последнем выпуске содержала анализ плана Горького, нацеленного на перегруппирование интеллигенции в отдельную партию, так, чтобы она могла принять участие в выборах. Бухарин отвечал: 'Вторая партия необходима. Если будет только один список для выборов, то это будет равносильно нацизму'.(98)
'Бухарин вытащил из кармана ручку и показал ее мне: 'Посмотри внимательно. Этой ручкой была написана новая Советская конституция, от первого до последнего слова'. Бухарин гордился этой конституцией... В целом это была хорошая основа для мирного перехода от диктатуры одной партии к настоящей народной демократии'.(99)
'Заинтересованный' идеями социал-демократов и Троцкого, Бухарин даже принял их главное положение о необходимости оппозиционной антибольшевистской партии, которая непременно бы стала объединяющим центром для всех реакционных сил.
Николаевский:
'Гуманизм Бухарина во многом шел от жестокости насильственной коллективизации и внутренней борьбы, которую она породила внутри партии... 'Они уже не люди', говорил Бухарин. 'Они в самом деле стали зубьями шестеренок ужасной машины. В Советском аппарате произошла полная дегуманизация'. (100)
'В начале большевистской революции Богданов предсказал рождение диктатуры нового класса экономических лидеров. Оригинальный мыслитель и, второй по значению человек среди большевиков во времена революции 1905 года, Богданов играл ведущую роль в политическом воспитании Бухарина... Бухарин не соглашался с выводами Богданова, но он понимал, что большая угроза 'раннего социализма' - того, что создавали большевики - была в возникновении диктатуры нового класса. Мы с Бухариным долго обсуждали этот вопрос'.(101)
В 1918-1920 годах, видя жестокость классовой борьбы, все буржуазные элементы рабочего движения перешли на сторону царской и империалистической реакции во имя 'гуманизма'. Поддержав англо- французских интервентов, то есть самые террористические колониальные режимы, все эти люди, от Церетели до Богданова, осудили 'диктатуру' и 'новый класс большевистских аристократов' в Советском Союзе.
Бухарин последовал тем же путем, вопреки условиям классовой борьбы тридцатых годов.
В 1935-1936 годах Бухарин установил тесные связи с группой военных заговорщиков, которые замышляли свергнуть партийное руководство.
28 июля 1936 года состоялось тайное собрание антикоммунистической организации, в которую входил полковник Токаев. Повестка дня включала в себя обсуждение различных предложений по новой Советской конституции. Токаев отмечал:
'Сталин нацелен на однопартийную диктатуру и полную централизацию. Бухарин предусматривал несколько партий, и даже националистические партии, и стоял за максимальную децентрализацию. Он также был настроен на то, чтобы наделить властью различные органы в республиках, и думал, что это должно быть для них даже более важным, чем управление их международными отношениями. К 1936 году Бухарин придерживался социал-демократической позиции левого крыла социалистов на Западе'.(102)
'Бухарин изучил альтернативный вариант конституции, подготовленный Демократовым (членом тайной организации Токаева), и ... в документы были включены некоторые важные наблюдения, основанные на наших работах'.(103)
Военные заговорщики группы Токаева заявляли, что им была близка политическая позиция, защищаемая Бухариным.
'Бухарин хотел идти вместе с крестьянами, пусть и неспешно, и задержать окончание НЭПа... он придерживался также того, что не везде для революции необходимо вооруженное восстание и сила... Бухарин полагал, что каждая страна должна развиваться своим собственным путем...
Бухарин, Рыков и Томский опубликовали главные пункты их программы:
1. Не заканчивать НЭП, а продолжать его как минимум еще десять лет...;
4. Добиваясь индустриализации, помнить, что революция делалась для простого человека, и, что, следовательно, надо больше энергии посвятить легкой промышленности - социализм строится счастливыми, сытыми людьми, а не голодными нищими;
5. Остановить принудительную коллективизацию в сельском хозяйстве и уничтожение кулачества'. (104)
Эта программа была разработана для защиты буржуазии в сельском хозяйстве, торговле и легкой промышленности, а также для замедления индустриализации. Если бы все это случилось, Советский Союз, несомненно, проиграл бы антифашистскую войну.
Во время процесса Бухарин признался перед судом, что в 1918 году, после Брест-Литовского договора, существовал план ареста Ленина, Сталина и Свердлова и формирования нового правительства, состоявшего из 'левых коммунистов' и эсеров. Но он напрочь отрицал, что был план казнить Ленина и других большевиков.(105)
Итак, Бухарин был готов арестовать Ленина во время кризиса в 1918 году.
Восемнадцатью годами позже, в 1936, Бухарин был уже полностью деморализованным человеком. В предчувствии войны, напряженность была предельной. Успех попытки заговора против партийного руководства был все более и более возможным. Бухарин с его заслугами 'Старого большевика'; Бухарин, единственный 'соперник' самого Сталина; Бухарин, не выносивший 'крайнюю жестокость' Сталинского режима; который боялся, что 'Сталинисты' станут 'новой аристократией'; который думал, что только 'демократия' спасет Советский Союз; как мог он не согласиться скрыть своим положением возможный 'демократический' антисталинский заговор? Как мог человек, готовый в 1918 году арестовать Ленина, не быть готовым прикрыть подготовку ареста Сталина, Жданова, Молотова и Кагановича?
Проблема была именно в этом. Деморализованный и политически конченый человек, Бухарин больше уже не мог вести серьезную борьбу против Сталина. Но другие, революционеры правого крыла, были готовы действовать. И Бухарин мог быть полезным им для придания вида законности. Книга полковника Токаева помогает понять это разделение труда.
В 1929 году Токаев и пять его единомышленников, все высшие офицеры, собрались на квартире профессора Военной Академии им. Буденного. Они обсуждали план свержения Сталина в случае войны. 'Шмидт (представитель Ленинградской Военной Академии им. Ворошилова) сожалел об упущенной возможности: выступи мы во время процесса Бухарина, крестьяне бы поднялись за него. Теперь у нас нет ни одной фигуры, чтобы поднять народ'. Один из заговорщиков предложил отдать пост Премьер-министра Берии, учитывая его популярность, так как он освободил много народу, арестованного при Ежове.(106)
Это высказывание показывает, что военные заговорщики нуждались хотя бы в начале в 'большевистском знамени', чтобы преуспеть в их антикоммунистическом заговоре. Имея хорошие отношения с Бухариным, эти правые военные были убеждены, что он бы принял как свершившийся факт уничтожение Сталина.
На самом деле во время процесса Бухарина в 1938 году Токаев и его группа имели в виду этот план. Когда Радек после ареста признался во всем, некий Товарищ Х. сумел прочитать доклад об этом. Токаев писал:
'Радек представил решающее 'доказательство', по которому Бухарин и был арестован, осужден и расстрелян...
Мы узнали о предательстве Радека как минимум за две недели до того, (Бухарин был арестован 16 октября 1936 года) и мы пытались спасти Бухарина. Ему было сделано точное и недвусмысленное предложение: 'После того, что поведал Радек против Вас письменно, Ежов и Вышинский вскоре арестуют Вас для подготовки нового политического процесса. Поэтому мы предлагаем Вам незамедлительно 'исчезнуть'. Вот наши предложения для выполнения этого...
С предложением мы не ставили никаких политических условий; оно было сделано ввиду смертельного
