первым же залпом пушек свалили двух американцев. Бой мгновенно прекратился. Уцелевшие 'Скайботы' ушли на Юг.

- Гриша, это ты? - позвал меня кто-то в эфире.

- Никак Василий? Живой, черт!

- Прекратите засорять эфир, - потребовал жесткий голос.

МИГи возвращались на базу.

Пожилой генерал, как панцирь отделанный колодками орденов грудью, пил с нами водку и чувствовалось, он рад, что выскочил из этой передряги и теперь, похлопывая всех по плечу, объяснял как он вертелся и обманывал противника.

- Кого сбили? - спросил я Максимыча.

- Сашку Шумилова. Хороший был парень. Фактически, чтоб спасти вот этого, - он кивнул в сторону генерала, - прикрыл его своей машиной. Гриша, пойдем отдыхать. Ну их к бесу. Завтра нам опять на задание, а этот уже не полетит, пусть напивается.

- Пошли. Хрен с ними.

Люся ждала нас у нашего домика.

- Гриша, можно я к вам зайду?

- Для тебя наш дом всегда открыт, - начал было я.

- Входи, Люся.

Максимыч распахнул двери.

- Люся, ты займись чем-нибудь, а то нам надо привести себя в порядок, не унимался Максимыч.

- Хорошо. Я приберу у вас.

Мы забрали с кроватей полотенца и пошли в домик - душ, смывать с себя последствия воздушных полетов.

- Люся к тебе неравнодушна, - мычал Максимыч под теплыми струями воды. - Ох, красивая девка. Жалко, что вьетнамка. Будь я не женатый, ухлестнулся бы за ней.

- Помнишь, как нас инструктировал особист: 'Не заводите шашни с местным населением. Особенно с женщинами. Помните, вы нужны разведкам всех стран. Мы будем серьезно пресекать ваши посторонние связи'.

- Да плюнь ты на них.

- Хотелось бы, да нельзя.

Мы помолчали и закончив мыться, оделись в отглаженные гимнастерки и бриджи.

Внутри дома все сияло чистотой. На необычно белом столе Люся разливала чай.

- Тебе, Гриша, надо крепкий настой чая с нашими травами. Еще моя бабушка говорила: 'Вот, доченька, травка, запомни, силу придает'. Я ее тоже положила.

- Наркотик наверно, - неуверенно сказал Максимыч.

- Да нет. У русских есть такая же трава, я только название ее не помню.

- Когда ты только успела?

Люся зарумянилась. Чай действительно был превосходный, он чуть отдавался запахом неведомых цветов. Я почувствовал, как хмель последнего боя начал уходить из крови и руки наливались привычной силой.

- Вот что ребята, - сказал Максимыч, - вы как хотите, а я иду спать. Васька вернулся из больницы и свои домик открыл, так что я заночую у него.

Максимыч ушел.

- Я слышала про Мака..., - начала Люся.

- Не надо про Мака. Лучше скажи, где ты так здорово по-русски научилась говорить?

- Я училась у вас, в России.

- Что, на техника по обслуживанию самолетов?

- Нет.

Люся заулыбалась.

- В холодильном институте.

- А как же...

- Кончила институт и уже во Вьетнаме направили на курсы механиков по обслуживанию самолетов.

- А меня сюда отправили за хулиганство.

- Что ж ты натворил?

- Проскочил на МИГе под линией электропередач, на спор.

- Дурачок.

- Ты-то еще ласково сказала, а вот этот генерал, которого я сегодня выручал, перечислил наименование всего скота, который пасется на пастбищах или находится в домашнем хозяйстве, и все это относилось ко мне.

- Бедненький.

Она подошла ко мне и поцеловала ароматом неведомого мне чая.

- Давай спать, - шепотом закончила Люся.

Мне опять дали самолет командира. Крыло моего самолета так и не успели залатать.

- Гриша, ты еще живой? - зашелестел английский язык в наушниках.

- А я думал, что я тебя вчера сбил?

- Ты подло сбил моего командира и теперь, задница, я тебе залью свинцом горло вместо хвоста.

- Мак, покажись, а то я так испугаюсь, что возьму и вернусь назад.

- Смотри на солнце.

- Теперь твою лоханку увидел и сразу весь испуг кончился. Пусть твой и мой напарники покрутятся в разных сторонах долины. Твой - в сторону моря, мой - над горами. А эта территория наша. Согласен?

- Хорошо.

- Расходимся. Точка встречи над поворотом шоссе у моря.

Мне казалось, что он не оставил на моем самолете живого места, истерзав его весь. Четыре пулемета молотили брызгами свинца все, что могли, даже мой козырек. Я, как упорный маньяк шел к жертве на сближение. К сожалению, у меня только прицельный залп и нет такой роскоши заливать все пространство пулями. Казалось все, развалюсь, но в этот момент он затвердел на прицеле и я нажал на гашетку. Мы падали на землю оба. Он без крыла, я еще мог барожировать.

Мака выбросила катапульта, а я тянул в сторону Северо-вьетнамской земли.

Гидравлическая жидкость вытекла из пробитых трубопроводов и шасси не могли выйти из брюха самолета.

Самолет ударился брюхом о холм, подпрыгнул, и разрывая днище на неведомо-откуда взявшихся камнях, понесся по маленькой площадке. Скрежет и тряска прекратились. К самолету бежали вьетнамские солдаты.

Максимыч встретил меня, как будь-то мы расстались с ним вчера.

- Мак, сволочуга, жив, - бросил я первую фразу ему.

- Ага, - сказал он.

Как будь-то так и должно быть.

- Что нового?

- Ничего. Если бы вьетнамцы не сообщили сюда по телефону, что ты жив, Люся бы сошла с ума.

- У них плохой транспорт. Я два дня ехал на каких-то животных.

- Я тебе сочувствую. У командира был?

- Был. Он новый самолет получит только через две недели.

- Ему повезло, да и ты счастливчик.

- Это точно. Только бить 'скайбот' со стороны морды всеравно нельзя.

- Дурачок ты, Гришка.

Максимыч обнял меня рукой.

- Люся ждет. Иди к ней.

Он подтолкнул меня к двери.

Запыленный офицер появился в нашем домике неожиданно.

- Здравствуйте, товарищи офицеры. Капитан Синицин? - обратился он ко мне.

- Да, товарищ майор.

- Крамаренко Степан Степанович. Начальник особого отдела дивизии.

- Чем могу служить, товарищ майор?