Ни таможенников тебе, ни паспортного контроля, бардак такой полный, классический.

— Видимо, коррида сегодня, не иначе! — мудро предположил Куликов, вытаскивая пассатижами пробку из коньячной бутылки.

Скоро и Банкин пожаловал, заорал на весь пирс, слава богу, что на английском:

— Здорово вам всем, пальмы зелёненькие! И капитан с котярой здесь! Ну, надо же, паэлья испанская несолёная мне в глотку — каждый день по три раза!

Ознакомившись с новостями, Гешка откровенно обрадовался:

— Всю жизнь мечтал побывать в тех краях, на берегах Карибского моря. Все находки, командир, я лично Бессонову сдал, а Мэри, — вздохнул мечтательно, — в наш центр определили, сейчас они с Зинаидой Ивановной вдвоём Марту с Афоней воспитывают, привет вам от всех них.

Утром пошли гулять по Барселоне. Красивый город — слов нет! Одна Ля Рамбле — центральная улица (или проспект?) Барселоны — чего только стоит! Если по ней погулять вдумчиво, не торопясь, всяких разных знаменитостей можно насмотреться — до тошноты серьёзной. Ник там и самого Жоана Миро лицезрел, и за молодым ещё совсем Сальвадором Дали, в окружении пёстрой стайки молоденьких девушек, наблюдал. Судя по случайно подслушанному разговору, маэстро собирался перебираться в Нью-Йорк — на постоянное место жительства. Жаль, конечно, но жизнь она такая штука, с ней не поспоришь….

Свернули на боковую улочку, около чахлой пальмы шумные цыганки торговали алыми и бордовыми гвоздиками. Внимательно поглядели на подходящих к ним людей, заулыбались, громко зачирикали о чём-то своём. Самая старая из них Айне целую корзину с цветами протянула с поклоном:

— Спасибо вам, русские братья! Барселона, тридцать седьмой год! Мы всё помним! Спасибо вам за всё!

Искренне поблагодарил Ник цыганок, а у своих спутников озабоченно поинтересовался:

— А откуда они узнали, что мы русские?

— Кто их знает? — хладнокровно пожал плечами капитан Куликов. — То ли по мордам характерным, то ли по обуви, — хмуро посмотрел на пыльные ботинки Банкина и недовольно поморщился.

— Действительно, — Гешка виновато поскрёб пятернёй в затылке, — в такой спешке к вам выезжал, что родимый «Скороход» не успел поменять на что-нибудь приличное. Давайте срочно искать обувную лавку…

Вечером бывалый Куликов повёл всю компанию смотреть на ночную Барселону. Зашли в один симпатичный кабачок, плотно забитый разнообразным народом, — еле нашли свободные места. Кругом было необычайно весело, все громко кричали, размахивали руками, кто-то танцевал, в углу и вовсе азартно стучали костяшками домино по дубовому столу. Непринуждённая такая атмосфера царила — не то, что в скучных и серых советских ресторанах, никакой тебе чопорности, никакого выпендрежа друг перед другом.

— Здесь, в Испании, — неторопливо рассказывал Куликов, — рестораны, кафе и прочие всякие трактиры — это часть культуры, своеобразные клубы по интересам. Вечерняя жизнь в этих заведениях часов в девять вечера начинается и длится практически до трёх-четырёх утра. И это при том, что рабочий день у многих начинается уже в шесть-семь утра. Когда испанцы спят? Впрочем, ещё сиеста есть — дневной послеобеденный сон. А сидеть весь вечер, или там всю ночь, в одном и том же кабачке здесь не принято. В одном посидел часик: вина белого попил, паэльей закусил, в домино поиграл — в другой ресторанчик пошёл. Там красного вина попил под орешки фисташковые, с друзьями о корриде вволю потрепался, попел под гитару — порулил дальше. Некоторые за ночь обходят больше десяти заведений. Кстати, в будние дни здесь мало кто дома готовит, все питаются по кафешкам и ресторанчикам. Зато в выходные наблюдается обратная картина. Почти все забегаловки закрыты напрочь. Всё потому, что у испанцев так заведено: в выходные обязательно ходить в гости к ближайшим родственникам, или наоборот — родственников тех принимать у себя. Испанцы всякие старинные обычаи и традиции чтят старательно, на полном серьёзе…

Потом посетили ещё одно интересное заведение — единственный во всей Барселоне баскский ресторан. Название этого ресторана было совершенно не выговорить, сколько ни старались, а с баскского языка на русский оно переводилось как «Копчёный».

В просторном холле были развешены чёрно-белые фотографии и гравюры, на которых были запечатлены спортивные национальные развлечения басков: поднятие гигантских валунов, стрельба из самодельных арбалетов, игра во что-то, смутно напоминающее русскую лапту. И официанты были как на подбор — нестандартные: у одного большое круглое родимое пятно размещалось ровно посередине лба, у другого широкий багровый шрам змеился от виска до подбородка. Колоритные и импозантные личности, по национальности — все баски, конечно же.

Попробовали баскскую кухню — занятная штуковина. Нику особенно хамон понравился.

— Настоящий классический хамон — это копчёный окорок чёрной полудикой горной свиньи, — вещал всезнайка Куликов. — Забивают чёрных свиней по поздней осени, а окорока до весны зарывают глубоко в белейший горный снег. По весне крупные куски свинины и окорока засаливают и вывешивают рядом с каминными дымоходами. И годами эти окорока висят над очагами, дополнительно подкапчиваясь. Время от времени от них отрезают куски и снова вывешивают под тёплый дым. Чем окорок старше по возрасту — тем он дороже. Говорят, есть в одном испанском ресторанчике хамон, который стоит дороже чёрной икры…