дома. Оно захлестывает. Думаю, теперь я с этим справлюсь. Надеюсь.

Решив, что сейчас лучше не молчать, Эва рискнула задать вопрос:

— Вы упомянули о мальчике, находившемся в коме, сказали, что сумели связаться с ним. Как это случилось?

Лили испустила глубокий долгий вздох, наверное, стараясь справиться с одышкой, — и это, похоже, ей помогло. Ее зеленые глаза мгновение-другое изучающе смотрели на Эву, как будто ища в них признаки жалости. Многие люди думают, что все экстрасенсы немного чокнутые, но во взгляде Эвы не было ни подозрения, ни вызова, ни недоверия, только надежда.

В камине гостиной горел огонь, но Лили мерзла, такое с ней случалось нередко, если она ощущала присутствие сильного призрака. Невещественные энергии склонны поглощать тепло из атмосферы. Тем не менее Лили спросила Эву, можно ли ей раздеться.

Когда Эва кивнула и сказала «Конечно», Лили встала и сняла коричневый замшевый жакет. Под ним оказался бежевый свитер с длинными рукавами, плотный, в обтяжку, — он подчеркивал маленькую грудь Лили — и винного цвета юбка, доходившая как раз до верха высоких, до колен, сапожек цвета бургундского. Чудесное ожерелье из розового коралла обвивало ее шею, и Эва заметила, что на руках Лили надеты те же самые широкие браслеты, что и накануне.

Лили сложила руки на груди, обхватив предплечья. Сегодня на ее голове не было кожаной повязки, челка падала ей на лоб.

Прежде чем заговорить, Лили снова внимательно всмотрелась в Эву.

— Родители мальчика, лежавшего в коме, не были знакомы со мной лично — мне тогда было всего семнадцать, — но они слышали о моих способностях от соседей. — Теперь Лили уронила руки на колени, сжав ладони, и откинулась на спинку кушетки. — Мальчик… его звали Говард… Ему было всего одиннадцать лет, представьте… Его сбил автомобиль, не сумевший вовремя затормозить. Его потом нашли брошенным, полицейские предположили, что машину угнали мальчишки, которым захотелось покататься. — Лили смотрела на огонь, и в ее глазах отражались крохотные огоньки. — Говард не умер только благодаря системе полного жизнеобеспечения, но врачи полагали, что он никогда не очнется. Они думали, его мозг слишком сильно поврежден, хотя и отмечали на своих аппаратах некоторые признаки умственной активности. Они и предложили родителям из милосердия выключить аппаратуру, поддерживавшую жизнь в теле Говарда, чтобы мальчик мог умереть без страданий. Вот тогда-то родители и связались со мной, надеясь, что я смогу докричаться до их сына телепатически. Не то чтобы они действительно в это верили, но они слышали о моем даре и пребывали в отчаянии. Они пришли ко мне и попросили — нет, они умоляли! — попытаться наладить контакт с их сыном.

Лили замолчала и отвела взгляд от огня, как будто пламя обжигало ее зрачки.

— Прошу, продолжайте, — тихонько попросила Эва.

— Я сразу согласилась. Я никогда не отказываю, если речь идет о детях, хотя и не имею своих собственных. — Лили не стала упоминать о первом призраке, с которым она встретилась в своей жизни, об Агнес, с которой подружилась и которой помогла уйти, и о том, как этот ранний опыт побудил ее заняться развитием своего дара. — Я поехала в госпиталь вместе с родителями мальчика, и мне разрешили пройти в палату интенсивной терапии. Как только я увидела Говарда, сразу почувствовала, что он и не думает умирать. Наши умы нашли друг друга почти мгновенно. Внутри неподвижного тела скрывался живой, шаловливый мальчишка, который скучал по матери и отцу и не понимал, куда они подевались и почему не приходят, чтобы забрать его домой.

