срок, а тут получается, что он скоро выйдет на свободу? Что-то они совсем запутались в своих разработках!

– Конечно, я понимаю, что возможностей у вас много, – усмехнулся я, – но я не могу подписаться на это дело.

– Зря, – сказал опер в водолазке, – зря. К нам очередь стоит таких, как ты, с нами сотрудничать хотят, потому что они при этом имеют определенные привилегии. А ты зря так делаешь, Даня! Попомнишь мои слова... Сам потом придешь, попросишься. Но, боюсь, что может быть поздно.

– Ладно, Михалыч, – сказал мент в пиджаке, – не гони лошадей! Просто Даня еще не готов к этому разговору. Он подумает немного, а потом даст согласие, я это чувствую. – И он повернулся ко мне: – Ладно, Даня, давай прощаться. Да, вот еще что: мы в принципе контролируем ситуацию в отношении вашей бригады, поэтому весь наш разговор в отношении нашего дальнейшего сотрудничества пусть останется между нами. Ты никому об этом не болтай. А то, если мы узнаем, извини – можем в другое русло все направить.

– Конечно, понимаю, – кивнул я. – Вы можете сказать, что я сам из изолятора попросился к вам на встречу и предложил свои услуги. А вы мне отказали, так?

Опера засмеялись:

– Да, что-то в этом роде! Правильно мыслишь, паренек! Ну все, давай иди!

Михалыч похлопал меня по плечу и направился к дверям. Но тут мент, сидевший за столом, который, вероятно, был старшим, окликнул его:

– Михалыч, ты пушку сними или хоть пиджак накинь! А то ведь знаешь, что папа наш не любит, когда по коридорам с «плетками» ходят!

«Надо же, – подумал я, – у них терминология такая же, как и у нас! Конечно, специфика такая – они нас ловят, вот и говорим на одном языке...»

Михалыч тут же скрылся в дверях. Я остался стоять посреди кабинета. Вскоре он вернулся в наброшенной сверху спортивной куртке.

– Ну, пошли, – махнул он мне рукой.

Неожиданно в его кармане зашипела рация. Он включил ее и сказал:

– Прием!

– Михалыч, ты еще не ушел далеко? – послышалось из рации.

– Я пока в здании.

– Ты на проходной прими двух коммерсантов с рынка, они уже пришли, пропуска получены. Проведешь их к нам.

– Будет сделано, шеф! – ответил Михалыч и выключил рацию.

Через несколько минут мы уже подходили к стеклянным дверям проходной. Я увидел две знакомые фигуры – Егора и Виталия, того самого, который через меня вышел на Мансура. Я посмотрел на них. Они выглядели растерянными, поникшими, держали в руках паспорта и повестки. «Господи, только бы они ничего такого не сказали», – подумал я. Но предупредить их у меня не было никакой возможности.

Михалыч снова похлопал меня по плечу и сказал:

– Гуляй, Даня!

После этого он подошел к Виталию и Егору, поздоровался с ними.

– Давайте ваши пропуска и документы, – сказал он им. Те протянули ему бумаги. Некоторое время опер просматривал их, потом, показав бумаги дежурному, провел коммерсантов во внутренний дворик.

Я перешел на другую сторону улицы. Денег у меня было мало, на такси не хватало. Я поднял руку и стал ловить частника. Вскоре возле меня остановилась машина. Водителем был какой-то парень небольшого роста.

– Давай в Лефортово, – сказал я.

И вот я уже был дома.

Вечером, когда я собирался лечь спать, раздался телефонный звонок.

– Даня, это Татьяна, – услышал я знакомый голос Тани Любимовой. – Ты можешь сейчас подъехать ко мне домой, поговорить?

«Интересно, как она узнала, что я на свободе?» – подумал я.

– Конечно, подъеду, – ответил я. – Буду через тридцать минут.

Вскоре я был в квартире Сергея. Кроме Татьяны, там были Завадский и Федя Бешеный.

– Здорово, Даня, – они протянули мне руки.

Мне казалось, что они подозревают меня и знают о том разговоре, который состоялся сегодня с операми на Петровке, 38. Но я старался ничем себя не выдать.

– Ну, как дела? Рассказывай, как все произошло, – произнес Завадский.

Я стал подробно рассказывать о конфликте с потерпевшим, о том, как он пришел к нам в офис, как записывал разговор, как нас потом брали, как поместили в изолятор. Об эпизоде, как меня пытались вербовать, я, естественно, упоминать не стал.

Когда я закончил рассказ, Батя стукнул кулаком по столу и сказал:

– Я так и знал, что Серега этим кончит! Зря он так откровенно действует. Надо немножко по-другому все это делать. – И он посмотрел на Федю. Тот отрицательно покачал головой, не соглашаясь со сказанным.

– А я считаю, – сказал Федя, – что он поступил правильно. Ему авторитет, марку перед братвой держать надо! Что он будет вокруг да около ходить? Насчет Сереги ты, Ленчик, зря переживаешь. Он не сломается. Когда я с ним в Бутырке чалился, он правильно держался.

– А что с Серегой? – спросил я.

– Он уже в Бутырке, перевели его, – сказал Завадский. – Но там все нормально, адвокат уже работает. Людей солидных подключили. Да, Даня, к тебе просьба такая... Ты прошлый раз все дороги там узнал, так что помоги Татьяне с передачами и прочее.

– Конечно, помогу! А остальных отпустили, вы не в курсе? – спросил я.

– Всех отпустили. «Терпила» ничего против вас не показал.

– А коммерсанты? Я их видел, когда меня выпускали. Их на Петровку вызвали.

– С ними тоже все в порядке. Впрочем, ты возьми кого-нибудь из ребят, съезди к ним на всякий случай, скажи, чтобы лишнего не болтали.

– Хорошо, так и сделаю.

– Да, вот еще что, – добавил Завадский и полез в боковой карман. – Вы завтра пойдете к Сереге передачку сделать?

– Да, попробуем, – сказала Татьяна.

– Адвоката его увидите, он к нему пойдет, пусть это передаст, чтобы Серега почитал про себя. – И Батя протянул мне сложенную газету. Я с интересом развернул ее. Это была газета «Коммерсантъ дейли». На предпоследней странице, в разделе «Происшествия и криминал», было написано: «На вещевом рынке задержан известный московский авторитет Мансур». На фотографии было изображено, как Мансура держат несколько ментов. Рядом лежали на полу наши боевики. В небольшой статье говорилось, что пойман Сергей Мамсуров, известный больше под кличкой Мансур, со своими бандитами на предмет вымогательства денег и автомобиля у одного из торговцев рынка. Затем шли размышления о том, как московские группировки занимаются откровенным рэкетом.

Я стал вспоминать, когда это нас фотографировали при задержании? Нет, в общей суматохе было не до этого. Была видеокамера – это я помню прекрасно, снимали момент задержания. И когда нас обыскивали, думая, что найдут оружие, тоже снимали. Но оружия ни у кого из нас не было. Может быть, фото было сделано с видеокамеры?

– Ты давай утром в Бутырку, с «дачкой». А затем на рынок заскочи, к лохам, поговори с ними, узнай, о чем их на Петровке спрашивали, – сказал в заключение Завадский.

Мы договорились встретиться с Татьяной на следующий день ровно в полдень у следственного изолятора. К этому времени она купила кое-что из продуктов и приготовила список вещей, которые передавала.