Прежде чем вступить в дело, с этими моментами мне следовало разобраться, а потому я спросила у клиента. — Господин Ямов, расскажите мне как своему адвокату: все действительно было именно так, как вы мне рассказываете? Или вы что-то утаили от меня? Надеюсь, вы понимаете, что мне вы должны говорить правду?

Клиент клятвенно заверил меня, что рассказал мне чистую правду, и никаких обстоятельств, которые могут повлиять на рассмотрение дела, от меня не утаил.

Что ж, меня это вполне устраивало, но меня начал действительно интересовать вопрос, чем же занимался мой коллега на предварительном следствии.

— Господин Ямов, а кто был вашим адвокатом на предварительном следствии? — поинтересовалась я.

— Господин Олег Савчев. — ответил клиент, явно недоумевая по поводу причин моего любопытства.

Когда я услышала это имя, мне очень захотелось выругаться вслух. — Позвольте вас спросить, а кто порекомендовал вам воспользоваться услугами этого адвоката? — уточнила я, хотя в ответе на мой вопрос я, в общем-то, не сомневалась.

— Следователь, господин Прохин. — все так же удивленно ответил клиент. Он явно не понимал причину моего любопытства и полагал, что я задаю излишние вопросы.

Мне очень хотелось спросить клиента, чем он думал, когда нанимал адвоката, которого ему предложил следователь? Естественно, мой недобросовестный коллега за все предварительное следствие не написал ни одного ходатайства и ни единой жалобы, и не оспаривал законность предъявленного обвинения. Конечно, при таком отношении защитника, дело у следователя прошло просто как по маслу, без малейших проблем. А мне теперь распутывать этот клубок бреда и пустых предположений!

Впрочем, объяснять это все клиенту мне совершенно не хотелось. Достаточно и того, что теперь защищать господина Руслана Ямова буду я, а не упомянутый адвокат Савчев.

Договорившись по поводу оплаты моих услуг, мы с клиентом еще немного обсудили подробности дела, после чего я назначила господину Ямову еще одну встречу накануне предстоящего заседания, чтобы согласовать линию защиты по делу. Я собиралась спустя пару дней заглянуть в районный суд и ознакомиться с материалами дела.

После этого клиент отправился дальше по своим делам, а я продолжила созерцать стену перед собой. Я была в таком состоянии, что мне не хотелось даже читать, не говоря уж о размышлениях о моем новом деле. Впрочем, времени для размышлений у меня еще оставалось предостаточно, так что я не слишком огорчалась по этому поводу.

Остаток дежурства прошел тихо и без эксцессов, только к вечеру у меня сильно разболелась голова. Я, не выдержав, ушла с работы на час раньше, и отправилась домой — лечить головную боль и приходить в себя.

Травяные отвары Ната быстро утихомирили боль и привели меня в умиротворенное состояние. Весь вечер я беззаботно провалялась с книжкой, не желая вспоминать ни о каких проблемах и заботах. Иногда я позволяю себе такое беззаботное ничегонеделание, а в этот вечер я нуждалась в нем, как никогда.

На следующий день у меня было назначено выполнение ответственной задачи — мне необходимо было наконец сдать пресловутые отчеты в налоговую и пенсионный, чем я и занялась. Выдержав это испытание с честью, я по дороге домой усиленно размышляла о деле моего нового клиента, господина Ямова.

Признаюсь честно, я не люблю подобные дела именно за то, что любое действие моего подзащитного можно трактовать двояко. То есть формально мой клиент был виновен в том деянии, которое ему вменяли, а вот по сути… Мне, по всей вероятности, придется доказывать, что мой подзащитный был просто введен в заблуждение внешним видом и кажущейся искушенностью потерпевшей. Конечно, сама девица на суде будет горько рыдать и все отрицать — у гоблинов весьма строгое воспитание, а на заседании несовершеннолетняя потерпевшая обязательно будет присутствовать с родителями.

