Добровольческую армию записывались горожане. Пополнялся и офицерский состав. Офицеры или перебегали из Красной армии, или же быстро сдавались во время боев при всяком удобном случае. Охотно шли к добровольцам на регистрацию и те офицеры, которые все время скрывались от большевиков. Всех таких офицеров добровольцы называли 'трофеями'. Это 'трофеи' являлись в Белую армию смущенными, но с искренним желанием искупить свои вольные или невольные грехи перед нею. Это настроение бывших офицеров быстро угасало. По распоряжение высшего начальства они должны были проходить через реабилитационные комиссии.

- А там, - говорили офицеры, - нас встречали мордой об стол.

Дожидаясь для реабилитации своей очереди по два, по три месяца, офицеры сидели в больших городах без жалования и сильно нуждались. Им приходилось заниматься спекуляций или пристраиваться в тылу.

Штаб генерала Кутепова с перебежавшими или пленными офицерами делал так:

после краткого опроса офицеру предлагали поступить на выбор в любой полк 1-го корпуса. В этом полку офицера зачисляли в офицерскую роту, где во время боев и происходила его реабилитация. Такие офицерские роты были гордостью полков.

Солдатами 1-ый корпус пополнялся, главным образом, из пленных красноармейцев, присылал пополнение и тыл. Но команды из тыла приходили почти раздетыми, и во многих запасных частях невозможно было выводить людей на занятия, так как они были босы и без шинелей.

В Курске один командир батареи умолял интенданта, приехавшего из штаба армии, выдать сапоги его солдатам.

- Ведь выпал снег, - говорил командир, - как же мои люди на босу ногу могут работать при орудиях?

Командиру сапог не выдали, а через несколько дней, когда штаб иго корпуса покидал Курск, тот же интендант просил штаб дать ему вагоны для погрузки нескольких тысяч пар обуви.

Солдатам нечем было сменить свои обовшивевшие рубашки, а на складах лежали огромные запасы белья и бязи еще от прошлой войны...

На фронте плохо одетые солдаты вопрос с обмундированием разрешали просто они раздевали почти догола не только пленных, но и перебежчиков

В 1-м корпусе прошел слух, что англичане прислали для офицеров чемоданы с полным обмундированием и всякими походными принадлежностями. В тылу уже все ходили в прекрасных френчах и галифэ, а войскам выдали их, только перед самой эвакуацией Ростова. Многие офицеры ничего не получили. В Новороссийске в последний день его агонии, к генералу Кутепову пришло несколько офицеров с жалобой, что интендант отказал им в выдаче английского обмундирования, несмотря на то, что склады полны им.

А. П. немедленно дал записку с приказанием выдать этим офицерам полное обмундирование. Когда офицеры пришли в склад, он был уже весь в огне.

Общая уверенность, что от интенданта ничего не получишь, влекла за собой то, что полки старались обуться и одеться собственными силами. Захватывая у большевиков обозы и склады со всяким имуществом, полки не сдавали своей добычи, а возили ее с собой в обозах, или же загромождали ею железные дороги. Часть добычи 'загонялась' в тылу. У офицеров появлялись большие деньги, начинались кутежи. Слишком соблазнительно было после непрестанных боев н походной жизни в грязи и холоде очутиться в светлых ресторанах, с музыкой, вином и женщинами. Скоро опять ехать на фронт, а тут - хоть день, да мой...

XIII.

Со взятием Курска 1-ый корпус выдвинулся вперед, как хороший коренник. По бокам его, на пристяжке, шли конные корпуса генералов Шкуро и Юзефовича. Боевой порыв не спадал. Полки 1-го корпуса развернулись в дивизии.

Неожиданно из штаба армии пришло приказание - выделять из 1-го корпуса шесть полков для отправления их на внутренний фронт, против Махно и Петлюровцев. Для той же цели у Шкуро - соседа справа - была снята бригада Терской дивизии, а у Юзефовича - соседа слева - два полка.

А. П. всячески протестовал против этого распоряжения, но пришлось подчиниться.

Генерал Кутепов стоял около карты с размеченными на ней советскими полками и спрашивал:

- Какие новые красные части прибыли на фронт 1-го корпуса? Штаб армии приказывает взять Орел.

