всяким иными мелочами.
— Это же всё можно было сделать ещё в Барселоне! — искренне возмутился Ник. — Мы, чёрт возьми, теряем драгоценное время!
— В Португалии дешевле на порядок абсолютно всё! — напористо оправдывался прижимистый и рачительный капитан «Кошки». — Нечего буржуям недорезанным дарить за красивые глаза народные денежки! Обойдутся, монстры дешёвые! Есть возможность сэкономить копеечку, следовательно, будем экономить…
Скалы, скалы, скалы, между ними — жёлтые злобные волны.
Как в бухту вошли — совершенно непонятно, мотало немилосердно, как гадов распоследних.
Вошли, встали к дальнему причалу.
Фьорд и Айна остались на борту, Банкин и Куликов отправились в портовую контору — решать насущные вопросы, а Ник решил немного прогуляться по городку.
Твою мать! Вот же оно — самое настоящее средневековье! Какие дома, смотришь — лет пятьсот каждому, не меньше! А дубы пробковые? Каждому — по паре тысяч лет! И памятники бронзовые, позеленевшие от времени, попадались почти на каждом шагу. Судя по всему — местным правителям, мореплавателям, пиратам и всяким прочим — безусловно уважаемым личностям. Замки всякие: французские, английские, шотландские — дети малые, право, по сравнению с местной архитектурой!
Находился Ник от души, насмотрелся, проголодался, зашёл в кабачок, расположенный в подвале совершенно древнего, полуразрушенного здания.
Только он уселся на чёрную приземистую скамью, изучил меню (на английском языке), как к его столику подошла старенькая бабушка.
Ну, очень старенькая: низенькая такая, на кривых самодельных костылях, лицо морщинистое — куда там коре этих пробковых дубов. А глаза-то совсем молодые, голубые, какие-то знакомые до боли.
Тут дело простое: либо надо сразу прогнать в грубой форме, либо накормить от души и расспросить подробно про местную жизнь.
Ник заказал у официанта для старушки тушёное мясо с овощами, хлеба пшеничного, бутылочку портвейна (и себе такую же, ясен пень).
Замахала бабулька руками: мол, зачем так тратиться, и простого пива хватит!
«Да, чего уж там, русские мы или где?» — мысленно усмехнулся Ник.
Общались они с нищенкой, оказавшейся совсем не полиглоткой, на странной смеси английского, испанского и португальского языков. Но, несмотря на это, достаточно хорошо понимали друг друга.
Рассказала Нику старушка обо всех этих мужичках, памятники которым были видны из крошечных окошек таверны.
Тот же Христофор Колумб, как оказалось, в Генуе родился, а лучшие годы прожил в Португалии. Здесь, будучи искусным навигатором, вычислил, что до Индии, если плыть на запад, ближе получится. Это уже потом его испанские Фердинанд и Изабелла переманили к себе. Но он — португальский, если рассуждать по-честному. А Америго Веспуччи? Оказалось, тоже имел итальянские корни, но под чьим флагом он плавал долгие годы? Правильно, под португальским!
Про местных героев и говорить нечего, одни имена за себя говорят: Педро Альварес Кабрал, Себастьян дель Коно…
Последний и вовсе, по словам старушки, историей был нешуточно обижен.
Принято считать, что первое кругосветное путешествие совершила экспедиция под руководством Магеллана. А не так всё было! Сам Магеллан и половины пути не одолел — погиб на Филиппинах, в жаркой стычке с тамошними аборигенами. Дальше дель Коно возглавил экспедицию. А ведь всем известно, что вторая половина пути — гораздо трудней первой! Всё равно забыли о дель Коно, все лавры исторические достались Магеллану. Несправедливо всё это!
Часа три рассказывала Нику старушка о героях, ныне отлитых в бронзе.
Закрываешь глаза: лязг дамасской стали о бронзовые латы, вой ветра в наспех заштопанных стареньких парусах…
В приоткрытое окошко неожиданно влетела большая пчела, задумчиво покружила над столом, да и тяпнула Ника за палец — ни с того, ни с сего.
Ник ругнулся негромко по-русски, пчелу ладонью пришлёпнул легонько, взял за крылья и выбросил в окно.
К старушке обернулся, а та уже — вся в слезах.
— Что-то случилось, бабушка? — забеспокоился Ник.
А нищенка ему ответила — сквозь крупные слёзы, на чистейшем русском языке:
— Как это я, дура старая, сразу не догадалась, что ты из России? Портвейн дорогущий нищенке купил ведь!
Русской бабушка оказалась по рождению, Натальей нарекли когда-то.
После революции оказалась в Турции, потом — Германия, Франция, Испания, Португалия…
Бабка долго рассказывала Нику о своей непростой жизни, а он ей — о России…
Утром «Кошка» уходила строго по расписанию, в смысле — к месту назначения.
— Не бросай, меня, внучок! — прощаясь, попросила Ника старая Наталья. — Обратно пойдёте — забеги на денёк. Может, возьмёте меня с собой? Хотя бы до Польши довезите или до Финляндии! Дальше уж я сама как-нибудь. А, внучок? Ждать мне тебя?
Отчалила яхта, на самом краю причала осталась крохотная фигурка в чёрном, машущая вслед поочерёдно то одной, то другой усталой старческой рукой…
Проплыть от Гибралтарского пролива до острова Барбадоса, да ещё при попутном ветре, нехитрое совсем дело. Даже Ник, будучи полным дилетантом в морских перипетиях, это чётко понимал.
Вдруг, без всяких видимых на то причин, стали уходить к югу.
В чём тут дело? Ник, устав теряться в самых невероятных догадках, в лоб спросил об этом у капитана Куликова.
Оказалось, что уважаемый Сергей Анатольевич, несмотря на багаж прожитых лет и заслуженные седины, — обыкновенный сопливый мальчишка.
Видите ли, он с самого детства мечтал пересечь экватор!
Пересекли экватор, конечно. А дальше галсами длинными пошли: из стороны в сторону, пересекая тот экватор нещадно и многократно.
Детство голоштанное, блин тропический, полное…
Допересекались на свою голову — налетел-таки сильный шторм.
Вернее, натуральный штормяга, тот, который пишется с большой буквы.
Южная половина неба грозно нахмурилась — незаметно как-то совсем. Кот Кукусь испуганно юркнул в трюм.
Наступил полный штиль. Было вот только что яркое солнце, а теперь — где же оно? Тишина наступила — просто необычайная. Даже волны остаточные стали абсолютно бесшумно биться о бело-синие борта яхты.
Духота навалилась — немыслимая. Пот настоящими ручьями потёк.
Откуда придёт ветер? А это очень важно: необходимо, чтобы он ударил в корму яхты. Иначе — кердык полный, не берущийся.
Ветер налетел единым порывом. Бом-кливер, стаксель и топселя надулись пузырями, «Кошка» испуганно задрожала и, набирая ход, понеслась строго на север.
Куликов положил руля под ветер, паруса захлопали — словно праздничный новогодний салют, производимый из ста пятидесяти орудий.
Фьорд взобрался на салинг. Минут через пять он стал подавать какие-то знаки руками. Что конкретно — было не понять, но смысл угадывался достаточно чётко: неотвратимо надвигались полные и всеобъемлющие кранты… Оказалось, что попала «Кошка» в самое пекло — то есть в эпицентр тропического урагана, носившего гордое женское имя Елена.
Слава богу, что Фьорд вовремя успел спуститься с мачты.
Только что шли по ветру со скоростью курьерского поезда, легко обгоняя низкие волны. И вдруг:
