Назовем его Войс-оф-Америка. Сейчас Войс-оф-Америка изогнул свою элегантную спину над проигрывателем. Однако в зале зазвучал не вибрафон Милта Джексона, а голос Бобби Риделла или еще какого-то юного петушка из южной Филадельфии.

— У-два, — произнес норвежский майор медоточивым голосом. — У-два? Первый раз слышу. Что означает это У?

Войс-оф-Америка выпрямился.

— Утилити. Utility Two, кодовое наименование «Утилити». Специальная конструкция фирмы «Локхид» по нашему заказу.

Серебристый встрепенулся. Войс-оф-Америка заметил это, смолк и сел на свое место. Серебристый что-то изобразил лицом и уставился в потолок. Рядом с ним сидела Китти, дальше еще одна дама, еще дальше — рыбопромышленник из Финнмарка.

Хагеруп X. Хагеруп добыл своими сетями изрядное количество лосося и вполне разумно вложил выручку в цирк, мюзик-холл и гульбу. Марвель Осс уже объяснил двум остальным американцам, что в таких причудах нет ничего удивительного, надо только знать психологию бесшабашных норвежцев с Крайнего Севера.

У рыбака было денег без счета. И сколько угодно подруг. И предостаточно времени, чтобы показать нашим союзникам лучшие места для лова сайды и морского окуня в Салт-фьорде. Неограниченный запас союзнического доверия. И непочатый край хороших историй, полных, как он говорил, юмора и уморы.

— Помню, — рассказывал он, — самого первого немецкого офицера, который приехал в Будё после войны. Это всего-то несколько лет назад было, после того как Западная Германия вступила в НАТО. И помню первое, что он сделал, когда ступил на норвежскую землю. Надел полевую форму, захватил лопату и кирку и махнул прямиком в лес. Зачем махнул — никому не объяснял, знали только, что он в сторону Рейгана подался. Когда же он вернулся, то принес с собой брезентовый мешок. Угадайте, что было в том мешке? А была там парадная форма «люфтваффе» приятеля Геринга плюс две бутылки мозельского вина. Выдержанное вино, урожая сорокового и сорок первого — самых лучших годов, по его словам. Но малый был не заносчивый, угостил своих новых союзников. Круг замкнулся, сказал он. Выпьем за расширенное натовское сотрудничество!

Три минуты Бобби Риделла на диске истекли. Его сменил Фил Филлипс, который исполнил отличающееся большей глубиной «Море любви», после чего зазвучала «Трагедия», солист Том Уэйн.

Рыбак пошел танцевать с одной из своих подруг, их примеру последовали Марвель Осс и другая дама. Алфик посмотрел на Китти; она отрицательно покачала головой. Серебристый Лис и Войс-оф- Америка тихо переговаривались.

Пластинка кончилась, и наступила очередь Элвиса Пресли. Войс-оф-Америка поставил «Are You Lonesome Tonight», и игла доползла до того места, где Пресли прерывает пение, чтобы процитировать Шекспира: «Кто-то сказал: весь мир — театр, и люди в нем актеры».

Историческая минута. Пресли и Шекспир танцевали вместе, щека к щеке, поэт из Старого Света и его американский жиголо; Пресли — красив и вечно молод, в черной коже и с лоснящимися волосами. Все танцевали, Китти и Алфик напевали сопровождающую мелодию, все играли свои роли на сцене мирового театра, Пресли, вновь перейдя на пение, окончил свой номер, и слабые звуки батарейного проигрывателя замерли.

Стало тихо. Все сели. Время шло.

— Кто-нибудь остановил бы эти часы! — пробурчал Марвель Осс. — Не выношу громкое тиканье времени.

Проигрыватель снова принялся перемалывать музыку. Серебристый ставил пластинку за пластинкой. «То Know Him Is to Love Him». «Broken-Hearted Melody». «Let It Be Me». «He'll Have to Go». Марвель Осс подсел к Алфику.

