СЕРГЕЙ ГЕРАСИМОВ

Нет ничего страшнее

Сто тысяч лет назад

Это случилось так давно, что даже самый правдивый и точный рассказ покажется тебе ложью или сказкой. Но, согласись, те времена все же когда-то были, и тогда тоже что-то случалось, и жили люди, непохожие на нас, и их имена звучали странно. Но так же странно будут звучать и наши имена через сто тысяч лет и такими же странными покажутся наши поступки.

Не спрашивай, откуда я знаю о том, что случилось тогда. Я не смогу тебе ответить. Но все, что ты прочтешь,- правда; все это было и было именно так.

Чем отличались те люди от нас с тобой? Они были неразумны? - Да, но не это главное. Они были некрасивы и свирепы? - Да, но не это главное тоже. Главное в том, что они любили друг друга.

Только в те далекие времена люди знали, что такое любовь. Не любовь мужчины и женщины, а любовь каждого к каждому. Сильный воин, оставшийся в лесу один, умирал на третье утро; умирал не от голода или звериных клылов, а только потому, что ему некого было любить. И когда умирал воин, ребенок или старик, каждый человек племени чувствовал такую боль, будто он потерял ступню или кисть руки. Вот так умели любить тогда. Но люди Мабууу не боялись боли и никогда не показывали, что им больно, поэтому даже смерть друга они встречали с улыбкой.

Тот год был очень дождливым. Всю весну и лето шли дожди, иногда чуть капая, иногда водяными стенами. Это было так необычно, что никто не знал, что же делать. Мудрейшие люди племени собирались в шалаше на возвышенности посреди леса и думали. Самой мудрой и самой старой была Нья. Обычно женщины племени Мабууу не жили после того, как переставали рожать, но Нья была предназаначена к долгой жизни и к мудрости еще с детства. Когда-нибудь старая Нья найдет другого ребенка, достойного великого дара. Она будет учить ребенка, а, научив, умрет, потому что станет ненужной. Сейчас мудрейшей была она.

Нья давно знала о приближении беды - слишком удачными были предыдущие годы. В лесу было много дичи и людям племени Мабууу не приходилось делиться добычей с хищниками. Не приходилось делиться и с племенем Тода. Люди Тода иногда подходили совсем близко, но никого не трогали. Люди разучились воевать. Уже много лет не было войны и мужчины начинали толстеть, и на их телах было слишком мало шрамов, и шрамы были неглубоки. Идя на охоту, мужчины брали с собой длинные копья Ривааа, даже если собирались убить всего лишь волка. А волка нужно убивать голыми руками. И вот теперь, когда духи неба разгневались на народ Мабууу, племя забыло, как нужно бороться за жизнь.

Но Нья помнила, для этого она и жили на свете. Она так любила свой народ.

Дожди начинали слабеть, но лес уже умер. Лес стоял неподвижный, прозрачный, напитанный влагой, изьеденный топями. Земля превращалась в болото. Уже не оставалось дерева, сохранившего всю свою кору, а многие деревья стояли серые, гладкие и твердые, как обглоданная кость. Время от времени они медленно наклонялись и погружались в темную плотную воду, разбивая масляно блестящую поверхность, и совсем не было брызг. Черные болотные змеи лениво отплывали в стороны и застывали с приподнятыми над водой внимательными треугольными головами. Когда дожди, наконец, прекратились, лес был совсем мертв, и племя Мабууу не знало что делать, потому что люди разучились бороться за жизнь.

Племя не могло уйти, потому что с трех сторон была трясина, а с четвертой - горы, на которые невозможно подняться. Можно было бы остановиться у этих гор, но туда же придет племя Тода, и два народа не смогут жить на одной земле.

Об этом думала Нья, и однажды утром она сказала людям идти - идти, чтобы когда-нибудь вернуться или не вернуться никогда.

Но она так любила свой народ.

На четвертый день пути они увидели туманные горы, нависающие кольцом над краем мира, и Нья приказала остановиться. Она еще не приняла решения, потому что единственное решение было слишком страшным. Две ночи племя не двигалось с места, а седая старуха неподвижно сидела у огня и размышляла. Воины боялись ее, потому что сами они не умели размышлять. Потом племя сделало еще один дневной переход и остановилось.

