Я направился к этой мусорке. Чем ближе я подходил, тем сильнее к запаху тухлятины примешивался ещё какой-то. Когда до баков осталось шагов двадцать, я вдруг увидел. К крышке бака сбоку прилепилось чёрное перо. Я уже собрался вытряхнуть мусор и выяснить, что там за птица скрывается, как вдруг дверь открылась и на крылечке нарисовался молодой милиционер.
– Эй, что ты там делаешь? – крикнул он. – А ну, прекрати!
Молодой двинулся ко мне.
Бак уже почти подался, ещё секунда – и всё содержимое окажется на траве. И я узнаю, что это за птица…
– Стреляю! – неожиданно крикнул молодой.
Я осторожно, не делая резких движений, повернулся в его сторону. Он меня надул. Стоял с перепуганной рожей, а пистолета так и не достал. На его крик из дома вышел старший.
– Чего орёшь? – спросил он.
– Парень в бак лезет.
– А тебе что? Может, он решил позавтракать?
– Не знаю… – Молодой расслабился. – А вдруг он там ищет чего-нибудь?
– Если он там чего и найдёт, то лишь пару яблочных огрызков. Хотя…
Старший посмотрел на меня, подумал исказал:
– А вообще-то ты прав. Нечего ему в бак лезть. Вдруг там какие-нибудь улики? А ну, вали отсюда!
И старший похлопал по кобуре.
Я сделал вид, что испугался. Вздрогнул и потрусил к калитке. Милиционеры вернулись в дом.
За калиткой я посмотрел направо, посмотрел налево. Решил возвращаться тем же путём, что и пришёл.
Овчарка продолжала лежать на сиденье. Пробегая мимо машины, я услышал, как она тихонечко поскуливает. Я прекрасно знал, что означает это поскуливание. Так поскуливает собака, которой внезапно очень захотелось в туалет, но которая смертельно боится нарушить приказ своего хозяина оставаться на месте.
Безмозглая тварь. Преданная, но безмозглая. Мне стало её жаль. Я вернулся к машине и сказал:
– Гулять!
Овчарка мгновенно выскочила из автомобиля и рванула к газону. Я отправился дальше.
Я не знал, что мне предпринять. Ничего серьёзного я так и не нашёл. Кучка перьев. Кучка вороньих перьев и мальчишка, который качался себе на качелях, а потом взял и с ума сошёл. И стал седой за одну ночь.
Всё могло быть. Я шагал, размышляя, что мне дальше делать. Как себя вести. Едва начатое расследование уже провалилось. И если говорить честно…
Внезапно я услышал за спиной быстрые лёгкие шаги. Кто-то бежал за мной и очень старался меня догнать. Я сделал вид, что шагов этих не слышу, а когда они приблизились уже на опасное расстояние, сделал обманное движение вправо и резко развернулся.
Это была овчарка. Овчарка остановилась и тупо на меня уставилась.
– Чего надо? – спросил я. – Ещё тебе что-нибудь приказать?
Овчарка принялась мучительно думать. Мозги её скрипели, выполняя непривычную работу. После почти минутного раздумья овчарка завыла.
Она выла на меня.
Собака выла всю ночь под окном, все прекрасно знают, что случается потом.
9
Чердак
С чего я вдруг полез на чердак? Всё очень просто. Чердак в доме – самое загадочное место. Самое тайное, редко посещаемое и тёмное. Мне кажется, что для любого зла чердак гораздо привлекательнее, чем тот же подвал. В подвал всегда легко спуститься, залезть на чердак гораздо сложнее. А если ещё чердак заколочен… На таком чердаке обязательно будут происходить всевозможные неприятные вещи. Там наверняка поселятся летучие мыши, совьют гнездо осы-убийцы или ещё какие-нибудь малоприятные твари. Такой чердак – первое место, где надо искать опасность.
Но я бы, конечно, так и не собрался обследовать чердак, если бы не одно обстоятельство: утром, за завтраком Ли сказала, будто ей послышалось, что ночью кто-то бродил у неё над головой. Ма сказала, что Ли всё это приснилось, а Па предположил, что это, наверное, мыши или крысы. Я же подумал, что крысы крысами, а чердак обследовать всё-таки не помешает.
С утра я вышел на улицу и не спеша направился к молочному заводу. Завод находился в противоположной части города, и, чтобы добраться до него, мне пришлось обойти вокруг холма. Сокращать путь и пробираться через верхушку холма мне не хотелось. Я не стал ломиться через главный вход и двинулся сразу к служебной калитке.
Из сторожевой будки высунулся седой ирландский волкодав. С волкодавом связываться не хотелось, опасная животюга. Конечно, у меня в кармане есть молотый перец, красный и чёрный пополам. Но лучше миром.
– Пропустил бы, – сказал я волкодаву. – Хорошая собака.
Волкодав задумчиво повертел хвостом, потом отодвинулся в сторону. Всегда я умел находить общий язык с собаками.
Я вошёл на территорию завода. То, что мне было нужно, располагалось справа. Это были большие баки, куда сливали прокисшую и уже ни к чему не пригодную сыворотку. Раз в неделю эти баки вывозили и сливали в озеро. Запах был точно такой, как у дохлой кошки. Я поморщился, унял тошнотворные рефлексы, набрал в лёгкие побольше воздуха, а затем зачерпнул палкой из бака жёлтой бурды вперемешку с червями и наполнил ею пакет. Пакет поместил в другой пакет, а затем в третий, но запах пробивался, пришлось закрыть всё это ещё и в банку. И всё равно – крепкий устойчивый запах дохлой кошки. С таким запахом дома лучше не появляться. Впрочем, я и не собирался возвращаться домой до вечера.
Волкодав на проходной в этот раз на меня даже не посмотрел, сразу спрятался в своей будке.
До дома я добирался несколько дольше. Чтобы не пугать прохожих, пришлось пробираться по различным закоулкам и кустам. И то – возле трамвайного депо от меня шарахнулась дама с двумя болонками, а возле церкви я напугал старушку. Улицу Розы я обогнул с тыла и в нашу усадьбу пробрался через подкоп под изгородью.
Бакс встретил меня в саду, но сразу же принюхался и убрался куда-то в кусты, хотя собаки и любят всякую тухлятину, но дух, исходящий от меня, не смог выдержать даже Бакс. Это было хорошим знаком. Значит, большинство существ с обостренным нюхом даже не подойдут к источнику такого запаха.
Возле веранды меня увидела Ли. Она сразу же сморщилась и спросила:
– Ты где был? На помойке, что ли? Воняет как… как не знаю отчего…
– На молокозаводе был, – объяснил я. – Опарышей накопал, пойду сегодня на зорьке на озеро…
– Ты же вроде на рыбалку никогда не ходил?
– Часы, проведённые на рыбалке, не идут в счёт жизни, – изрёк я. – А я у одного пацана лодку арендовал. Рыбки вяленой хочицца.
– А у родителей отпросился? – прищурилась Ли.
– Не отпустят, – вздохнул я. – Ты им ничего не говори, может, они и не заметят…
– Я-то не скажу, но всё это будет на твоей совести.
– Моя совесть с удовольствием примет ещё одно отягощение, – ответил я. – Хочешь на опарышей посмотреть? Такие жирные, аппетитные…
Ли плюнула и пошла в сад, бродить под яблонями и повторять вслух для лучшего запоминания математические формулы – она готовилась
