вместо этой смертельной дряни, к которой ты стремишься. Знаешь, солнышко вышло, птички чирикают.

- Из этих птичек некоторые входят в список угрожаемых видов. Так что смотри, как бы тебе большой клюшкой не угробить одну из таких.

- Я не очень хорошо работаю большой клюшкой, - сказал Рей. - За шестой я пользуюсь третьим номером деревянной.

- Вот тут между нами и разница. Рей. Я пользуюсь большой, чтобы добраться до зеленой за два удара. Рискуй, старина. Не бойся рисковать.

- Не забывай, что я бухгалтер. Слово 'риск' в мой словарь не входит. Он что-то сказал кому-то из своих дубоголовых партнеров, и я подумал, не пропустил ли он очередь из-за разговора. Он вообще-то не любил проигрывать в гольф. - Послушай, у твоего брата на этот раз действительно есть кое-что для тебя важное.

- Это так же невозможно физически, как вставить голову себе же в задницу. Хотя в случае Германа...

- Билл, кончай нести ерунду. Лили умирает.

- Уг-гу. - Я глотнул мескаля.

- Слушай, ты не.., в смысле, не теряй голову, в общем.

- Ни в коем случае, старина.

- Да, вижу. Ну, что ж, это не должно меня удивить. Ты ее не видел сколько?

- Тридцать лет.

- Она твоя сестра.

- Она была умственно отсталой, - дал я поправку. И заметил, что говорю о ней в прошедшем времени. - Не могла двигаться, чтобы за все подряд не хвататься, не могла ни слова произнести. Не могла ни одной мысли в голове удержать.

- Суров ты, Билл.

Я почувствовал, что с меня хватит.

- Слушай, Рей, это не ты должен был прожить с ней все кошмарное детство, не тебе она блевала в лицо, не при тебе она всю ночь вопила, как котенок с глистами, не у тебя она хотела вырвать волосы с корнем, как только оказывалась близко. Не у тебя бывало по три-четыре драки в неделю из-за жестокости твоих одноклассников. Не ты должен был жить с родителями, настолько перепуганными, дошедшие до такого отчаяния, что стали беспомощны, как дети. Они цеплялись за любую соломинку - шарлатанов, целителей, гадалок. Не тебе пришлось четырнадцать лет подряд смотреть в лицо безумия. Господи, у меня и сейчас мурашки по коже!

Он помолчал.

- Она при смерти, Билл. Герман ясно дал понять, что не имеет никаких определенных пожеланий в смысле организации. Так что бы ты хотел сделать?

- Я бы хотел забыть, что она вообще была на свете, вот что:

Рей снова вздохнул:

- Тогда я ее кремирую, когда она умрет.

- Как твоя левая нога захочет, - ответил я. - Развей этот гадский пепел на четыре ветра. - Я выждал и добавил:

- И знаешь что. Рей?

- Что, Билл?

- Даже не думай говорить мне, что я там должен быть, когда это произойдет.

Разговор задал тон. Повесив трубку, я был мрачен и зол. Будь оно иначе, то, что случилось после этого, могло выйти по другому. Но было не иначе, а потому вышло так.

А после случилось, что в бар принесло Таззмана. Не то что я тогда знал это имя - я его и в глаза раньше не видел.

- Эй вы, беломазыс, ручки в гору и делай, как я скажу! Таззман оказался высоким мертвенно-серым чернокожим с впалой грудью, нечесанными волосами как у Джими Хендрикса и лицом как у Айка Тернера, только он был очень, очень молод. Заученная злобность лица явно уходила вглубь не больше, чем на миллиметр, и легла на него скорее в силу обстоятельств, чем природных свойств. Мы с Майком решили обратить внимание, поскольку у него в руках был устрашающего вида автоматический пистолет, который смотрел на нас.

Он вошел в бар, - движения нервные, резкие, - и уставился на нас.

- Ты! - сказал он Майку. - Деньги давай.

- Скажи, детка, тебе раньше приходилось это делать? - спросил я, пока Майк искал ответ. - Я в том смысле, что сейчас понедельник, одиннадцать утра. Здесь только мы с Майком. Какие деньги ты думаешь найти в кассе?

По испуганному взгляду, который кинул мне Майк, я понял, что он не любитель приключений. Плохо. Кто-то должен взять контроль над ситуацией, иначе нам обоим будет очень неприятно.

- Умник! - огрызнулся Таззман. - Тащи сюда свою умную белую задницу и заряжай вот этот мешок. Грузи все из кассы и из карманов тоже..

Я раскрыл бумажник. От вида двух вывалившихся пятерок мне стало даже стыдно на минутку.

- А, блин! - выразил свое мнение Таззман, подхватывая бумажки с такой опытностью, что я даже не заметил их исчезновения. - Хоть часы у тебя есть?

- Время для меня ничего не значит, - сказал я, показывая пустые запястья. - Кстати о времени: мне кажется, что ты уже кучу времени ничего не ел.

Этот Таззман закусил губу и полыхнул на меня взглядом, оценивая ситуацию. Был он напряжен, как медведь, учуявший человека, и это должно было меня насторожить. Но, как я уже сказал, эти телефонные разговоры меня здорово вывели из себя и я был готов схлестнуться с первым, кто попадется на дороге. Глупость, да? У древних греков было для этого более подходящее слово: хубрис.

- Майк, сделай ему бургер, ладно? - Поскольку Таззман уже ничего не понимал, я решил надавить:

- Как тебя зовут?

- А?

У него был дурацкий вид. Вряд ли можно поставить это ему в вину. Ограбление пошло совсем не так, как он предвидел.

- Есть же у тебя имя? - Я вышел из кабинки. - Меня зовут Билл, а его, как я тебе уже сказал, Майк. Как тебя друзья называют?

- Смеяться надо мной решил? Я твою белую задницу оторву, можешь не сомневаться!

- Я не смеюсь.

Он прищурился на меня с подозрением.

- Нет у меня друзей. - Он поджал губы, перевел глаза с меня на Майка и обратно. - Таззман меня зовут, за волосы. - Он коснулся волос рукой, они не поддались ни на дюйм. - Пацаны говорят, у меня от них вид как у таззманского дьявола - что-то вроде. - Так у него выходило слово 'тасманский'. Он ткнул пистолетом в сторону Майка. - Он мне в самом деле бургер сделает?

- А как же, - сказал я, давая знак Майку. Пока Майк разворачивал котлету и плюхал ее на сковородку, я шагнул к Таззману. Ноздри его зашевелились, ощутив запах жареной говядины, и я сделал еще один шаг. Это ему не понравилось.

- Эй, ты, мазерфакер! - сказал он, начиная поворачивать свой чертов пистолет в мою сторону.

- Билл, ради Бога! - завопил Майк.

А я плеснул свою мисс М, в лицо Таззману. Не знаю, известно вам или нет, но когда она попадает в глаза, то превращается в фурию.

- Мазерфакер! - повторил Таззмаи с полным отсутствием оригинальности.

Он нажал курок в тот момент, когда я левой рукой подбил ствол пистолета. Грохот, казалось, пробил у меня в гопаке дырку, просверлив мозг. Я ударил Таззмана каблуком по подъему, и он завопил как баньши. Но я недооценил этого фитиля, как и вообще не правильно оценил всю ситуацию.

Он нажал на курок еще раз. Град пуль прошил смертельную строчку по зеркалам. Майк попытался пригнуться, но попался на дороге, и его вбило в три яруса бутылок за спиной, и кровь с выпивкой смешались