советского человека, который был «запроектирован» Лениным, начал утрачивать культурную гегемонию. Все, что делалось в течение тридцати лет при Сталине, делалось советским человеком и, можно сказать, под этого человека. Все экономические, социальные, культурные преобразования, проводившиеся в стране.

Но антипод советского человека тоже продолжал существовать. Ленин в подробностях не описал его, хотя опасность чувствовал. Он видел ее, например, в бюрократии, но смутно. Сталин тоже чувствовал и говорил, тоже смутно, что по мере продвижения к социализму будет обостряться классовая борьба.

— А в обществе нашем возобладало в основном убеждение, что с тем антиподом покончено?

— Да, пожалуй, считалось, что он не выйдет уже из оврага, куда его загнали. Точнее, я бы сказал, мы даже особенно и не думали о нем. Мы знали, что такой человек есть, что с ним неприятно общаться, и старались поэтому его избегать; мы чувствовали, что от него исходит какая-то угроза. Но не исторического масштаба, а на бытовом, обиходном уровне.

— Подтверждаю: было такое ощущение! Знали же мы людей, готовых при случае нажиться — как угодно и на чем угодно…

— После революции этот тип стал внедряться в советские структуры. Почему происходили партийные чистки? Говорили: человек переродился. Да нет, он не превратился в буржуа, это его антисоветское нутро давало о себе знать. Он воровал на работе, брал взятки, прибегал к разным махинациям, клеветал…

— И в конце концов этот тип стал брать верх?

— Да, постепенно. Хрущев сам был уже не советским типом. Культурно, даже эстетически он был противен ему. Вы можете представить, например, чтобы Сталин снял ботинок и бил им по трибуне ООН? В советском человеке, которого Сталин представлял вслед за Лениным, наряду с его солидаризмом, чувством справедливости и т.д. было и достоинство, культурный аристократизм.

И вот, советский тип стал шаг за шагом отступать, а тот, другой, все больше наглеть. Вспомните, воровство в значительной части общества уже не считалось столь категорически предосудительным, как раньше. Скажем, бензин ворованный покупать — нормально. Даже вроде неудобно стало признаваться, что ты заправляешься на колонке, а не у водителей самосвалов.

— Потом это пошло уже далеко не только на бытовом уровне?

— Конечно, этот тип — тип мародера — стал и в номенклатуре утверждаться, вступая в альянс с теневиками. На него, на этот тип, сделал основную ставку Запад в своей холодной войне против нас. В нем увидел свою основную надежду и опору! Западные советологи так и писали, что главная надежда в разрушении советского строя — это «мещанство». Тот тип, про который говорили раньше: зажиточность без культуры. Он был описан в русской философии еще начала XX века…

— А в литературе? Пьеса Горького «Мещане»?

— Верно, пьеса Горького для этой темы очень важна…

Так вот, в 80-е годы вокруг этого типа сложился альянс — антисоветской интеллигенции, переродившейся номенклатуры и преступного мира. Он был поддержан Западом. Этим альянсом и была совершена антисоветская революция.

— То есть точнее — контрреволюция. Как же объяснить, почему сник, отступил, в конечном счете потерпел поражение (пусть и временное!) советский человек?

— Может быть, от перегрузок, от больших потерь во время Великой Отечественной войны, когда погиб цвет этого человека. От западной пропаганды, потому что советская интеллигенция с 60-х годов уже несла в себе пропазадный вирус… Но это большая отдельная тема, сложная.

Важно, что наш цивилизационный противник знал советского человека досконально, изучал его. К тому же были обстоятельные работы западных советологов, исследования как сильных, так и слабых сторон советского типа. За последние два десятилетия стало ясно, что ужиться на нашей земле два этих типа человека не могут. Советский человек был к ним терпим, а они советскому человеку не дадут жить ни в каких катакомбах.

— Ленин в этом смысле представляет для них особую угрозу?

— Безусловно. Все символы и атрибуты советского человека являются одновременно инструментами борьбы, оружием. И в попытках их уничтожить есть, с одной стороны, страсть духовная, потому что они ненавистны врагам, как скажем, в религиозных войнах ненавистны символы чужой религии. А с другой стороны — они представляют опасность как инструменты восстановления советского мировоззрения, советской мысли, советского способа действия. Вот и стремятся из нашего общественного сознания, из обихода все эти инструменты и символы удалить.

— Чем особенно опасен для них сегодня Ленин?

— Даже не столько как символ (хотя это бесспорно), сколько как источник очень эффективных подходов к осмыслению сложной реальности. Ленин создал и развил целый ряд методов осмысления ситуации кризиса, перехода, трансформации общества. И как политик испытал свои теоретические наработки на практике.

Замечу, что созданные им инструменты сознания и действия мы в спокойное советское время не оценили. Не написано учебников по их применению. А сегодня эти ленинские инструменты, ленинские технологии представляют огромную ценность для молодежи, выходящей на общественную арену. Как оружие в борьбе против стяжателя и вора, который сегодня господствует. То есть для господствующего меньшинства это знание становится практически опасным!

— Поэтому они стараются всеми способами отвести людей от Ленина?

— Конечно. Чтобы он был неприятен даже лично, интуитивно, даже внешне. Отсюда, например, эти ряженые «под Ленина», чтобы сделать его смешным. Им важно, чтобы человек, особенно молодой, к Ленину не подходил!

— Насколько это получается?

— По-моему, не очень. Жизнь заставит — и ленинские идеи будут до молодежи доходить.

Для студенчества сегодня становится все более очевидным, что с тем господствующим меньшинством, которое у нас командует, выжить страна не может. Народ и страна становятся нежизнеспособными в современных условиях! Мы открыты всем кризисам, и наша уязвимость будет усугубляться. Мы будем беззащитны против любой войны. Мы на этом пути скоро останемся без оружия, без промышленности, без науки и школы.

Так вот, как я уже сказал, Ленин — мастер понимания и действия в ситуации хаоса и трансформации. Начиная с первой русской революции он продемонстрировал в этом деле выдающееся умение, дар предвидения и творческий подход. Мастер в высшем смысле этого слова.

— Ленина изображают сегодня только разрушителем…

— Надо было нейтрализовать национализм элит и пересобрать рассыпавшуюся империю на новом фундаменте межэтнического общежития. Великолепная программа. А нэп? Тоже необычная и эффективная концепция. Причем все это — в критических условиях.

Недавно «Единая Россия» выложила три антикризисные программы. Это такое убожество, что плакать хочется. А в советское время мы прошли через тяжелейшие ситуации, создавая для этого новые, оригинальные социальные формы. Представьте, если бы в 1941-1942 годах советское руководство рассуждало так же, как интеллектуалы из «Единой России»…

— А основы заложены были при Ленине, так ведь?

— Именно! Это же все не стихийно возникало. Не вдруг появились такие социальные формы, как советское профилактическое здравоохранение. Нет, это был творческий проект! Уже в двадцатые годы ликвидировали источники массовых инфекционных заболеваний, научились с очень скромными ресурсами предотвращать эпидемии. Когда началась война, 24 миллиона человек эвакуировали на восток — без единой эпидемии. А ведь люди по месяцу проводили в поездах, скученно, плохо питаясь. В Гражданскую войну меньше передвигались, но 5 миллионов умерли от тифа. Другие социальные формы, другое качество