другую вставляются, а крышка во взрыватель упирается. Такие еще пионеры при дедушке Сталине делали. Их еще к тому же и дождями повымывало, все коробкинаружу торчали. Мартов до середины минного поля добежал, протрезвел видно от страха окончательно, уселся на землю, заплакал и стал звать на помощь. Так там и сидел пока на БТРе заним не приехали, а одно колесо на мине все-таки взорвалось. Вот так с наркоманами бывает, судили его потом, сидит теперь и лечится принудительно.

Остаток пути до Пули-Хумри проехали без осложнений. Казалось и машины, словно кони, чуяли близкую передышку и 'бежали резвее'. За знакомым комендантским постом колоннарасползлась по закоулкам большого гарнизона. Не прошло и часа, как КаМАЗ занял место на стоянке склада рядом с КрАЗом, бойцы были определены на ночлег в казарму и готовились кужину, а Стоцкий, закинув руки за голову валялся на продавленной койке в общаге. Наслаждаясь покоем он делился с соседями дорожными приключениями. Ленивая истома настолькоодолела Игоря, что пересилить ее мог только настойчивый зов голодного желудка. Мужики навязчиво предлагали расписать преферанс, однако Стоцкий храбро отверг соблазн и твердозаявил, что после ужина сразу завалится спать. Но не все сбывается, что мечтается…

Быстро уминая в столовой гречневую кашу с подливкой, Игорь ничего не видел кроме своей ложки и алюминиевой миски, но от толчка в плечо ложка чуть не вылетела из руки. 'Вотядреный корень', – не сдержавшись от неожиданности, выругался он, поворачиваясь назад.

– Ни фига себе шуточки! – и, подняв глаза, увидел стоящего за спиной здоровенного детину в потрепанной лейтенантской форме.

– Привет, Стоцкий! Как жизнь? – пробасил лейтенант и уселся на лавку рядом с Игорем. Крепкая лавка при этом подозрительно заскрипела.

– А, Панков, привет! Только ты так шутить можешь, чуть из-за тебя не подавился! Какими судьбами здесь?

Вместе с Панковым Стоцкий учился в военном артиллерийском училище на одном курсе, дружить они никогда не дружили, но друг друга знали и в Афгане уже встречались.

Служба у Панкова шла не блестяще, поэтому он до сих пор не получил старшего лейтенанта, командовал взводом управления в батарее гаубиц в мотострелковом полку.

– Ну, так нам с тобой есть что вспомнить! Пойдем ко мне, есть классная бражка! – не слушая никаких возражений, заявил Панков, буквально сгреб Стоцкого в охапку и утащил к себе вобщагу.

В комнате стоял крепкий холостяцкий дух, щедро сдобренный сладковатым запахом браги, дешевого табака и перегара. Стол с газетой вместо скатерти с остатками самой простецкойзакуски, заставленный открытыми банками рыбных консервов и несвежими эмалированными кружками был еще самым аккуратным местом в комнате на фоне общего бардака. Похоже, чтотут только что пронеслась песчаная буря, разметавшая форменную одежду и засыпавшая все слоем песка и пыли.

– Ты на беспорядок не смотри, – ответил Панков на недоуменный взгляд Стоцкого, – на операцию собирались по тревоге, недавно вернулись, порядок навести некогда было. Вот стрессснимем, тогда. Познакомься с нашими 'орлами'!

Трое 'орлов' в изрядном подпитии сидели за столом, под которым стоял большой прямоугольный бак из нержавейки. Круглая крышка бака была открыта и мужики раз за разом черпалиоттуда кружками желтую мутную брагу. Такие 40-литровые баки-бойлеры от полевой кухни были просто идеальной тарой для того, чтобы 'замутить' брагу и затем гнать самогон. Изменитьпьющих мужиков было невозможно, поэтому наплевав на формальный 'сухой' закон в боевой армии все искали и находили возможность 'дедовским' способом снимать стресс. Часто,изготовленная из всего, что могло бродить, бражка не доходила до самогонного аппарата, а выпивалась свежаком через трое суток, причем время засекалось по часам, не допуская ни часу промедления. Особо страждущие тянулись к заветным дверям с кружками как пчелы на мед. У Игоря с брагой была вражда. Когда-то, буквально на второй вечер его службы в Афганистанестарлей, которого Игорь приехал заменить, решил познакомить его с новыми друзьями. Весь вечер счастливый старлей таскал за собой за руку 'зеленого' заменщика и показывал кто, где ииз чего 'мутит бражку'. Сахар и варенье, джемы и карамели, драже 'горошек' и даже томатная паста, а также многое другое приносилось в жертву Бахусу. Голь на выдумку хитра ипродавцы киосков 'Военторга', и начпроды как могли обеспечивали всех сладким товаром. До этого Стоцкий пил брагу всего один раз в жизни, с трудом представляя, как делают это зелье и как оно коварно в действии. Поэтому глупо пытаясь наравне с бывалым старлеем отведать по кружке каждого нового напитка, он очень быстро перешел на 'автопилот' и 'вошел вштопор'. Пробуждение было ужасным, отравление жесточайшим и только на третий день еле живой Стоцкий смог своими ногами пойти на ужин. Хорошо еще, что начальство не успелоозадачить нового офицера. С тех пор Игорь кое-как мог переносить запах браги и даже напрягшись выпить одну кружку, однако содержимое второй сразу выходило на уровень носа, икаждый следующий глоток немедленно выпрыгивал из желудка наружу.

