– Ха! – воскликнул Кук, схватив в охапку и прижав свое животное к груди. Интерес к сбежавшей дочери он, похоже, совершенно утратил.
– Я же говорил вам, что кошку наверняка похитил Альпийский Джо,- торжествуя, сказал Планк.- Вот зачем он в тот день рыскал около конюшни. Выбирал удобный случай.
– Ждал своего часа.
– И ему нечего сказать в свое оправдание.
Планк был прав. Я не мог произнести ни слова. Оправдывать себя означало выставить престарелую родственницу перед судом света. Да они бы и не поверили, что я собирался вернуть кошку. Вы могли бы сказать, что я запутался в тенетах рока, если бы додумались до такого выражения, но когда это случается лично с тобой, тут уж не до выражений. Можете спросить в Дартмуре или Пентонвилле [
Но не тут-то было.
– Я буду настаивать на показательном приговоре,- заявил Кук.
– А пока не огреть ли мне его по голове моей тростью,- предложил Планк со свойственной ему бесцеремонной навязчивостью.- Лучше бы, конечно, зулусской дубинкой с шипами, но я оставил ее дома.
– Я бы попросил вас сходить за полицией.
– А что вы будете делать?
– Отнесу кошку Потейто Чипу.
– А если он тем временем удерет?
– Вы правы.
– Когда в Бонго на Конго ловят вора, его связывают и сажают в муравейник, а сами тем временем идут за уолла-уолла, что на местном диалекте означает «судья». И провинившемуся приходится несладко, если он не любит муравьев, а уолла-уолла уехал отдыхать на уик-энд, но в каждой жизни иногда идут дожди [
– Давайте же скорее так и сделаем, как вы предлагаете.
– Хорошо бы еще сунуть ему кляп в рот. Не в наших интересах, чтобы он позвал на помощь.
– Мой дорогой Планк, вы все предусмотрели.
Я очень люблю приключенческие романы, и меня всегда интересовало, что ощущают их герои, когда злодей связывает их по рукам и ногам где-то ближе к середине книги. Теперь же я мог составить себе на сей счет представление, правда, только приблизительное, поскольку их обычно привязывали к бочке с порохом и сверху ставили горящую свечу, что, несомненно, придавало ситуации особую остроту.
От этого дополнительного развлечения я был избавлен, но все равно на душе у меня было не слишком легко. Особенно угнетал кляп- Планк вставил мне в рот свой кисет, втиснув его между верхними и нижними зубами, а от кисета так сильно отдавало африканским путешественником, что удовольствия мне это совсем не доставляло. У меня гора с плеч свалилась, когда раздались шаги, и я понял, что это Дживс вернулся после кутежа у миссис П. Б. Пиготт из Балморала, Мейфкинг-Роуд.
– Доброе утро, сэр,- приветствовал он меня. Увидев своего хозяина привязанным к дивану шнурами от штор, он не выразил никакого удивления,- он сохранил бы такую же невозмутимость, если бы обнаружил, что меня съел крокодил, как покойного Аберкромби-Смита, хотя в этом последнем случае у него, быть может, и вырвался бы вздох сожаления.
Дживс вынул кляп и освободил меня от пут, справедливо полагая, что свободу я предпочту плену.
– Вы завтракали, сэр? – спросил он.
– Да,- ответил я,- завтракал.
– Тогда, быть может, кофе, сэр?
– Прекрасная мысль. И сварите покрепче,- попросил я в надежде, что кофе отобьет вкус табака Планка у меня во Рту.- А когда вы вернетесь, я поведаю вам повесть, которая заставит вас подпрыгнуть, словно вы сели на разъяренного Дикобраза.
Разумеется, это было преувеличением. Дживс слегка приподнимет бровь, и не более того, даже если, войдя в буфетную, обнаружит в раковине одного из тех редких представителей фауны, о которых упоминается в Апокалипсисе. Но все равно, когда Дживс вернулся с дымящимся кофейником, я поведал ему свою повесть. Он внимательно слушал, ничем не давая понять, что считает мой рассказ сенсационной новостью с первой полосы. Лишь когда я упомянул, что примирение Орло и Ванессы освобождает меня от почетных обязательств перед последней, слабый проблеск интереса мелькнул в его каменных чертах. По-моему, он даже настолько оживился, что готов был принести мне подобающие случаю поздравления, но в этот момент в комнату ворвался Планк.
Он был один. Мне следовало бы загодя предупредить его, что в это время суток связаться с полицейскими силами Мейден-Эгсфорда невозможно: в местной полиции состоит один- единственный полицейский, и по утрам он на велосипеде патрулирует свой участок.
Увидев Дживса, Планк изумился.
– Инспектор Уидерспун! – воскликнул он.- Поразительно, как это вы, ребята из Скотланд-Ярда, выслеживаете того, кто вам нужен. Наверное, вы шли по следу Альпийского Джо много дней, как горностай за кроликом. А ему и невдомек, что за каждым его шагом следит инспектор Уидерспун, человек, который никогда не дремлет. Вы выбрали чрезвычайно удачный момент для ареста, поскольку, помимо прочих преступлений, из-за которых его разыскивает полиция, он еще украл ценную кошку, принадлежащую моему другу Куку. Мы поймали его с поличным, насколько это возможно, когда речь идет о краже кошки. Но странно, что вы отвязали его от дивана. Мне казалось, что полиция всегда следит за тем, чтобы на месте преступления все оставалось в неприкосновенности.
Признаюсь, я растерялся и не находил слов, зато, к счастью, у Дживса их нашлось достаточно.
– Я не понимаю вас,- произнес он таким ледяным тоном, что Планк, должно быть, пожалел, что не надел шерстяного белья.- Будьте любезны объяснить, почему вы называете меня инспектором Уидерспуном? Я вовсе не инспектор Уидерспун.
Планк раздраженно поцокал языком.
– Конечно, вы Уидерспун! – заспорил он.- Я вас отлично помню. Вы еще станете уверять меня, что не арестовывали этого человека в моем доме в Глостершире, когда он жульническим способом пытался вытянуть у меня пять фунтов.
Дживс не носит безупречных брабантских манжет, а то бы он непременно смахнул с них пылинку. Однако его голос стал еще более ледяным.
– Вы ошибаетесь во всех отношениях,- проговорил он.- Мистер Вустер – состоятельный человек. И весьма маловероятно, что он пытался получить от вас какие-то пять фунтов. Это я могу утверждать авторитетно, так как являюсь поверенным мистера Вустера и ежегодно заполняю налоговую декларацию о его доходах.
