– Тихо! – Судья стукнул молотком, после чего осведомился: – У защиты есть доказательства подготовки документов госпожой Шаровой?

– Нет, ваша честь, – сообщил обвинитель.

– Не вас спрашивают, – осадил прокурора Падда, после чего повернулся к судье и с приятной улыбкой сообщил: – Нет, ваша честь.

– Вопрос о происхождении документов более не рассматривается, – постановил судья и кивнул прокурору: – Продолжайте.

– Спасибо, ваша честь. – Обвинитель бросил на Падду уничижительный взгляд и вновь обратился к документам. – Следствием достоверно установлено и доказано, что господин Раков передал госпоже Шаровой деньги в уплату за ребенка, которого он планировал вывезти за пределы страны под видом своего сына.

– Я хотел для него лучшей доли! – не сдержался Кирилл.

– К порядку, – машинально рявкнул пристав.

– Молчи! – Адвокат попытался усадить вскочившего клиента на место.

– Пусть продолжает, – негромко распорядился судья, удобнее устраиваясь в кресле.

– Но, ваша честь…

– Свободный человек имеет право жить в свободной стране!

Журналисты торопливо зачирикали в блокнотах. Они поняли, что пришло время очередного громкого выступления и не хотели пропустить ни слова.

– Вы растите рабов! Догматиков! Послушных исполнителей, не способных самостоятельно мыслить! Ваша система – дремучее средневековье! Ваша церковь – сборище беспощадных фанатиков! Ваша вера – насилие! Вы не знаете, что такое свобода и любовь, и не позволяете этому несчастному ребенку оказаться в счастливом мире! Вы не жалеете меня, так пожалейте ребенка! А я готов отправиться за свои убеждения в Сибирь!

Корреспонденты разразились сдержанными аплодисментами. Падда сокрушенно покачал головой, присяжные принялись шепотом обмениваться впечатлениями, а довольный прокурор что-то приказал помощнику.

– Вы закончили? – осведомился судья.

– Пока – да, – гордо ответил Раков.

Однако вернуться в кресло ему не позволили.

– В таком случае ответьте, пожалуйста, на вопрос: во сколько лет состоялся ваш первый сексуальный контакт?

Зал притих.

– Какое это имеет значение? – неуверенно осведомился Кирилл.

– Я позволил вам выступить, а теперь хочу, чтобы вы ответили на простой вопрос, который вряд ли является постыдным в вашей системе… гм… моральных ценностей. Отказ будет рассмотрен как неуважение к суду, и вы лишитесь слова до конца процесса. – Судья выдержал паузу. – Вам повторить вопрос?

Тишина.

– Сколько вам было лет во время первого сексуального контакта?

– Пять, – едва слышно произнес Кирилл.

И отвернулся.

– Впервые у нас?

– Новичков нетрудно вычислить, – смущенно улыбнулся Палыч.

Еще один открывшийся Анне талант наемника: он превосходно играл, блестяще изображая любые эмоции.

– Очень легко, – подтвердил метрдотель. И тут же продолжил: – Кто-то рекомендовал вам наш клуб?

– Нет, – качнул головой наемник. – Мы много слышали о подобных заведениях, но долго не могли решиться зайти.

– Слишком необычно? – Менеджер бросил быстрый взгляд на Анну, которая уверенно справлялась с ролью не очень продвинутой, но вполне современной женщины, жаждущей порвать с пошлостью устаревшей морали.

– Полагаю, нас сдерживали остатки глупых предрассудков, – негромко произнес Палыч. – Но с каждым днем мысль заглянуть к вам становилась всё более и более…

– Интригующей.

– Скорее, навязчивой. В последнее время мы с Ритой практически не говорили ни о чем другом. Нам очень хотелось…

– Попробовать.

– А тут как раз подоспела годовщина нашего знакомства. – Палыч бросил на молодую женщину влюбленный взгляд. – Мы еще не заключили даже временного партнерства, но не против добавить в отношения немного романтики. Такого, знаете, пиратства.

– Это очаровательно.

– У вас красивая улыбка.

Метрдотель ответил наемнику не очень долгим, но много чего обещающим взглядом, после чего вернулся к делам.