Вечером Нья взяла длинное копье Ривааа и клочки шкур самых страшных зверей, убитых когда-то: двух леопардов и льва. Клочки еще сохранили запах. Нья долго точила каменный наконечник копья; она не спешила. Воины смотрели на нее и проникались священным ужасом перед мудростью этой женщины, и верили, что она их спасет.

Когда стало совсем темно, Нья пошла по дороге, ведущей в сторону гор. Она шла несколько часов. Она шла, не сбиваясь, хотя слышала об этой дороге от своего учителя три поколения назад.

Она подошла к горе с пещерой. Пещера уходила очень глубоко внутрь горы, поворачивала и снова выходила на поверхность неподалеку. Это была одна огромная пещера с двумя выходами. Если ты войдешь в один из них, то обязательно выйдешь из другого. Старая Нья зажгла факел из смолистого дерева Иххх и вошла в пещеру. Она освещала ямы, неглубокие гроты и тупики, и видела лишь пустоту. Она вошла в один вход, а вышла из другого. Оба входа были рядом. Боковых путей или потайных мест в пещере не было.

Она села на влажный камень. Было лето и в болоте пели лягушки. Плотный воздух дрожал от шелеста перепончатых крыльев. Гудели большие ночные жуки. Она положила голову на колени и долго и бесполезно сидела так, потому что она очень любила свой народ, больше чем кто-то другой. Жуки садились на ее длинные волосы, и ползли, и снова взлетали. Потом она встала, взяла длинное копье Ривааа и глубоко процарапала камень - на такой высоте, куда нельзя дотянуться коротким боевым копьем. Царапины были похожи на следы звериных когтей. Рядом она бросила клочки шерсти страшных зверей, клочки, которые она несла с собой. Она выдавила следы в мягкой глине; следы, похожие на звериные, но очень большие - каждый след длиной в четыре человеческих ладони.

Потом она подошла к другому входу и сдалала тоже самое. Следы когтей остались на обоих входах пещеры и оба входа пахли зверем. После она вернулась к своим людям, потому что не могла прожить без них и одной ночи - так сильно она их любила.

На утро племя остановилось у влажной каменной стены с двумя пещерами.

- Мана! - сказала Нья и воины остановились. Она сделала несколько шагов вперед и стала петь древнюю песню на языке Томоааа, темном языке их предков. Она заклинала духов гор и ждала, пока невидимые духи услышат ее; а когда невнимательные духи наконец услышали, она снова пошла вперед. Она шла так медленно, что могла слышать шелест своих волос, подхваченных легким утренним ветром; могла слышать возню молодых леопардов у дальнего болота - зверей, уже любящих свежую кровь, но еще не умеющих убивать с одного прыжка; она могла слышать длинное скольжение в траве пугливой змеи Орооо - змеи, живущей только в высоких травах.

Она подошла к первой пещере и увидела следы страшных лап. Каждый след был длиной в четыре ладони. Потом она подняла глаза и увидела следы ужасных когтей, прорезающие зеленоватый камень на той высоте, куда нельзя дотянуться коротким боевым копьем. Потом она глубоко вдохнула воздух с запахом зверя.

- О-оо! - сказала Нья,- здесь живет страшный зверь Бамбууу!

- А-аа! - закричали храбрые воины,- мы войдем в эту пещеру и убьем страшного зверя Бамбууу!

И медленно поднялось солнце, вдавливая туман в болотные камыши, и храбрые воины разрисовали лица холодной цветной глиной, потом обвязались веревкой, сплетенной из скользких стеблей лианы Галааа, и взяли самые короткие копья.

Впереди шел самый храбрый воин и его копье было самым коротким. На его теле было больше шрамов, чем листьев на молодом дереве, и не все еще шрамы закрылись.

Они шли и пели страшную песню о своей силе, о своих телах, которые не боятся боли, о своих врагах, которые ошиблись, родившись в племени Тода, и поэтому должны умереть. Еще они пели о страшном звере Бамбууу, а Нья сидела на траве и слушала, как затихают звуки за зеленоватыми камнями пещеры, той пещеры, в которой живет страшный зверь Бамбууу.

И когда звуки песни стали не слышны, Нья встала и подошла ко второй пещере. Она шла очень медленно и тихо. Она шла так тихо, что слышала, как остатки ночных облаков ударяются о каменную стену, она слышала свист маленькой птички, которая живет среди камышей - птички без имени, потому что никто не станет давать имена бесполезным созданьям.