- Помню.

   - Ключ и брелок - бронзовые. Сигнал дают хороший, не пропустишь. Мусора вокруг нет - я вычистил всё. Или ты думал, что я металлоискатель и вправду для поисков клада купил? - Вовка снова усмехнулся, и закашлялся, - Что теперь с бабками делать - решать тебе. Они твои. Только учти, что с тобой обязательно кто-то из этих поедет, и смотри внимательно по сторонам - могут быть ещё люди. Да, скорее всего, так и будет - обеспечат подстраховку... Надумаешь себе оставить - беги из страны и заляг где-нибудь. Денег хватит. Только не светись сильно, не трать большие суммы сразу. Для начала полгода в гостиницах перекантуйся, при чём в разных. Имя смени. За меня не думай, меня эти деньги всё равно уже не спасут, не зависимо от того отдашь ты их Михалычу или нет, - он замолчал, задумавшись, а затем добавил: - И прости меня за всё, друг.

   - Боюсь, что меня эти деньги теперь тоже не спасут. Ни меня, ни Олю.

   - То есть? Какую Олю? Причём здесь Оля?! - Вовка явно не ожидал такого поворота.

   - Ту самую, у которой Михалыч, деда убил вчера ночью, когда тебя пытался разыскать.

   - Как убил? - пробормотал он, видимо, не в силах в это поверить, - Как убил?! - теперь уже во всё горло кричал тот, - Сука! Тварь! Порву!!! - но осознавая собственное бессилие, упал на пол и тихо шептал:

  - Прости меня, Серый, прости друг. Знал бы, давно бы пулю себе в лоб пустил. Господи... Прости!

   Со скрипом отворилась дверь, и яркий свет вновь заполнил холодильник.

   - О! Ну, вижу, вы тут уже обо всём договорились, - довольно и очень доброжелательно пропел хрипящий голос Михалыча, - Идём, Серёжа, а то мы тебя заждались. А Вова с Олей пока здесь подождут.

   Я встал. Вовка, вытирая слёзы, и кривясь от боли, тоже поднялся на ноги.

   - Прощай, Серый, и прости ещё раз, если сможешь, конечно, - он глядел мне прямо в глаза и в этот момент я понял, что говорю с этим человеком последний раз в жизни.

  Я обнял его, тот застонал от боли - видимо, рёбра были сломаны, - но тут же крепко прижал меня к себе, громко сопя носом у меня под ухом.

   - Прощаю, брат, - сквозь комок в горле, выдавил я и Вовка ещё сильнее сжал объятия.

   - Ну, я, мля, сейчас расплачусь! - захохотал Михалыч, - Чё вы все друг с другом прощаетесь-то? Я что вам тут, зверь какой? Это бизнес, друзья! Вы мне деньги, я вам жизнь. Всё просто! И разошлись! Мне вас убирать никакого резона! Сами подумайте!

   Я ещё раз взглянул на Вовку и вышел.

   - Ольга где?

   - Чай с плюшками пьёт! - вдруг завёлся Михалыч, закрыв дверь холодильника и задвинув засов, - Ты за кого нас тут держишь? Объясни! Я твоему другу хорошие деньги заплатил, чтобы он работу свою сделал, а он, мало того, что не сделал нихрена, так ещё и на бабки меня прокинуть решил! На хорошие бабки, Серёжа! На большие! Так кто в этой ситуации не прав? Ну, объясни мне! А то вы тут все такие мудрые и хмурые, прощаетесь друг с другом, а я - Кощей злой, только и думаю, как бы вас всех со свету сжить. Месть страшную затеял... Я деловой человек, Серёжа! Бабки мои верните и гуляйте вальсом! Мне ещё с вашими трупами возиться не хватало! Дурдом!

   Он плюнул на пол и кивнул в сторону выхода:

   - Шагай, давай. Говорить с тобой буду.

  В принципе, в его словах была доля истины. Какой резон нас убирать? Как свидетелей? Но свидетелей чего? Похищения? Так с теми деньгами в нашем коррумпированном государстве не проблема откупиться от такой нелепой статьи, которую, кстати, ещё и доказать надо. Нанесение тяжких телесных? Вовка в милицию не сунется. Оля? Думаю, если не убьют Вовку, нас с Олей тоже не тронут.

   - Он тебе сказал, где бабки?

   Я промолчал.

   - Знаю, что сказал. Поедешь с Генчиком. У тебя есть два часа, чтобы спасти друга и три, чтобы живой осталась подруга. Вопросы?

   - Я сам поеду.

   - Сам ты не поедешь. Не обсуждается. Ещё вопросы?

   - Я поеду один! - продолжал настаивать я.

   - Земляк, тебе не кажется, что ты немного не в том положении, чтобы условия мне ставить? Или у девки пальцы на руках лишние? Так мы можем подправить! У нас Генчик мастер маникюра!

   Я тяжело вздохнул и кивнул, поняв, что спорить с ним бесполезно.

   - Я хочу с ней поговорить.

   - Говори! Кто не даёт? Только отсчёт времени уже начался, не забывай.

   Олю держали в другом холодильнике. Когда дверь открыли, она подбежала ко мне и, обняв, расплакалась.

   - Её-то для чего тут заперли? - обратился я к Михалычу.

   - Тебя, сука, забыли спросить! - взвился всюду шатающийся за нами Генчик с 'Тулой' на плече.

   Михалыч же просто улыбнулся и постучал пальцем по циферблату наручных часов, грубо намекая на то, что время уходит.

   Я тут же переключил внимание на Олю:

   - Потерпи немного. Не долго осталось. Я уеду на час-полтора, не больше. Когда вернусь, заберу вас с Вовкой и всё забудем как страшный сон. Потерпи, пожалуйста!

   Она часто заморгала, по щекам крупными каплями текли слёзы. Я обнял её ещё раз, зарываясь пальцами в густые рыжие волосы, от пьянящего запаха которых кружилась голова.

   - Слышь, надо было сначала этих в холодильнике закрыть! - резанул слух гогочущий голос Генчика, - Можно было бы даже видео снимать! Немцы бы на говно изошли от зависти!

   В следующее мгновение, я, не отдавая себе отчёт в том, что творю, развернулся на голос и, увидев скалящееся лицо Генчика, правой рукой наотмашь двинул в лицо. Удар пришёлся точно в нос. Что-то отчётливо хрустнуло. Левый кулак уже добивал заваливающегося на бок противника в нижнюю челюсть. Раздался жуткий вой. В кулаках расплылась тугая боль.

   - У-у-у-у! Су-у-укааа! Тварь! Порву, мразь! - вопил Генчик, сквозь рыдания, однако подниматься с пола не торопился, держась обеими руками за нос. На пол обильно стекала густая кровь.

   - Хайло завали и скажи Славику, чтобы готовился ехать, - Михалыч, не отводя взгляда, зло смотрел на меня, но продолжал говорить с Генчиком: - Здесь останешься. Бабу стеречь будешь, - и расплылся в довольной улыбке.

   - Если