– Надеюсь, вы понимаете, что у нас абсолютно легальный бизнес? Клуб «Капитан Кук» является одним из старейших заведений подобного рода в городе, мы зарегистрированы в муниципалитете и платим все полагающиеся налоги.

– Мы с Ритой не посещаем сомнительные места.

– Прекрасное правило. – Метрдотель ненавязчиво накрыл ладонью руку Палыча. В ответ мускулистый наемник выдал очередную дозу обаяния. – Мы гарантируем чистоту и здоровье своих временных сотрудников, гарантируем, что все они – добровольцы, у нас с этим строго. И гарантируем, что процедура отделения происходит совершенно безболезненно. – Не отпуская Палыча, метрдотель послал томный взгляд Анне. Женщина ответила игривой улыбкой. – На сколько персон планируется пиршество?

– Мы хотели посидеть вдвоем. При свечах.

– Как в кино, – добавила Анна.

– Тогда вам лучше ограничиться рукой, – посоветовал метрдотель. – А для первого раза я рекомендовал бы запечь ее с сыром и прованскими травами. Блюдо на двоих подается с молодым картофелем и спаржей.

– Вино?

– Некоторые знатоки уверяют, что к руке идеально красное сицилийское, но лично я посоветовал бы шардоне. Оно идеально для первого раза, поскольку превосходно оттеняет необычный вкус блюда.

– Вы нас уговорили.

– Я не прощаюсь.

Метрдотель пожал руку наемника, улыбнулся Анне и чуть пританцовывая отправился распорядиться.

– Меня сейчас стошнит, – прошептала женщина.

– Прекрасно тебя понимаю.

Они выглядели согласно легенде: парочка из среднего класса. Одежда недорогая, но с претензией, не самая дешевая бижутерия у Анны, не самые дешевые часы у Палыча. Они казались заурядными посетителями, обменивающимися впечатлениями от необычного заведения, и в какой-то мере так оно и было.

– Я не верю, что всё это происходит на самом деле. Не верю… не могу поверить, что подобное возможно. Они едят друг друга! И платят налоги!

– Официально к ним не придраться, – угрюмо произнес Палыч, стараясь говорить едва различимым шепотом. – Все местные «добровольцы» или мигранты, или нищие, они подписывают контракт…

– Я не верю, что люди едят других людей. Приходят в ресторан, заказывают чью-то руку или ногу… – А в следующее мгновение Анну перекосило: до нее дошло то, о чем Палыч запрещал себе думать с тех самых пор, как узнал, какой именно клуб принадлежит Иксуеву, на которого перед смертью указала старшая медсестра. – А не может получиться так, что Костю купили… – У молодой женщины перехватило дыхание. – Что Костю купили для…

Она представила блюдо, на котором покоится аккуратно поджаренный ребенок, обложенный молодым картофелем и спаржей, представила лощеного метрдотеля, с улыбочкой предлагающего дорогим гостям бутылку белого, представила, как умелый официант начинает разделку блюда…

Видение оказалось настолько ярким и ужасным, что Анна не сразу поняла, о чем говорит наемник.

– Здесь все помешаны на выгоде, а младенец стоит гораздо больше, чем самое дорогое блюдо. – С уверенностью, которой у него в действительности не было, произнес мужчина. – К тому же Иксуев постоянно покупал у Кулечкиной младенцев, что косвенно свидетельствует о наличии канала сбыта.

«Надеюсь, не через кухню…»

Медсестра клялась, что Иксуев детей не ест, во всяком случае не всех, а устраивает им фальшивые метрики от суррогатных матерей и перепродает «абсолютам» – безбашенным приверженцам полной свободы, которые пока не обзавелись серьезным лобби в парламенте, а потому не имели доступа к системе «Счастливый дом».

Из-за наличия метрики Дохлый и не смог вычислить Костю – не знал, кого искать, а потому выйти на след ребенка можно было только с помощью организатора преступления.

– Как ты собираешься добраться до Иксуева? – поинтересовалась женщина, отворачиваясь от соседнего столика, на который как раз выставили жареные уши с медом. – Это его заведение, и тут его охрана.

Ответить наемник не успел.

– А он сам