри Камня. Усилием воли я повлек нас вперед, чувствуя рядом с собой присутствие брата, и окружающее нас рубиновое пылание потемнело, становясь чернотой ясного ночного неба. Этот особый Лабиринт рос с каждым глухим ударом сердца. Каким-то образом этот процесс казался легче, чем был ранее - наверное, потому, что я был уже настроен.

Чувствуя рядом с собой Рэндома, я повлек его за собой, когда этот знакомый узор вырос и его начальный пункт стал явным. Когда мы снова двинулись в этом направлении, я снова попытался объять целостность этого Лабиринта и опять заблудился в том, что казалось извилинами его добавочных измерений. Великие узлы и спирали и кажущиеся скрученными в кривые узоры.

Меня охватило испытанное ранее чувство благоговейного ужаса, и откуда-то поблизости я его осознал и в Рэндоме тоже.

Мы добрались до начала и были вовлечены в него. Вокруг нас повсюду мерцающая яркость, с проблесками искр, когда нас вплетало в матрицу света.

На этот раз мой ум был целиком поглощен этим процессом и Париж казался далеким-предалеким...

Подсознательная память напомнила мне о более трудных участках, и здесь я употребил свою волю, чтобы построить наше продвижение по этому головокружительному пути, беззаботно черпая силы у Рэндома, чтобы ускорить этот процесс. Это было все равно, что странствовать по светящимся внутренностям огромной, со сложными извилинами морской раковине. Только наше прохождение было беззвучным, а мы сами - бестелесными точками разума.

Наша скорость по-прежнему возрастала, как и мозговая боль, которую я не помнил по прежнему пересечению узора. Наверное это было связано с моей усталостью или с желанием ускорить дело. Мы проламывались сквозь барьеры, нас окружали постоянно текущие стены яркости. Теперь я почувствовал, что слабею и у меня растет головокружение. Но я не мог себе позволить роскошь потерять сознание, и не мог разрешить нам двигаться медленнее при грозе столь близко, как я ее помнил. Снова я с сожалением зачерпнул сил у Рэндома, на этот раз просто, чтобы удержать нас в игре. Мы понеслись вперед.

На этот раз я не испытывал щекочущего, огненного ощущения, будто я каким-то образом обретаю форму. Это, должно быть, было воздействием моей настройки. Мое прежнее прохождение через него, могло дать мне некоторый иммунитет.

После безвременного интервала, мне показалось, что Рэндом спотыкается. Наверное, я выкачал слишком много его энергии. Я начал гадать, оставлю ли я ему достаточно сил для манипулирования грозой, если я дальше буду опираться на него. Я решил не черпать из него ресурсов больше, чем уже вычерпал. Мы проделали уже большой путь. Он сможет продолжать и без меня, если дойдет до этого. Теперь мне просто придется держаться, насколько хватит сил. Лучше пропасть здесь мне, чем нам обоим. Мы понеслись дальше, мои чувства бунтовали, головокружение повторялось вновь и вновь. Мы, казалось, приближались к концу, когда началось затемнение, которое, как я знал, не являлось частью испытанного мной ранее. Я боролся с паникой. Без толку. Я почувствовал что выскальзываю. Так близко! Я был почти уверен, что мы кончили... Передо мной все поплыло. Последним ощущением было знание озабоченности Рэндома...

Меж моих ступней мерцало оранжево-красным. Свет был окружен тьмой и...

Были голоса, знакомые... Все прояснилось, я лежал на спине, ногами к костру.

- Все в порядке, Корвин, все.

Говорила Фиона, я повернул голову. Она сидела рядом со мной на земле.