Убедить пехоту не наливать было невозможно и слегка пригубив из кружки, Стоцкий приготовился к круговой обороне. Выручил его Панков, начав рассказывать очередную боевуюисторию.

– Мужики, вот тут за столом сейчас сидим и я, и Стоцкий, а ведь он меня, каналья, когда-то чуть не убил!

Мужики при этом свирепо повернулись к Игорю.

– Да не кипятитесь, он совсем в этом не виноват. Мы тогда под Кишимом – кишлак такой есть – большую колонну техники охраняли. Так получилось, что часть колонны уже в долинувышла, а остальные еще между горами петляли. А тут духи на горе зашевелились и сверху из крупнокалиберного пулемета ДШК нас поливать начали. Наши в свое время эти пулеметыкитайцам отдали, а оттуда они к духам прямиком попадают. Мы ДШК как устаревшие сняли с вооружения, а духи нам из них на всю катушку прикурить дают. Нашей батарее задачу поставили: уничтожить это осиное гнездо, заткнуть пулемету глотку, туды его в качель. Духи подлые закопались под самой вершиной между камнями на склоне горы, попробуй туда ещеснарядом попади. Без корректировки стрельбы никак не обойтись. Вот меня с сержантом и отправили прямо в волчью пасть к пулемету поближе, чтобы я значит смотрел как разрывыснарядные к цели приблизить. Понавешивали мы на себя кроме бронежилетов, касок и автоматов еще тяжести: я – буссоль с треногой, а сержант рацию и вперед на гору полезли. Пока далеко были, за камнями прятались, как только ближе подползли -духи заметили и по нам из автоматов чесать начали, голову не поднимешь, так пули по камням и чиркают. Закатились мыс сержантом за какую-то глыбу, я на буссоль перископ надел и заглядываю за угол как лиса в кувшин. Связь наладили, вроде можно работать, я в микрофон рации кричу куда стрелять надо,наша батарея снизу огня дает. Еще чуть-чуть и раздолбаем гадов душманских. Вдруг слышу, с той стороны горы из-за вершины как зашумит- засвистит и ниже нас по склону ка-ак шваркнетразрыв. Пыль, дым, осколки и до нас с сержантом долетели, аж по каске шелуха мелкая чиркнула. Я с испугу едва микрофон не проглотил, сержант как ящерица под камень лезет, тракторомне вытащить. И кажется сразу такая тишина кругом -только в ушах свистит. Пыль только осела, я еще в себя толком прийти не успел, опять летит зараза. Теперь выше нас по склонушарахнуло, как раз возле ДОТа духовского. Тут я, мужики, скажу честно, чуть в штаны не наделал, был бы верующий так стал бы Богу молиться. Вижу по разрывам – перелет, затем недолет,в вилку берут, следующий снаряд как раз посредине положить должны, а там мы с сержантом. Вся моя жизнь короткая мне вспомнилась, а помирать так жалко. А еще досадно, что стреляютто из ГРАДа, свои значит, ведь у духов градов не было. Лежу за камнем, лицо в пыль уткнул, голову почему-то поверх каски руками прикрыл, будто поможет, пот ручьем - льет, а я незамечаю. Но видно там на небе все ж таки сжалились над нами, не судьба еще умирать. Следующий снаряд точно в кубло духовское угодил, больше и не стрелял никто. Как я это сообразил,так мне хорошо стало, словно заново родился, на душе прямо ангелы запели, смотрю на небо и будто плыву на спине. Сколько я так пролежал – не знаю, сержант меня за ногу дернул – ясразу в себя пришел. Вниз на батарею мы как на крыльях летели, никаких камней под ногами не замечали. Комбат меня внизу обнял, без лишних слов оружие отобрал, выдал нам ссержантом по ударной дозе спирта из 'НЗ', в машину спать уложил и не трогал, пока сами не проснулись. 'Вы, – говорит, – мужики, сегодня заново родились, а новорожденным до войныеще чуток дорасти надо, так что принимайте лекарство и спать. Вот во сне в норму и придете'.

Проснулся я уже когда вся колонна в местном гарнизончике лагерем стала.