В общем, в таких делах достаточно много тонкостей и спорных моментов, и исход дела во многом зависит от отношения судьи. По счастью, судья Ярешин — один из тех достаточно адекватных судей, которые не только смотрят на наличие формальных оснований для возбуждения дела, но и учитывают реальные обстоятельства дела.

Спустя еще два дня, тщательнейшим образом изучив материалы дела, я глубоко задумалась. У моего клиента было два пути: или признать вину и просить суд назначить максимально мягкое наказание, а в данном случае наказание последовало бы не слишком тяжкое, или же до последнего отрицать то, что подсудимый знал или мог знать о реальном возрасте потерпевшей. Я обсудила с клиентом оба варианта, и он решил остановиться на втором варианте и все же сделать попытку доказать свою невиновность. В общем-то, мотивы клиента были мне вполне понятны — у него определенная репутация, положение в обществе. Да и мнение его двоих взрослых детей имело существенное значение для господина Ямова. Знаете ли, как-то неприятно, полагаю, выглядеть в глазах собственных детей растлителем малолетних! Так что мой клиент был готов с пеной у рта доказывать свою невиновность.

Первое судебное заседание по этому делу, которое состоялось через два дня, началось вполне стандартно и ожидаемо.

Кстати говоря, в первое судебное заседание потерпевшая не явилась, сказавшись больной. Поскольку ее присутствие в этом заседании было не обязательно, то мы начали рассмотрение дела в ее отсутствие.

Выяснив личность и анкетные данные лиц, участвующих в деле, суд перешел к заслушиванию обвинительного заключения.

Позиция обвинения была проста и совершенно непрошибаема — по крайней мере, на первый взгляд. Обвинение базировалось на том, что подсудимый знал, либо мог и должен был предвидеть, что потерпевшая несовершеннолетняя. Поскольку после достижения половой зрелости внешний облик гоблинш существенно меняется, то с точки зрения прокурора, подсудимый мог или должен был без особых затруднений определить, что потерпевшая еще явно не достигла совершеннолетия. То, что мой подзащитный мог банально принять потерпевшую за эльфийку, прокурор во внимание не принимал, и вообще полагал, что оттенок кожи гоблинши не оставлял возможности для ошибки. Классика жанра — полное игнорирование всех не устраивающих обвинение обстоятельств дела. Хотелось бы мне попросить самого прокурора различить в блестящей огнями полутьме возле входа в ночной клуб оттенок кожи и возраст девушки! К сожалению, подобного следственного эксперимента с участием прокурора уголовный процесс не предусматривает.

Мой подзащитный уверенно проговорил, что свою вину он не признает. Поскольку и на предварительном следствии он также вину не признавал, то особой новостью ни для обвинения, ни для суда это не оказалось. При таком положении вещей рассмотреть дела по упрощенной процедуре было невозможно, так что мы, определив порядок дальнейшего исследования доказательств, наконец, согласовали дату следующего заседания и вышли из зала заседания.

После этого клиент подвез меня до консультации, поскольку мне нужно было с ним поговорить, и желательно, не в коридоре суда.

Судя по списку лиц, подлежащих вызову в судебное заседание, основными свидетелями обвинения были подружки потерпевшей, которые были вместе с потерпевшей в том самом клубе до 23 часов ночи, а также охранник клуба, который видел, как девушка села в машину к господину Ямову.

В общем-то, оспаривать сам факт интимной связи между моем подзащитным и потерпевшей бессмысленно, да я и не буду пытаться. К тому же я связана показаниями моего клиента, данными им на предварительном следствии, а он сей факт не отрицал.

Единственное, что нам оставалось делать — это постараться обратить внимание судьи на то, в каком виде была потерпевшая и как она себя при этом вела.

К сожалению, все эти свидетели могли лишь рассказать об обстоятельствах, при которых потерпевшая оказалась в клубе, и как произошла встреча подсудимого и потерпевшей, но никто из них не знал, когда и при каких обстоятельствах юная красавица вернулась домой. Тем более что подружки наверняка будут выгораживать потерпевшую, а охранник толком ее и не запомнил — мало ли людей проходят перед его глазами за вечер! Он запомнил именно шикарную машину господина Ямова, и то, что