поучаствовал. Пусть, мол, привыкает к своей роли. Сара похвалила девушку, одарив ее улыбкой и назвав очень мудрой особой.

Когда Руджеро пришел, ему поручили это приятное занятие, справиться с которым он так и не смог. Штанишки и рубашечка пижамки Мэтти никак не желали надеваться, Руджеро тихо чертыхался и в конце концов кое-как натянул одежду на ребенка.

— Ничего, — заметил Тони, утешительно похлопав сына по плечу. — Поживешь с мое, научишься.

Все понимающе рассмеялись.

— Эх, что бы я делал без тебя, — вздохнул Руджеро, обращаясь к Полли.

— Ничего, просто однажды привык бы ко всему сам.

— Знаешь, — снова вздохнул он, — я ведь не привык полагаться на другого человека, доверять кому то еще, кроме себя. Я слишком долго был один. Но вот появилась ты, и все чудесным образом изменилось.

— Конечно, и первое, что ты сделал, — оттолкнул меня, — подтвердила девушка.

Он усмехнулся.

— Вот видишь, — улыбнулась она в ответ.

Руджеро задумался, а потом все же спросил:

— Я все никак понять не могу, почему ты тут с нами возишься?

— Ну… видно, за большие деньги, которые мне платят.

— Н-да… возможно.

Повисла неловкая тишина. Он долго внимательно смотрел на Полли. Может быть, он вспоминал события позапрошлого вечера?

— Кстати, — вдруг сказала девушка, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. — Прошу прощения за тот скандал с моими рыданиями на твоем плече. Со мной подобное не часто приключается.

— Ну, рад был помочь.

Она недоверчиво покосилась на него.

— Нет, правда. Я не вру, — подтвердил Руджеро. — Надо же мне как-то отблагодарить тебя за заботу.

— Хм, вы все и так каждый день это делаете. В денежном эквиваленте, — напомнила Полли. — Мне не на что жаловаться.

— Ах да, я и забыл. Мы же обеспечиваем счастливое будущее Брайана. Надеюсь, ты возьмешь что- нибудь для себя из этих денег?

— Нет.

— Ни доллара?

— А зачем? Ведь у меня все есть.

— Помню, помню: ни приличного платья, ни новой пары обуви? — горько усмехнулся он.

— Твоя мать все мне купила. По-моему, теперь мне до старости хватит.

— Может, тогда решишься на шикарный ужин?

— Предпочитаю ужинать дома. Знаешь, в ресторане я бы сидела над меню, с трудом разбирая итальянские названия блюд.

— И то верно, не слишком радостная перспектива. Впрочем, сегодня вечером я согласен быть твоим личным переводчиком. Я знаю отличное местечко. Идем? Если, конечно, Брайан не будет против. Полли немного подумала и радостно улыбнулась.

— Наверно, не будет.

Сначала она подумала, будто они снова собираются в тот же рыбный ресторанчик, в который ходили в прошлый раз, но Руджеро приготовил для нее сюрприз. Они поехали в центр города. Это самое старинное место в Неаполе. Девушке было приятно оказаться здесь.

Полли сразу же тут очень понравилось. Старинные домики с яркими витринами магазинов, узенькие улочки, освещенные вечерними огнями ресторанов. Казалось, сам город приглашает их на вечернюю прогулку.

— Эта часть Неаполя самая загадочная, словно другой мир, — сказал Руджеро.

— Да, мне здесь нравится больше, чем в деловых районах.

— Вот и мне тоже. Здесь люди совсем другие. Выпьем кофе?

Они нырнули в небольшой кафе-бар, где к ним сразу же подлетел услужливый хозяин и пригласил за один из самых удобных столиков.

— Как здесь уютно! — радостно проговорила девушка. — И хорошо, что это не шикарный ресторан, где бы я чувствовала себя плохо одетой.

— Господи, а сейчас чем ты не так одета? Скажи мне, почему ты себя вечно критикуешь? Зачем ты вечно к себе придираешься?

— Ну… наверное, потому что я не такая, как она, — пролепетала Полли.

— То есть Сапфира. Ты сравниваешь себя, с ней, — произнес он, словно только что все понял.

— Помню, как мне всегда хотелось, чтобы мне подарили розы… Ведь ей так часто дарили розы! И вот однажды это случилось. Точнее, парень, который был в меня влюблен, принес мне шиповник.

— А в чем принципиальная разница?

— Мне объясняли, каждый цветок имеет свое значение. Красные розы — признание в любви. Чайные розы — на память. Ей всегда дарили только красные розы. Это так романтично. А шиповник — так приземленно.

— Я так не думаю, — задумчиво сказал Руджеро.

— Но шиповник можно нарвать где угодно.

— Так значит, ты так оцениваешь красоту? По критерию редкости? Значит, простое и распространенное не может быть красивым? Ты меня удивляешь.

Она лишь рот открыла.

— Теперь я многое понимаю, — проговорил он. — Как будто читаю твои мысли.

— Ну, мои мысли ни для кого не секрет, — натянуто произнесла девушка.

— Неправда. Это тоже притворство. Ты упрекаешь меня в том, что я всего лишь играю роль отца. Но ведь ты тоже играешь роль — разумной медсестры, твердой и надежной, у которой нет своей жизни.

— Но ведь так и должно быть…

— Теперь все изменится. Ты должна знать: у тебя есть своя жизнь.

— Хорошо, — медленно проговорила она. — Пусть так. Но ведь у любого человека есть свои тайны. И их не обязательно рассказывать всем подряд.

— Можешь хранить свои тайны от кого угодно, только не от меня, — торжественно провозгласил Руджеро.

Полли мотнула головой, и ее длинные волосы упали на лицо. Он протянул руку, желая их поправить, но она так посмотрела на него, что он даже ахнул и отдернул руку. Она похожа на маленького затравленного зверька, подумал он.

Девушка услышала его вздох, но истолковала по-своему.

— Ты обманываешься. Она все еще с тобой. Ты ищешь ее черты в моем лице, постоянно сравнивая нас.

— Нет, — всплеснув руками, воскликнул Руджеро. — Раз ты об этом говоришь, значит, ее образ властен над тобой, а не надо мной! Полли, постой, куда ты?!

Она вскочила и убежала, оставив его одного.

— Да беги же за ней, парень! — посоветовал хозяин кафе, подмигнув ему. — Заплатишь позже.

Он бросился прочь из кафе. Но девушка исчезла, словно ее никогда и не было.