- Ваше Превосходительство, - отвечал офицер, - на нашем фронте те же советские дивизии, что мы расколачивали много раз. Хотя они и пополнены, но Орел вы можете взять, хоть завтра. Однако Орел брать нельзя, все полученные сведения подтверждают, что на левом фланге корпуса, под Карачевым, высаживается Латышская дивизия, а на правом фланге, в нашем стыке с донцами, сосредотачивается Конная армия Буденного.

А. П. расставил ноги и стал хлопать себя по шее правой ладонью:

- Об этом я только что говорил по прямому проводу со штабом армии. Говорил , что я Орел возьму, но мой фронт выдвинется, как сахарная голова. Когда ударная группа противника перейдет в наступление и будет бить по моим флангам, то я не смогу маневрировать - часть своих полков мне и так пришлось оттянуть к соседним корпусам после того, как их ослабили, да у меня самого отняли шесть полков... А мне все-таки приказали взять Орел.

- Ваше Превосходительство, а наша кавалерия сосредотачивается против Конной армии Буденного?

- Когда она еще сосредоточится! - А П. махнул рукой, круто повернулся и ушел.

1-ый корпус повел наступление. Красные отчаянно сопротивлялись. Подпускали цепи добровольцев на 30-40 шагов и шли в штыковые атаки...

Полковник Туркул со своими 'Дроздами' разбивал один советский полк за другим и захватил три бронепоезда. Полковник Скоблин с Корниловцами ворвался в Орел...

1-го октября Май-Маевский прислал поздравление:

- Орел - орлам !

А генерал Кутепов возвратился с фронта сумрачным...

Преследуя красных, добровольцы уже вступили в Тульскую губернию.

Пятаков - член Револющонного Военного Совета Южного фронта рвал и метал. Он выкрикивал по прямому проводу штабу армии:

- У вас делается чорт знает что - истерика и полный беспорядок... Все ваши отговорки о малочисленности дивизий бессмысленны. Ваши и белые штыки подсчитаны, перевес на вашей сторон... По поручению Реввоенсовета Республики приказываю - всех командиров и комиссаров, вплоть до полковых, за отступление расстреливать на месте... Добейтесь, чтобы войска легли целиком, но не отступали, пока им не прикажут... Объясните всем, что сейчас предстоит операция, от которой зависит исход борьбы с белыми... Ваши бессмысленные и преступные отступления могут сорвать эту операцию.... Довольно миндальничать...

Красное командование приступило к выполнению своей решительной 'операции' на Южном фронте.

В начал октября десять тысяч штыков и три тысячи сабель Латышской дивизии обрушились на левый фланг 1-го корпуса, а вся конница Буденного бросилась в стык добровольцев и Донской армии.

Перешли в наступление и все другие советские полки. Добровольцы упорно отбивались, но тончайшая нитка их трехсотверстного фронта стала ежеминутно рваться. Кавалерия Буденного взяла у донцов Воронеж и вышла в тыл 1-му корпусу. 1-ый корпус стал отходить от Орла.

В штабе 1-го корпуса шло совещание. Начальник штаба обрисовал общую картину фронта 1-го корпуса и попросил своих офицеров высказаться по поводу создавшегося положения.

- Ваше первое слово, - обратился начальник штаба к самому младшему по чину офицеру.

- Мое мнение таково, - начал тот, - прежде всего надо приказать всем штабам выйти из вагонов, а свои обозы, больных и раненых отправить, как можно дальше в тыл. Затем, собрать в один кулак все наши полки и обрушиться ими на Латышскую дивизию. Латыши уже сильно потрепаны Корниловцами, и 1-ый корпус, без сомнения, уничтожит всю Латышскую дивизию. Все остальные советские полки будут потом не страшны. Мы снова возьмем Орел, и, не задерживаясь в нем, нам надо идти быстрым маршем на Москву. За Орлом, кроме только что мобилизованных частей, мы никого не встретим и Москву мы возьмем. Это произведет сильнейшее впечатление на все красные армии. Карты большевиков будут спутаны, советские войска