По всей видимости, у Чандры Кумарасвоми форма имелась, однако Купер ни разу его в ней не видел. Они встретились, как и договаривались, у входа в небольшой парк, являвшийся предметом гордости города Плутон. В эти утренние часы искусственного двадцатичетырехчасового 'дня' здесь достаточно пустынно и можно спокойно поговорить.

Прогуливаясь по узким, усыпанным гравием дорожкам, они болтали о старых добрых временах, общих друзьях, с которыми вместе учились в колледже, о последних событиях межпланетной политики. Когда они оказались в самом центре парка, накрытого выкрашенным в голубой цвет куполом, Купер перешел к делу.

— Тебе известно все, что происходит на Луне, Чандра, — сказал он.

— Естественно, ты знаешь, что я прилетел сюда, чтобы написать серию репортажей для КАООН, — надеюсь, что по возвращении на Землю мне удастся собрать их воедино и опубликовать книгу. Я хотел бы знать, почему практически все, с кем я встречаюсь, что-то от меня скрывают?

Торопить Чандру с ответом было бессмысленно. Он всегда тщательно обдумывал свои слова, которые, казалось, с трудом выбираются наружу, минуя мундштук его баварской трубки ручной работы.

— Кто скрывает? — спросил он наконец.

— Значит, ты ничего не знаешь?

— Не имею ни малейшего представления, — ответил Чандра, покачав головой, и Купер поверил, что старший инспектор говорит правду. Чандра мог промолчать, но он никогда не лгал.

— Я боялся, что ты ответишь именно так. Ну, в таком случае… если тебе известно не больше моего — вот единственный факт, который у меня имеется, и он меня пугает. Меня изо всех сил стараются не подпускать к лабораториям, где проводятся медицинские исследования.

— Хм-м-м. — Чандра вынул трубку изо рта и принялся ее внимательно изучать.

— Больше ничего не скажешь?

— Данных маловато, чтобы делать определенные выводы. Не забывай, я всего лишь полицейский. И не обладаю сильно развитым воображением, которым природа награждает всех журналистов.

— Знаешь, чем выше пост в Отделе медицинских исследований занимают люди, с которыми я разговариваю, тем холоднее они себя ведут. Когда я прилетал сюда в прошлый раз, они держались очень доброжелательно, рассказали кучу интересных историй. А теперь мне даже не удается встретиться с директором Медицинского центра. Он либо слишком занят и не может уделить мне ни минуты, либо находится на другом краю Луны. Кстати, что он собой представляет?

— Доктор Хейстингс? Неприятный тип. Очень хороший специалист, но работать с ним нелегко.

— Что он может скрывать?

— Зная тебя, могу предположить, что у тебя уже появилась парочка занимательных теорий.

— Ну, возможно, наркотики, какие-нибудь махинации, политический заговор — только в наше время все это звучит глупо. А потому остаются варианты, которые пугают меня до полусмерти.

Брови Чандры вопросительно поползли вверх.

— Межпланетная эпидемия, — пояснил Купер.

— Мне казалось, что такое невозможно.

— Да, я сам написал серию статей, доказывающих, что жизненные формы других планет обладают таким химическим строением, что не могут взаимодействовать с нами, и что всем нашим микробам и бактериям потребовался миллион лет, чтобы приспособиться к существованию в наших телах. Но я всегда сомневался в правоте такого предположения. Допустим, с Марса вернулся корабль и доставил к нам какую- нибудь страшную гадость, с которой врачи не в силах справиться.

Наступило долгое молчание, в конце концов прерванное Чандрой:

— Я начну расследование. Что-то мне это тоже не нравится. К тому же, возможно, ты не знаешь, но за последний месяц среди медиков случилось три нервных срыва — что весьма и весьма необычно.

Он посмотрел на часы, затем на искусственное небо, которое казалось таким далеким, хотя и находилось всего в двухстах футах у них над головами.

— Пойдем-ка отсюда, — сказал он. — Через пять минут начнется утренний ливень.