должен был прийти так рано. Это невозможно.

Увы, возможно. Дверь со скрипом открылась, и Нелл, крепко зажмурившись, уткнулась лицом в подушку. Если не удалось заснуть, то надо хотя бы притвориться, что она спит.

Послышалось какое-то шуршание, затем голос Йена:

— Я знаю, ты не спишь, Нелл.

Причем голос его прозвучал над самым ее ухом.

Она повернулась на бок и открыла глаза.

— Ах!.. — вырвалось у нее.

Йен стоял вплотную к кровати, уже без рубашки. Кожа его золотилась в свете свечей. Золотились и тонкие завитки волос на груди, на животе и ниже живота.

Хорошо, что он хоть брюки не снял.

— Я спала, — заявила Нелл.

Он усмехнулся, и она спросила:

— Что ты здесь делаешь?

Йен весело рассмеялся:

— Разве не понятно? Готовлюсь лечь в постель.

— В постель? — пролепетала Нелл. — Но ты же… не всерьез? — У нее перехватило дыхание. — Ты же не собираешься… лечь… ко мне?

Сердце ее гулко колотилось, и она никак не могла собраться с мыслями.

— Ошибаешься, дорогая. Именно это я и собираюсь сделать. — Он на мгновение отвел глаза. — Прошлой ночью я понял, что на полу спать весьма неудобно.

— Но ты же сам…

Нелл умолкла и пожала плечами.

— Если хочешь, ложись сама сегодня на пол, — продолжал Йен. — Только заранее предупреждаю: ковер очень тонкий. Моттону нужно заменить его.

Нелл взглянула на ковер:

— Н-нет, не хочу…

— Вот и я не хочу, — заявил Йен. — Так что придется смириться…

Он передернул плечами, и Нелл вдруг поняла: ей ужасно хочется, чтобы все было так же, как минувшей ночью.

О Господи, конечно, это все он виноват! Ходит по комнате… не прикрывшись. А ведь существуют и разумные мужчины, которые ведут себя прилично, у которых сорочки застегнуты на все пуговицы. Нелл представила Пеннингтона — с его цыплячьей грудью! — без сорочки, жилета и сюртука, и ее передернуло от отвращения.

Но ведь кровать слишком узкая. Вдруг среди ночи она повернется и натолкнется на Йена? А если вдруг уткнется лицом в его теплую грудь? А если ее рука случайно погладит его? А если…

А что, если взять — и прижаться к нему прямо сейчас? Тогда, возможно, все повторится, все будет так же, как прошлой ночью. И даже лучше, чем прошлой ночью. Все будет так… как десять лет назад. Нелл вздрогнула при этой мысли, и Йен спросил:

— Дорогая, тебе холодно?

— Н-нет.

— Хм… Вообще-то ты раскраснелась. Ты не заболела?

Интересно, ляжет он на полу, если она скажет, что простудилась?

— Да-да, мне кажется, меня лихорадит.

О Боже, он кладет ей руку на лоб, а потом проводит ладонью по щеке. Ладонь у него большая и немного шершавая…

— Жара у тебя нет.

А ей кажется, что есть. Странно, что его рука не вспыхнула ярким пламенем.

— Э… мне кажется…

Нужно было хоть что-то сказать, но она не знала, что именно.

И тут Нелл вдруг вспомнила, как они когда-то ласкали друг друга, а потом, утомленные любовью, засыпали, обнявшись.

Нелл судорожно сглотнула. Что, если Йен почувствует ее желание? А может, он уже все понял? Йен заглянул ей в глаза и сказал:

— Похоже, ты чего-то боишься. Может, боишься, что я возьму тебя силой?

Нет, она боялась совсем другого. Боялась, что сама возьмет его силой. Но не говорить же ему об этом… Она молча покачала головой и стала рассматривать свои руки.

— Возможно, вот это тебя немного успокоит.

Йен подошел к камину, схватил кочергу, а затем положил ее в самом центре кровати. Кочерга была тяжелая и грязная. На простынях появились черные следы от сажи.

— И если хочешь, я не стану снимать брюки. И лягу поверх одеяла…

— О!..

Ее разочарование было слишком велико, и она боялась, что Йен это поймет. Заставив себя улыбнуться, Нелл кивнула.

— Вот и чудесно! Может быть, сегодня я смогу заснуть!

Йен пристально посмотрел на нее, потом, нахмурившись, спросил:

— Но неужели ты не спала прошлой ночью? Ведь в твоем распоряжении была вся кровать.

Нелл почувствовала, что краснеет.

— Видишь ли… Очень трудно находиться с тобой в одной комнате.

Он еще больше помрачнел.

— Тебе придется потерпеть меня в последний раз. Завтра я заставлю мисс Смит предоставить мне другую комнату.

— Вот и хорошо, — кивнула Нелл, с трудом удержавшись от вздоха.

Еще немного — и он свихнется!

Йен стремительно пересек лужайку перед домом Моттона. Да-да, если он не уберется куда-нибудь из этой проклятой спальни — из этой проклятой постели! — у него в конце концов пена пойдет изо рта. Его безумия хватит на всех сумасшедших в Бедламе.

Прошедшая ночь стала настоящим мучением. Он почти не спал. Стоило ему шевельнуться, как Нелл начинала ворочаться — крутилась и вертелась в постели. Временами ему даже казалось, что она это делает специально — чтобы помучить его. Ведь раньше у нее почти всегда был прекрасный сон…

Выругавшись вполголоса, Йен уставился на белку, перебежавшую тропинку прямо у него под носом. Еще один шаг, и он наступил бы на эту выжившую из ума зверюгу.

Когда-то, десять лет назад, Нелл тоже иногда не спалось, но тогда у него имелось эффективное — и очень приятное! — средство от бессонницы. Оно действовало безотказно на них обоих, так что они, утомленные, сладко засыпали, обнявшись. Но прошлой ночью воспользоваться таким средством не представлялось возможным, черт бы побрал его глупость!

А кочерга была не единственным твердым предметом, мешавшим в постели.

Йен дошел до огромного развесистого дуба и повернул обратно к дому. Удивительно! Целый час он проскакал на лошади, но все равно напряжение не отпускало! Хотя лошадь — это, конечно же, совсем не то… Вовсе не на лошади ему хотелось как следует поскакать.

Может, попытать счастья на постоялом дворе? Там он, без сомнения, найдет какую-нибудь шлюху, чтобы отвлечься.

Нет, к черту! Ему не нужна проститутка. Ему нужна Нелл. Ох, как же он желал ее! Желал так, что в глазах темнело. Но она была неумолима.

Это какая-то адская погибель! Видеть ее снова, вдыхать ее аромат, слышать, дотрагиваться до нее — все возвращало его к старым мучениям. Именно поэтому он больше не наведывался в Пентфорт. Не наведывался, потому что прекрасно понимал: единственная возможность прожить без нее — это забытыть ее существовании. Полностью забыть Нелл ему так и не удалось, но он хотя бы научился контролировать себя.