зайти в свои купе». К советским гражданам подход был более либеральным и не таким строгим. «Нас уважают. Немцы особенно: они сами сильные и любят и уважают сильных», — думал Резун. Когда Резун шел к проводнику за чаем, он увидел, как в служебном купе почти догола раздевают трех польских монашенок немецкие женщины, служащие таможни. Что-то ищут, зная меркантильность поляков.

Когда поезд пересек границу Польши, картина за окном стала веселее, поменялись краски, они стали ярче, даже не покрытые снегом поля, несмотря на ноябрь, казались более зелеными. Хотя постройки, в основном кирпичные, в большинстве своем были серого унылого цвета.

Берлин Резуну не понравился: хмурый, казенный, серый. Немцы одеты неброско, в основном в куртки типа униформы. Хотя была и небольшая радость: читая надписи по-немецки, он почти все понял. С благодарностью вспомнил майора Шахновича.

В Западной Германии стояла золотая осень, мягкое солнце освещало убранные поля. Резуна приятно удивил господствующий повсюду, даже в самых мелочах, немецкий порядок. «А у нас в это время снег лепит в глаза», — вернулся мыслями к России Владимир.

Равнину сменили лесистые горы, поезд начал часто нырять в туннели. «Горы Шварцвальд, — Резун вспомнил занятия по страноведению, — где-то здесь гора Броккен, на которой, по древним преданиям, нечистая сила праздновала свои шабаши».

Не заметили, как оказались в Швейцарии. Горы, чистенькие, как на картинках, пейзажи, аккуратные железнодорожные станции. Он поразился разнице и вспомнил рассказ деда Василия о чудном граде Китеже. Действительно, что хорошо немцу, плохо русскому. Немец смотрит на землю, на которой твердо стоит, а русский смотрит в небо. Мечтает взлететь, попарить в небе, найти свой сказочный град Китеж. И никто не знает, сбудется ли когда-нибудь эта мечта. Резун стоял у окна, волновался, а поезд медленно приближался к перрону вокзала. Их должны встретить. Телеграммы были даны и по линии «крышевого» прикрытия, и в резидентуру. «Ну а если не встретят, на всякий случай в кармане есть немного швейцарских франков, которые выдали на дорогу. Возьму такси, адрес в Женеве есть, и вперед», — успокаивал себя Резун.

Но всё обошлось. Поезд остановился, а дальше все развивалось по заранее спланированному сценарию. Через несколько минут молодой человек из советского посольства, приехавший на вокзал встречать семью Резунов, уже вез их на машине в Женеву. «Как этот парень меня сразу узнал среди иностранцев в вагоне? Ведь мы с ним не знакомы. И я словно почувствовал в нем своего», — удивлялся Владимир. Потом, поработав несколько лет за рубежом, он научился безошибочно определять соотечественников и выделять их среди местных жителей, особенно советских женщин. По работе ему придется встречать советских людей на аэродромах, вокзалах. И он никогда не ошибался.

Погода стояла прекрасная, дорога шла по живописной местности, трава была еще по-летнему зеленой, а деревья уже меняли свой цвет. И над всем этим великолепием возвышались горы, покрытые ослепительно-белым снегом. Резуны с любопытством смотрели по сторонам: плантации виноградников, аккуратные дома под черепичными красными крышами, яркие бензоколонки с броской рекламой. Машина шла плавно, словно плыла, — ни ухабов, ни колдобин, так знакомых по российским дорогам. Бросались в глаза необычные дорожные знаки, яркие, удобные для чтения, предупреждающие водителей и дающие им всю необходимую информацию.

Товарищ из посольства неспешно рассказывал о стране, о людях, порядках, обычаях, ценах, делился своим опытом пребывания в стране, что-то ненавязчиво советовал. Молодые люди внимательно слушали.

Через два часа езды дипломаты были уже в Женеве. Для старшего лейтенанта Резуна начиналась совершенно новая страница в его жизни. Пришло то время, о котором говорил «дядька» — наставник из «консерватории»: надо было рассчитываться с государством за долги, засучивать рукава и начинать пахать, выдавать продукцию на-гора. От этого на душе у Резуна становилось тревожно, одолевали сомнения, сумеет ли оправдать оказанное доверие.

