— Да она на печке, в городе осталась! — радостно и весело отвечала Дуняша.
— Тьфу ты, дуреха! Как есть дуреха, — окончательно рассердилась няня и свирепо принялась втискивать обратно все вынутые вещи в тючки и корзиночки.
А поезд все подвигался и подвигался вперед да вперед. Вот реки стали попадаться, дома и строения. Чаще леса и рощи.
Оглушительный гудок локомотива… свисток… И он медленно подходит к платформе.
Это уж пятнадцатая остановка, та станция, на которой ожидала дорогих гостей бабушка с экипажем, чтобы увезти их в имение.
Дети издали увидели ее высокую, не по годам прямую, фигуру и седую голову над широкополой шляпой.
— Бабушка! Бабушка! Вот и мы! — закричали они, высовываясь из окон.
Несколько носильщиков сразу кинулись в их купе, предлагая свои услуги выносить вещи.
Дети выскочили из вагона и бросились к бабушке. За ними бросился Марс и Дуняша.
— Бабушка милая! — и дети наперебой целовали и обнимали старушку.
Марс усиленно вилял хвостом и смотрел на всех так, точно хотел сказать окружающим:
— И я приехал! Знаете ли, здесь лучше, куда лучше, нежели в городе! Воздух, знаете ли, приятный и намордника одевать не требуется! Весьма рад! Весьма рад!
А в стороне стояла красно-зелено-пестрая Дуняша и умильно улыбалась, восхищенными взорами глядя по сторонам.
— Точь-в-точь у нас в деревне! — чуть слышно шептали ее губы.
— Что ж ты не подойдешь поздороваться, — зашипела няня, успевшая уже приложиться к ручке старой барыни.
Дуняша вздрогнула, неожиданно оторванная от грез и со счастливой улыбкой приблизилась к группе.
— Здравствуйте, бабушка, — произнесла она, все еще продолжая счастливо улыбаться.
Дети фыркнули. Бабушка улыбнулась. Няня начала ворчать на Дуняшу по своему обыкновению.
— Дура! Деревенщина! — шипела она, бросая сердитые взгляды на девушку.
— Оставьте ее, няня, она хорошая! — остановила разошедшуюся старуху Анна Павловна.
— И правда хорошая! — подхватили дети и наперерыв стали рассказывать бабушке свое неудачное путешествие…
Теперь оно казалось им веселым и смешным. В близком будущем их ожидало веселое летнее время в гостях у бабушки. Все недавние невзгоды отошли куда-то далеко-далеко.
Всем было весело и радостно на душе…
Танюша
— Тетя Лика приехала! Тетя Лика!
И едва молодая, нарядно одетая девушка переступила порог светлой комнаты, она мигом была окружена шумной, веселой толпой детишек, не меньше двух и не старше шести лет.
— Тетя Лика! Холосая! Поцелуй меня, — пищал один голосок.
— И меня! И меня тозе! — вторил ему другой.
— А гостинцев привезла, тетя Лика? — лепетала, бесцеремонно вскарабкавшись на ее колени, четырехлетняя прелестная голубоглазая девочка.
И град частых детских поцелуев посыпался на ошеломленную посетительницу небольшого приюта.
Этот приют был устроен на деньги богатого князя Гарина, и молодая девушка, которую называли тетей Ликой, была одной из попечительниц приюта. Здесь большею частью находились бедные маленькие сиротки, не имевшие ни угла, ни призора.
И все они без памяти любили их «милую тетю Лику».
И тетя Лика ежедневно ездила в приют, где ее ждали два десятка малюток, бросавшихся к ней навстречу с громкими криками восторга.
Она собственноручно причесывала одних, лечила других, мыла третьих и читала им всем или рассказывала сказки.
Надзирательница приюта, добрая, уже немолодая женщина Валерия Ивановна Коркина и ее помощница няня Матвеевна, горячо любившая детвору, помогали Лике.
Молодая девушка была бесконечно счастлива среди детишек. Она с улыбкой выслушивала карапузика Федю, рассказывавшего о том, что добрый «князенька» опять прислал большой ящик конфект для своих питомцев.
— Они объедятся, пожалуй, Валерия Ивановна, — опасливо проговорила Лика, обращаясь к надзирательнице.
— Не беспокойтесь, Лидия Валентиновна, — почтительно отвечала та, — мы с няней следим за ними.
— А Тане князинька куклу прислал. Покажи, Таня, куклу тете Лике, — командовал баловник Федя.
Тетя Лика похвалила куклу, нарядную барыню с эмалевыми глазами, и вдруг ей попалась на глаза огромная шишка на лице трехлетнего мальчугана.
— Валерия Ивановна, отчего это у Митюши шишка на лбу? — спросила она надзирательницу.
— Дерутся они, Лидия Валентиновна, — отвечала та, — ужасные они драчуны, право, сил моих нет с ними.
А тетя Лика уже прикладывала ко лбу Митюши мокрую тряпку и тихо уговаривала детей не ссориться и вести себя, как следует.
Была у тети Лики в приюте своя любимица — голубоглазая сиротка Таня. Тетя Лика любила всех детей, но Таню больше других. Бедная сиротка в свою очередь привязалась к тете Лике и каждый день ожидала ее приезда с большим нетерпеньем.
Но вот наступила зима, настало время балов, театров и вечеров. Лика стала выезжать на эти вечера со своими сверстницами. Ей было так весело в обществе ее подруг, что она временно забывала о приюте и несколько дней не заглядывала туда.
Однажды, под вечер, когда Лика собиралась выехать на бал, ей подали письмо из приюта. Лика быстро вскрыла конверт и прочла:
«Ваша любимица Танюша опасно занемогла. Зовет вас в бреду. Ради Бога приезжайте, Лидия Валентиновна. Ребенок очень привязан к вам. Почтительно преданная Вам Валерия Коркина».
— Танюша! Боже мой, Танюша! — дрожа и волнуясь, шептала Лика, — она больна опасно! Может быть умирает! А я-то? Я-то хороша? Забросила ради балов и веселья милых моих деток. Поделом мне! Умненькая, тихонькая, голубоглазая Танюша, так ласково смотревшая на всех своими огромными глазами, и вдруг умрет… умерла уже! Танюша! Танюша! Надо сейчас же ехать к ней… Сию же минуту!
И Лика дрожащими руками застегивала пальто, закалывала шляпу, вуаль, а сердце ее билось сильно, сильно, не переставая.
Через полчаса она уже была в приюте.
— Слава Богу! Вы приехали, Лидия Валентиновна, — встретила надзирательница молодую девушку.
— Что Танюша? Ей лучше? Хуже?
— Плоха Танюша! Вряд ли выживет!
Жаль девочку! Такая хорошенькая… Нежненькая… Самая ласковая изо всех.
— Умрет?! Но почему же вы раньше не дали знать о ее болезни? — упрекнула Коркину Лика.