Глядя на Китти, он спросил:

— Медицинская сестра, говоришь? Лично я сказал бы, что вы собрались на ее крестины.

— Она не глухая, — отозвался Хеллот. — И говорить умеет. Спроси ее сам.

Рослый американец с серебристой гривой впервые обратился к Алфику.

— Медицинская сестра? — Похоже было, что он и впрямь искренне удивлен. — Сестра то есть? Что, в этой стране только церковь медицинской помощью занимается? Этот ваш институт сестер — это что-нибудь вроде лютеранского монастыря? Я-то думал, что нахожусь в развитой, прогрессивной стране.

— Чарли — баптист, — объяснил Марвель Осс. — Ты извини его. Он не ведает, что говорит.

Хеллот кивнул.

— Понял. К тому же в его словах что-то есть.

Марвель Осс по-прежнему глядел на Китти, обращаясь к Алфику.

— А ты любишь общество красивых женщин, — заметил он. Алф Хеллот закатил глаза.

— Слабовато. Напрягись, может, лучше получится.

— Пошли, что ли? — сказала Китти; в ее речи вдруг зазвучали местные гласные.

Серебристый встал. Его явно что-то беспокоило.

— Куда запропастился этот как-его-там?

— Хансен. Хансен X. Хансен, — подсказал Марвель Осс. — Его так зовут. А судя по тому, как он сорит деньгами, он козырной туз в северонорвежском мире бизнеса и увеселений.

— Куда он делся?

— Пошел курева купить, — сообщил Войс-оф-Америка.

— Там, откуда родом мы с Хеллотом, — сказал Марвель Осс, — дым покупать не надо. Мы получаем его бесплатно. Даже из дома выходить не обязательно. Открыл окно — и полна комната дыма.

— Пошли, — повторила Китти.

— Что она говорит? — Марвель Осс посмотрел на Алфика.

— Хочет уйти.

— Скажи ей, пусть научится ползать. Прежде чем ходить.

— Скажи ему, что он отвратителен. — Китти смотрела на Алфика.

Марвель Осс примирительно обнял Алфа Хеллота одной рукой.

— Про Эйнштейна слышал? — спросил он. — Про Альберта Эйнштейна?

Норвежский майор оторвал взгляд от бутылки.

— Эйнштейн? — произнес он, мотая головой. — Эйнштейн? Эйнштейн? У которого один шарик в мешочке?

— Ой, насмешил, — сказала Китти без тени улыбки.

Теперь Марвель Осс смотрел на Хеллота, хотя тот сбросил с плеч его руку.

— Слышал про тот случай, когда Альберт Эйнштейн летел из Берлина в Нью-Йорк?

— Не слышал. Никогда. И не верю в этот случай. После войны Эйнштейн ни разу не был в Германии. Так что Берлин исключается.

— Ты слушай. Понимаешь, Эйнштейн как раз написал в своем блокноте E=mc², в это время пассажир, который рядом сидел, оторвался от газеты и спросил Эйнштейна, останавливается ли Лондон у этого самолета.

— Останавливается ли Лондон? И это все?

— Ага, весь анекдот.

— Пошли, — снова сказала Китти.

— Не вижу смысла.

— Вот именно, в этом нет никакого смысла. Стало быть, нет и необходимости, и незачем это делать. Веселье — вот единственное, в чем есть смысл и необходимость.

— Ха-ха, — сказал Алф Хеллот. — Если бог существует, сейчас он смеется над нами.

— Что ты хочешь этим сказать? — Марвель Осс явно перебрал.

— Пошли же, — настаивала Китти. Ничего особенного.

Китти уже направилась к выходу. Алфик поспешил за ней в коридор. Следом за ним топал Марвель Осс.

Они не стали вызывать лифт, спустились по лестнице. В вестибюле внизу догнали Китти. При виде их она было остановилась, но тут же вышла на улицу. Марвель Осс схватил Алфика за край мундира.