Дождь лил весь вечер, и свет фонарей тускло пробивался сквозь пелену тумана. Две сестры сидели в столовой: старшая — Сильвия — вышивала скатерть, младшая Джулия — неподвижно глядела на темную улицу. Она прижалась лбом к стеклу и вдруг сказала:

— Я никогда не думала об этом раньше.

— О чем не думала? — спросила Сильвия.

— До меня только что дошло. Там же настоящий город под городом. Мертвый город. Там, прямо под нашими ногами.

Сильвия поджала губы и быстрее заработала иголкой.

— Отойди-ка от окна, — сказала она. — Это дождь на тебя навевает всякую ерунду.

— Нет, правда. Ты когда-нибудь думала о канализационных трубах? Они ведь проложены под всем городом, под каждой улицей и выходят прямо в море. По ним можно ходить, не наклоняя головы… А ты бы хотела жить в трубе?

— Ну уж нет!

— Но ведь это же так забавно! Следить за людьми сквозь щели в люках. Ты их видишь, а они тебя — нет. Как в детстве, когда играешь в прятки, и никто тебя не может найти. А ты все время среди них и все видишь, знаешь все, что происходит. Вот и в трубе так же. Я бы хотела…

Сильвия медленно подняла глаза от рукоделия.

— Послушай, Джулия, ты действительно моя сестра? Неужели у нас одни и те же родители? Иногда, когда ты вот так говоришь, мне кажется, что мать нашла тебя под деревом, принесла домой и вырастила в горшке. А разумом ты как ребенком была, так и осталась.

Джулия не ответила, и Сильвия снова принялась за работу. Минут через пять Джулия сказала:

— Ты, наверное, скажешь, что мне это приснилось. Может, и так. Теперь промолчала Сильвия. — Вероятно, это дождь меня усыпил, пока я здесь сидела и смотрела в окно. Я думала о том, откуда дождь берется и куда исчезает через маленькие щелочки в решетке, и что там есть, глубоко внизу. И я увидела их… Понимаешь? Мужчину и женщину. Они там, в трубе. Прямо под дорогой.

— И что же они там делают? — спросила Сильвия.

— А они должны что-то делать?

— Нет, не должны, если они сумасшедшие, — ответила Сильвия. — Тогда они могут ничего не делать. Залезли себе в трубу и пускай сидят на здоровье.

— Нет, они не просто залезли, — убежденно заявила Джулия. Она говорила словно ясновидящая, наклонив голову в сторону и прикрыв глаза. — Они ведь любят друг друга.

— Час от часу не легче. Так это любовь заставила их лазать по канализационным трубам?

— Нет. Они там уже много-много лет.

— Не говори чепуху. Они не могут жить столько лет в трубе, — рассердилась Сильвия.

— А разве я сказала, что они там живут? — удивленно спросила Джулия. — Вовсе нет. Они же мертвые.

Дождь усилился и пулеметной очередью застучал по стеклу. Капли соединялись и стекали вниз, оставляя неровные полоски.

— О, господи, — проговорила Сильвия.

— Да, мертвые, — повторила Джулия, смущенно улыбаясь. — Он и она. Оба мертвые.

Эта мысль, казалось, дала ей какое-то умиротворение: будто она только что сделала приятное открытие и гордилась этим.

— Он, наверное, очень одинокий человек, который никогда нигде не путешествовал.

— Откуда ты знаешь?

— Он так похож на человека, который никогда не путешествовал, но очень хотел бы этого. Это заметно по его глазам.

— Так ты знаешь, как он выглядит?

— Да. Он очень болен. И очень красив. Знаешь, ведь болезнь делает человека красивым. Она подчеркивает тончайшие черты его лица.

— И когда он умер?

— Пять лет назад, — Джулия говорила медленно и напевно, ее ресницы подрагивали в такт словам. — Пять лет назад один человек шел по улице. Он знал, что ему придется еще много дней ходить по этой улице. Тогда он подошел к крышке люка, похожей на железную дверь в подземный мир, заглянул туда и услышал, как внизу, под ногами, шумит подземная река, как она несется прямо к морю, — Джулия вытянула вперед правую руку. — Он медленно наклоняется, отодвигает крышку люка и видит несущийся поток и металлические ступеньки, уходящие вниз. Тогда он подумал о женщине, которую очень хотел любить, но не мог. И пошел вниз по ступенькам, пока не скрылся совсем…

— А как же она? — спросила Сильвия, перекусывая нитку. — Она тоже умерла?

— Я точно не знаю. Она какая-то новенькая. Может быть, она умерла недавно… Но она тоже мертвая. Удивительно прекрасная и мертвая! — чувствовалось, что Джулия восхищается образом, возникшим в ее сознании. — Только смерть может сделать женщину действительно прекрасной. Никакие школы танцев не могут придать женщине такой легкости и изящества, — Джулия сделала рукой жест, выражавший утонченную грациозность. — Он ждал ее пять лет. Там, внизу. Но до сих пор она не знала, где он. И вот теперь они вместе и останутся там навсегда… Когда пойдут дожди, они оживут. А во время засухи будут отдыхать — лежать в укромных нишах, как японские кувшинки — старые, засохшие, но величественные в своей отрешенности.

Сильвия поднялась и зажгла еще одну лампу в углу комнаты:

— Лучше бы ты поговорила о чем-нибудь другом.

Джулия засмеялась:

— Но позволь мне рассказать, как это начинается, как они возвращаются к жизни. Я это так ясно себе представляю, — она прижалась к стеклу, пристально глядя на улицу, на дождь и крышку люка на перекрестке. — Вот они там, внизу, высохшие и спокойные, а небо над ними темнеет и электризуется, — она откинула назад свои длинные мягкие волосы. — Вдруг небо взрывается… Капли дождя сливаются в потоки, которые несут с собой мусор, бумажки, старые листья.

— Отойди-ка от окна! — сказала Сильвия, но Джулия, казалось, не слышала ее.

— О, я знаю, что там, внизу. Там огромная квадратная труба. В ней тихо будто в могиле. Только где-то высоко наверху ездят машины. А труба лежит сухая и пустая, как верблюжья кость в пустыне. Но вот капли дождя застучали по ее днищу. Сначала вода сочится узенькими змейками. Змейки извиваются, сливаются вместе, и наконец уже одна огромная плоская змея ползет по дну трубы. Она втягивает в себя все потоки, которые текут с других улиц, из других труб. Она корчится и попадает в те две маленькие, сухие ниши, о которых я тебе уже говорила. Змея медленно огибает двоих людей — мужчину и женщину, лежащих словно японские кувшинки.

Джулия сжала руки, переплетя пальцы в замок.

— Оба тела впитывают воду. Вот они уже пропитались водой насквозь. Вода поднимает руку женщины. Сначала кисть: чуть-чуть. Потом предплечье, и вот уже всю руку, и еще ногу. А ее волосы… — она провела по своим волосам, спадающим на плечи. — Ее волосы свободно всплывают и распускаются подобно цветам. У нее голубые глаза, но они закрыты…

На улице стемнело. Сильвия продолжала вышивать, а Джулия все говорила и говорила. Она воображала во всех подробностях, как поднимается вода и увлекает с собой женщину, приподнимает ее, ставит вертикально.

— И женщина не противится: она долго лежала без движения и теперь готова начать ту жизнь, которую подарит ей вода. Немного в стороне вода приподнимает мужчину.

Джулия подробно рассказывает, как потоки медленно сближают их.

— Вода открывает им глаза. Вот они уже могут видеть друг друга, но еще не совсем. Их тела кружатся