остальным надо подсказать. Элы контратакуют: они наверняка уже оценили количество нападающих и поняли, что ортов в таком числе лучше не подпускать близко к стенам Базы. Сначала кроты – как только их головы вылезут наружу – постараются отвлечь внимание. Всё как обычно: неистовый вихрь огня с целью максимально ослабить защиту ортов. Элы ведь прекрасно понимают, что несколько боевых машин вряд ли сумеют нанести серьёзный урон двум сотням Уцелевших, и не рассчитывают на большее. Они решили померяться силами в рукопашной – источник Базы прикроет шеренги солдат дополнительным силовым полем – и подготовить встречный удар всеми имеющимися боевыми аппаратами. Сигнал тревоги уже ушёл по системе оповещения Города, и к атакованной Базе будут высланы подкрепления. Ортам же надо успеть смять врага и прорвать оборону Базы до подхода новых соединений штампов. Только так – всё очень просто.

Лидер командовал. Это чем-то напоминало детскую игру со сражающимися по воле игроков фигурками, в которую так сосредоточенно и самозабвенно играли ростки-шипы, будущие воины-маги. Лайон отслеживал уровень Силы, накопленной его отрядом, и намечал точку и форму её применения. Он направлял усилия своих бойцов туда, где эти усилия в данный момент времени окажутся наиболее эффективными. Разница с игрой была лишь одна – штампы умели определять степень ментальной активности противостоящих им ортов. Небольшая, но смертельно опасная разница: лидер неизбежно становился – рано или поздно – главной целью ответного удара. Риск уйти в Бездну у лидера в бою всегда гораздо выше, чем у любого из рядовых воинов: по нему бьют прицельно...

Не упуская из виду ни одной детали разворачивающейся битвы, Лайон заметил, как зыбкий контур Прирученного переместился назад, поближе к останкам строений мёртвого города. Всё правильно – время Призрака ещё не пришло, и он слишком ценен для того, чтобы без особого смысла подставляться под эмиттеры. И тут бугры-нарывы, образованные выдавливаемой механическими червями землёй, начали вскрываться – один за другим.

Лидер полагал, что кроты не будут выползать на поверхность: для ведения кругового огня им достаточно приподнять над землёй головы, опоясанные эмиттерными фокусами. Но кто-то там, под тяжёлой броней Базы, отдал экипажам подземных машин другой приказ.

Механические черви не летают – эти прикрытые тяжеленными плитами прочнейшей брони роющие машины для полёта не предназначены, у них другая функция. Но сейчас – Лайон не верил собственному восприятию – их длинные суставчатые тела, пробурив землю, выпрыгивали из окольцованных грудами вывороченного грунта ям и вытягивались во весь свой немалый рост. Отрывавшиеся от поверхности кроты походили на древние ракеты, те, что могли перелететь океан от материка до материка, неся в себе зародыш Адского Пламени. Конечно, повторить такое подземным машинам Хозяев было не под силу, однако этого и не требовалось задумавшим и осуществившим столь нестандартный тактический приём.

Прыжки ползающих механизмов оказались неожиданными для ортов, нацеливших на червей свою убийственную магию – кроты выходили из плоскости поражения и, зависая на пару секунд над полем боя, заливали всё вокруг водопадами огня. Червей было больше дюжины, но только один из них не проявил должного проворства. То ли машина наткнулась на неподатливый слой почвы, то ли командир крота допустил ошибку, но его боевой аппарат не смог прыгнуть – точнее, не успел: бронированная башка приподнялась над пустыней не более чем на несколько локтей.

Стонущий от выбросов разрушительной энергии горячий воздух сгустился и отвердел, образуя исполинских размеров невидимое лезвие. Призрачный топор обрушился на «шею» крота и без видимого усилия отделил макушку механического червя от выдвигавшихся из песка сегментов корпуса.

Торо. Третий лидер – лидер правого фланга. Это его излюбленное заклятье: Торо на Праздник Цветов не пусти, дай только сотворить нечто рубяще-режущее, и чем грандиознее, тем интереснее... Красиво, ничего не скажешь...

