в водовороте, не касаясь друг друга, — Джулия повернула голову. Ее глаза блестели. — И вот их взгляды встречаются. Они улыбаются… Они протягивают друг другу руки…

Сильвия оторвалась от вышивания, пристально посмотрела на сестру и выдавила из себя резко:

— Хватит! Прекрати!

— Поток заставляет их коснуться друг друга. Поток соединяет их навсегда. О, какое это совершенство! Совершенство любви — два тела, покачиваемые водой, очищающей и освежающей. И ничего больше. Это ведь совсем безгрешная любовь…

— Джулия! Прекрати сейчас же!

— Ну что ты! — обернулась к ней Джулия. — Они же не думают ни о чем, правда? Они глубоко внизу, и им нет до нас дела.

Положив одну руку на другую, она начала мягко перебирать пальцами. Свет уличного фонаря, падавший на них, то и дело затуманивался потоками дождя, и создавалось впечатление, что руки действительно находятся в подводном мире. Между тем Джулия продолжала:

— Он, высокий и безмятежный, широко раскинул руки, — она жестом показала, как высок и легок он в воде. — А она — маленькая, спокойная и какая-то расслабленная. Они мертвы, им некуда спешить, и никто не может приказывать им. Их ничто не волнует, не заботит. Они спрятались от всего мира в своей трубе. Они касаются друг друга руками, губами, а когда их выносит на перекресток труб, встречный поток тесно соединяет их… Они плывут рука к руке, покачиваясь на поверхности, и кружатся в водоворотах, неожиданно подхватывающих их, — она провела руками по стеклу, забрызганному дождем. — Они плывут к морю, а позади тянутся трубы, трубы… Голос Джулии осекся. Она помолчала и потом спокойно продолжила: — Но вот день проходит, гроза уносится прочь. Дождь прекращается. Сезон дождей позади, — она, казалось, была разочарована этим. — Вода убегает в океан, медленно опуская мужчину и женщину на пол трубы, — она опустила руки на колени, не отрывая от них глаз. — Вода уходит и забирает с собой ту жизнь, которую дала этим двоим. Они опускаются рядом — бок о бок. Где-то наверху восходит и заходит солнце, все идет своим чередом, а у них — вечная ночь. Они спят в блаженной темноте. До следующей осени. Ее руки лежат на коленях ладонями вверх. — Красивый мужчина, красивая женщина… — бормочет она, наклонив голову и зажмурив глаза. Внезапно она выпрямилась и посмотрела на сестру.

— Ты знаешь, кто это? — горько улыбнувшись, спрашивает Джулия. Сильвия не отвечает, она вся побледнела, губы ее трясутся. Она с ужасом смотрит на сестру. — Мужчина — это Фрэнк, вот кто! А женщина — я! — почти выкрикнула Джулия.

— Джулия! Что ты…

— Да, это Фрэнк! Он там!

— Но Фрэнк пропал так давно… И уж конечно, его там нет, Джулия!

Теперь Джулия обращается не к кому-то в отдельности, а ко всем сразу — к Сильвии, к окну, к стене, к улице:

— Бедный мой Фрэнк, — говорит она, глотая слезы. — Я не знаю, где ты. Ты не мог найти себе места в этом мире. Твоя мать отравила тебе всю жизнь! И ты увидел канализационную трубу и понял, насколько там хорошо и спокойно. О, мой бедный Фрэнк! Бедная Джулия, бедная я, бедная! Скажи, сестра моя Сильвия, ну почему я не удержала его, пока он был со мной рядом! Почему я не вырвала его из цепких лап его матери?

— Замолчи! Замолчи сейчас же, и чтоб я этого больше не слышала!

Джулия отвернулась к окну и, тихонько всхлипывая, положила руку на стекло. Через несколько минут она услышала, как сестра спросила:

— Ты закончила?

— Что?

— Если ты закончила реветь, иди сюда и помоги мне, а то я не справлюсь и до утра.

Джулия подняла голову и подсела к сестре.

— Ну что там?

— Здесь и вот здесь, — показала Сильвия на шитье.

Примерно с полчаса они работали молча. Сильвия почувствовала, что у нее слипаются веки. Она сняла очки, откинулась в кресле и задремала. Разбудили ее хлопок входной двери и чьи-то торопливо удаляющиеся шаги.

— Кто там, дорогая? — Сильвия пошарила рукой в поисках очков.

— Кто-то приходил к нам, Джулия?

Когда наконец она надела очки, то с ужасом уставилась на пустой стул, где только что сидела Джулия.

— Джулия! — Сильвия вскочила на ноги и бросилась в прихожую. Наружная дверь дома была распахнута настежь, и по полу злорадно стучали капли дождя. — Итак, Джулия зачем-то вышла на минутку, — дрожащим голосом сказала самой себе Сильвия, близоруко вглядываясь во тьму. Потоки воды продолжали низвергаться на мостовую. — Она сейчас вернется… Правда, Джулия, дорогая? Ну где же ты, сестренка?

Сильвия не могла заметить, как за минуту перед этим крышка люка на перекрестке приподнялась, вниз нырнула чья-то фигура, и крышка снова опустилась на свое место. Сильвия слышала только нескончаемый шум дождя в темноте.