Владимиру, безусловно, повезло: он начал свою дипломатическую карьеру в благоприятный исторический момент. Наша страна находилась на подъеме в экономике, науке, культуре. Рос международный авторитет СССР.

И нам было чем гордиться! В те времена советские люди застывали на месте в трепетном ожидании и волнении, когда вдруг на минуту, на полуслове радио замолкало и раздавалась такая знакомая всем мелодия песни «Широка страна моя родная...». Торжественный голос диктора объявлял: «Работают все радиостанции Советского Союза. Передаем важное сообщение. Новая победа советской науки в космосе. Сегодня в 8 часов 50 минут по московскому времени с космодрома «Байконур» успешно запущен космический корабль «Союз» с космонавтами…» Миллионы людей во всем мире обращали свои взоры к Советскому Союзу.

В успех советской науки и техники немалый вклад внесла и наша разведка. Благоприятная конъюнктура в экономике, прежде всего на нефтяном рынке, давала возможность успешно работать и нашим разведслужбам. В тот период многие иностранцы предлагали свои услуги по сотрудничеству как на идейной, так и на денежной основе. Советская внешняя разведка активно действовала и имела значительные успехи.

Конечно, кое у кого на Западе наши успехи вызывали раздражение. Эти силы выкладывали миллиарды долларов, чтобы помешать очередным победам советского общества, свести на нет наши успехи, разрушить нас изнутри. Президент США Д. Кеннеди в продолжение доктрины А. Даллеса конкретизировал внешнеполитическую задачу США следующим образом: «Русских войной взять нельзя. Их надо разлагать изнутри, и для этого надо использовать три фактора: водку, табак, разврат». Надо отдать должное, им удалось это сделать. Наше руководство на все доктрины Запада закрывало глаза, то ли по недомыслию, то ли по другой причине. Может быть, само руководство уже было пятой колонной Запада? Только в 2000 году на Московском епархиальном собрании патриарх России Алексий II публично признал, что против русского народа ведется «война на уничтожение». Эта война против России, православия, русского народа велась Западом давно. Только почему-то наша власть стеснялась об этом открыто сказать.

Эйфория экономических успехов, нефтедоллары, словно с неба свалившиеся на нас, вскружили головы недальновидному престарелому руководству СССР. Нас втягивали в гонку вооружений, но основной удар наносился на другом направлении — идеологическом: растлить, разложить, подменить наши ценности западными.

Швейцария оставалась нейтральной страной на протяжении многих лет. Однако разведки многих стран всегда проявляли здесь активность. В противоборстве сходились крупные силы международного шпионажа и политики, решались порой очень серьезные задачи.

Резун приехал в Женеву с огромным желанием показать себя в работе. Для этого у прибывшего молодого разведчика было все: хорошее образование и подготовка, солидная «крыша» чиновника международной организации ООН, хорошие жилищные и материальные условия, толковый опытный руководитель, у которого можно было многому научиться, и, наконец, дружный коллектив военных разведчиков ГРУ, готовый всегда прийти на помощь. Резидентуры советских военных разведчиков за рубежом отличались дисциплиной, профессионализмом и чувством локтя.

«Крыша» — слово очень емкое и играет большую роль в разведке. «Крыша» может быть дипломатической, коммерческой, журналистской и т.д. «Крышевое» прикрытие используется в спецслужбах внутри своей страны и за рубежом. Но «крыша» не является панацеей. Она может способствовать работе разведчика, а может и затруднять решение разведывательных задач. Хороший разведчик вербует агентуру и решает разведывательные задачи в любой стране и под любой «крышей». Это аксиома. Искусство разведчика заключается именно в том, что даже при неблагоприятном прикрытии он сам создает себе предпосылки для успешной работы.

На территории СССР КГБ имел значительное преимущество перед ГРУ в «крышевом» прикрытии своих сотрудников. КГБ располагал широкой сетью сотрудников во всех сферах деятельности. Работники КГБ и их