Отсечённая голова крота ещё падала вниз, когда из оставшейся на её месте громадной «раны» на туловище продолжавшего двигаться по инерции механического червя с утробным уханьем выплеснуло кипящим пламенем: орты Торо очень аккуратно всадили в тело крота убойный заряд колдовской энергии. Сегменты корпуса подземной машины со звоном лопнули, разворачиваясь гигантскими пружинящими спиралями, и потёк тяжёлый густой дым – внутри землеройки не осталось ничего живого...

Однако кроты своего добились. Защита ортов в целом выдержала, но боевой порядок центра смешался – слишком много запасённой Силы ушло на отражение и нейтрализацию выброшенного прыгающими червяками огня. Слишком много – а катившаяся от стен Базы волна солдат-штампов уже столкнулась с передовыми воинами-ортами.

Клокочущая пелена заволокла пустыню. В беспорядочной сумятице ближнего боя всё решает быстрота и умение отдельных бойцов – лидер в такой битве уже не нужен. Теперь от Лайона требовалось одно: не пропустить тот критический момент, когда резерв – шестьдесят воинов второй линии – сможет определить исход сражения и качнуть чашу весов в пользу Уцелевших. Вот только командовавшие штампами элы тоже это знали....

Из беснующейся огненной завесы прямо перед лидером выдвинулось охваченная пеклом темная туша. Над корпусом крота дрожало голубое сияние: силовое поле машины гасило энергию бьющих в неё вспарывающих заклятий. За первым червём прорисовались силуэты ещё двух землероек – элы с похвальной быстротой и точностью определили, где именно находится мозг направленной против них атаки, и нанесли удар.

Лайон уловил кожей лица лёгкое движение. Прирученный Призрак возник ниоткуда рядом с лидером и, прежде чем орт-ветеран успел мысленно крикнуть ему: 'Ты что, забыл, зачемты здесь?!', влепил в дымящуюся шкуру наползавшей машины хлёсткую молнию. А за спиной соратника трепетало ещё с десяток едва различимых силуэтов: миражи-гуляки услышали и пришли.

Молния не причинила вреда толстой броне червя. И в ту же секунду Лайон ясно понял, зачем Прирученный использовал против боевого аппарата недостаточно мощное оружие.

Несколько веков назад честные воины назвали бы такое обыкновенной провокацией... Что делать: те, кого Настоящие Разумные называли рыцарями, умерли давным-давно, и их доспехи рассыпались ржавой пылью... А против этого врага хороши все средства...

Расчёт оказался точен. До сей поры штампы не сталкивались с призраками в бою, но предусмотрительные Хозяева (на всякий случай!) имели в своём арсенале средства и против Бестелесных – а вдруг пригодится?

Головная часть крота мелко-мелко задрожала. Вряд ли массивная машина вибрировала на самом деле, скорее, имела место оптическая иллюзия, возникшая от работы мощного и широкополосного генератора- излучателя. Прирученный разлился-распластался по песку текучей дымкой, а остальные фантомы разлетелись в стороны, словно сдутые сильнейшим порывом ветра. На месте остался только один из них. И лидер увидел его агонию.

Сначала зыбкий контур призрака сгустился и обрёл плоть, форму и цвет. А затем его начало корёжить. Тело фантома то раздувалось, то опадало, одновременно меняя окраску от ярко-алой до иссиня-чёрной. Магическим слухом Лайон уловил исполненный муки и боли пронзительный свист-крик-вой: призрак умирал – хотя как может уже умерший умереть снова? Не слишком сведущий в технике орт тем не менее понял, что происходит: штампы поймали Бестелесного пучком электромагнитного излучения, быстро меняющего частоту в очень широком диапазоне. И какая-то из этих частот оказалась резонансной – структура призрака разрушалась. Значит, и бродячие миражи не бессмертны...

Фантом распался. Исчез бесследно. А в следующий миг поверхность корпуса боевого аппарата штампов ожила и зашевелилась. Такого Лайон не видел – никогда. Впрочем, вряд ли кто- нибудь из племени гор когда-либо сподобился лицезреть что-то подобное (и слава Внешним!).

Сколько призраков набросилось на крота, орт не мог определить даже приблизительно. Не мог он также сказать, откуда они взялись в таком количестве – кажется, умудрённые ведуньи полагали местом постоянного обитания Бестелесных смежные измерения, впритык примыкающие к измерениям реального мира. Лайон, как и почти любой орт-боец, не слишком глубоко интересовался подобными вещами – живут