Мать просто разрыдалась, когда я сообщила, что разговаривала с ее сыном, но отец, вполне естественно, захотел проверить меня. Он задал мне вопросы, ответы на которые могли знать только сам Говард и его родители, и я задала эти вопросы Говарду. Он решил, что это веселая игра, а ему было так скучно день за днем лежать на одном и том же месте, где даже поболтать не с кем! И он ответил, а я передала их его родителям. Они были потрясены и изумлены. И так счастливы, что начали плакать оба. Они не позволили врачам отключить аппаратуру, и со временем выяснилось, что они были правы. Я навещала Говарда, разговаривала с ним телепатически. Но понадобилось еще два месяца, чтобы к Говарду полностью вернулось сознание.

— Он поправился? — благоговейно спросила Эва.

Если эта женщина умеет делать такое, может связаться с полумертвым мальчиком, лежащим в коме, то она наверняка сможет дотянуться и до Кэма!

— Полностью, — ответила Лили. — Еще через шесть месяцев Говард носился по улице, как все здоровые мальчики его возраста. Могу я попросить стакан воды?

— Да, конечно. Вы уверены, что не хотите чего-нибудь покрепче? — спросила Эва, вставая.

— Нет, спасибо. Я выпила слишком много вина прошедшей ночью. Кроме того, я никогда не употребляю спиртное, если собираюсь воспользоваться своей силой. Оно почему-то мешает процессу.

— Так вы поможете нам найти нашего сына?

— Я попытаюсь. Мне не всегда удается то, что я задумала. К тому же я давно не практиковала.

— Но дар-то ваш никуда не делся.

Лили слегка покачала головой.

— Как любая способность, он нуждается в тренировке. Любое умение нужно развивать. Вы знаете, как это бывает… В общем, не ждите слишком многого.

Эва поспешила в кухню, взволнованная, обнадеженная, как никогда прежде, и уже почти убежденная в том, что ясновидящая добьется успеха. Она достала из буфета стакан, налила в него воды и почти бегом вернулась в гостиную, горя нетерпением.

Когда она вошла в комнату, Лили Пиил стояла у круглого журнального столика, рядом с креслом, и в руках держала фотографию Кэма.

— Это Камерон, ваш пропавший сын? — уточнила Лили, когда Эва подала ей стакан воды.

— Да. Мы называли его Кэмом. Снимок сделан в тот день, когда ему исполнилось пять лет.

Взгляд Эвы упал на маленькую фотографию в серебряной рамке — сын… Волна бесконечной любви захлестнула ее, и вместе с ней нахлынула жестокая боль.

— Эта… эта фотография говорит вам что-нибудь? — осторожно спросила она, пряча вспыхнувшую надежду.

Лили так внимательно, так напряженно смотрела на фотографию… Но, к сожалению Эвы, вопрос, похоже, нарушил сосредоточение экстрасенса.

— Только то, что мальчик очень хорош собой, — молвила Лили, переключаясь на несчастную мать. — У вас есть какие-нибудь вещицы, принадлежавшие ему? Любимая игрушка, старый свитерок или рубашка? Что угодно, побывавшее в его руках.

— Я сохранила все, ничего не выбросила. Мне казалось, это кощунство, даже если он уже вырос из старой одежды. Но мы оставили его вещи дома, когда перебирались сюда, в Девон.

— Ну, этот снимок тоже полезен. — Продолжая держать в одной руке фотографию в серебряной рамке, Лили взяла у Эвы стакан.

Ясновидящая села в кресло с высокой спинкой, стоявшее у круглого стола, по-прежнему не выпуская из рук фото. Эва присела на край кушетки напротив Лили и в беспокойстве наклонилась вперед.

— Миссис Калег… — заговорила Лили.

— Прошу, зовите меня просто Эвой.

— Эва, я не хочу, чтобы вы ожидали слишком многого.

— Я не буду, — без малейшего убеждения пообещала та.

Лили сегодня держалась по-другому, она была намного мягче, нежели в момент их первой встречи. Суровость исчезла из зеленых глаз, и Лили заметно похорошела. Эва мысленно вознесла молитву, чтобы эта женщина действительно обладала телепатическими способностями и отыскала Кэма. И еще радовалась, что