- Больше.

  - А?

  - Думаю, больше трёхсот лет прошло. Может даже больше пятисот!

  - Ну, так, тем более! И с чего ты вообще взял, что сын этот наследство своё не нашёл? Может, он его сразу и прикарманил по-тихому?

  - А с того, Вова, что надписи на бревне до сих пор не было видно! Она проявилась после того, как мы его своим фосфором драгоценным закоптили! Видимо, что-то полезное всё-таки выпили. А значит, никто этот текст никогда не читал - ни сын, ни дочь, ни 'враг дивий'. Врубаешься, Ватсон?

  - Это почему же сразу Ватсон? - недоумённо, и даже с какой-то нелепой обидой, уставился на меня Вовчик.

  - Потому что Холмса из тебя не получается!

  То ли мой друг очень уж уважал старину Холмса, то ли за что-то откровенно недолюбливал Ватсона, а может просто я не достаточно убедил его в правильности своих суждений, но после этих слов он засопел носом, побагровел и, резко развернувшись на месте, быстро пошёл к выходу. Я некоторое время постоял, закусив губу и глядя ему вслед, затем ещё несколько раз перечитал написанное, стараясь разглядеть непроявившиеся места, и заковылял к выходу следом за другом.

  Чуть позже у Вовки всё-таки возник интерес к кладу. Случилось это где-то месяц спустя, после того, как он узнал что такое 'гривны'. Как-то вечером я сидел поглощённый подготовкой к контрольной по математике. В дверь очень настойчиво позвонили. Едва щёлкнув замком, я был откинут в сторону распахивающейся дверью и в прихожую ввалился запыхавшийся друг. Он прискакал ко мне с журналом подмышкой и, активно жестикулируя, вдохновлено принялся рассказывать, что гривны - это такие золотые слитки, которые служили на Руси деньгами и, в доказательство своих слов, раскрыл потрёпанный журнал 'Огонёк', внутри которого имелись фотографии какой-то музейной экспозиции драгоценностей. Гривны там тоже присутствовали, и, скажу я вам, они таки внушали уважение!

  Мы, не медля, нашли в школьном географическом атласе реку Дон. Мало того, что от нас она протекала достаточно далеко, чтобы иметь возможность смотаться за кладом туда и обратно за один день, так ещё и оказалось, что слишком уж эта река большая, а потому, разобраться где именно богатенький папаша зарыл несметные сокровища, было практически невозможно. А в том, что сокровища были несметными, сомневаться теперь уже не приходилось.

  Всего за пару походов в библиотеку мы смогли перевести на современный русский язык практически весь текст послания. Выходило, что написано оно было неким богатеньким отцом и адресовано своему любимому сыну. Предусмотрительный папаша спрятал сыновье наследство от нашествия монгол и от сборщиков налогов, а состоял этот клад из золотых гривен, соболиных или куньих мехов и прочих драгоценностей с украшениями. Хранилось это добро в двух разных сосудах - глиняном горшке и берестяной кубышке.

  Вначале энтузиазма мы не теряли и готовились к опасной экспедиции на берега славной российской реки, попутно предполагая, на каком её участке могли случаться глады, моры и алчба, упомянутые в чердачных письменах. Но, с течением времени, запас этого самого энтузиазма становился всё меньше, а с неминуемым наступлением пубертатного периода и приходом ночных поллюций, этот самый энтузиазм и вовсе переключился на лиц противоположного пола. Думы в буйных головушках поселились несколько иного характера, и об экспедиции пришлось забыть на несколько долгих лет.

  Глава 3. Вовка

  Шли годы. Какое-то время мы с Вовкой оставались хорошими друзьями, но с возрастом в наших жизнях стали возникать кардинально различные интересы, которые постепенно отдаляли друг от друга, а пришедшая вскоре, на смену беззаботному детству, воинская повинность и вовсе развела по разным городам. Вовка поступил в какое-то высшее военное училище в соседнем с нами областном центре, а я, так и не решившись продаться модным, прибыльным профессиям, закосил от армии, и уехал в столицу, окунувшись с головой в любимое занятие - музыку.

  Вот только хорошего музыканта, несмотря на огромное желание, из меня не вышло, и я организовал собственную студию звукозаписи, которая со временем стала приносить сносный доход, позволяя получать удовольствие от процесса зарабатывания денег. Мои родители переехали жить за город в бабушкин дом, а нашу квартиру сдали вместе с мебелью каким-то очень дальним родственникам, о которых я до этого даже не слышал.

  О Вовке и о его судьбе я теперь практически ничего не знал, кроме того, что с армией у него не сложилось, и военное училище он бросил ещё на третьем курсе. В общем, 'Третья мировая' так и не наступила, клад не искали, а водородную бомбу смастерить как-то руки не дошли...

  Следующая встреча с другом произошла прямо в нашем старом доме, когда я приехал в родной город, чтобы помочь родителям с приватизацией жилья. Некоторые необходимые документы хранились в квартире, и мне пришлось потревожить нынешних обитателей родного жилища. Обитатели оказались весьма приветливыми людьми с придурковатой внешностью и ярко выраженным чувством благодарности за предоставленную возможность жить за небольшие деньги в тихом центре. За чашкой чая они поведали мне, что на прошлой неделе ЖЭК нанял подрядчиков и начал перекрывать прохудившуюся крышу, и что деньги на этот ремонт собрали всем домом сами жильцы. А ещё сосед за стеной на балконе козу завёл, которая блеет на весь двор, а уж пахнет так вообще на всю округу.

  Я сидел на родной кухне и практически не слушал щебетания квартиросъёмщицы, рассматривая старую мебель, краска на которой немного выгорела от времени и стала не такой насыщенной, как пятнадцать лет назад. Глядя на водопроводный кран, который не менялся уже лет двадцать, пытался прикинуть, сколько же раз я своими маленькими детскими ручонками откручивал его, чтобы напиться прохладной воды после долгой беготни в 'казаки-разбойники' на горячем асфальте двора. Я понимающе кивал головой, делая вид, что слушаю, а когда кивать надоело, поблагодарил за чай, попрощался и вышел на лестничную клетку, едва не сбив с ног какого-то пьяницу. У того выпал из рук дымящийся окурок и он, весьма доходчиво объяснив кто я и в какую сторону мне следует немедленно пройти, поднял его с пола и поплёлся дальше по лестнице наверх. Тихо извинившись, я заковылял вниз, а, спустившись на два пролёта, услышал хриплый голос алкаша:

  - Серый! Это ты, что ли, был?

  Я замер. На мгновение воцарилась тишина. Вопрошающий явно ждал ответной реакции, но я никак не решался отвечать - тут же возникшая чудовищная догадка могла подтвердиться, а мне этого очень не хотелось. Ждать пришлось не долго, сверху послышались шаркающие шаги и, когда опухшее, небритое лицо показалось в поле зрения, я не сразу узнал в нём Вовку. Беззубый