Лишь когда Мия оказалась рядом с ним, обхватив маленькими ладошками его руку, я ахнула, увидев, что руки и рубашка Нефрита были в крови, а сам Бер был такой же бледный и сосредоточенный, как Север и Лютый.
-..Я не ранен, девочка, не ранен… — пробормотал с какой-то долей смущения и умиления Нефрит, сгибаясь вниз, чтобы обнять Мию, поднимая её над полом, как несколько минут назад это делал его брат Север. Обхватив обеими руками хрупкое тело, Нефрит склонился, уткнувшись в шею девушки и втянув ее аромат глубоко и жадно, задержав в себе воздух и легко целуя в шею, пробормотав что-то на своем языке приглушенно и проникновенно.
…Только бы это не было извинением!!
Боже! Я медленно, но верно сходила с ума, вдруг подумав о том, что, если вина Нефрита будет хоть частично доказана…если она имело место быть…то неужели Мие не безопасно находится рядом с ним?'..
— Не брата кровь. Человеческая… — тихо проговорил Север, глядя на своего брата и жену в его руках, но не кидаясь выковыривать Мию, что лично меня очень сильно успокаивало, даже когда Нефрит, не отпуская девушки, медленно прошагал вперед, тяжело опустившись на один из стульев, словно вся тяжесть мира легла на его широкие плечи.
— …нам нужно поговорить, брат… — снова произнес Север тихо и отрывисто, словно ему было больно от этих слов, на что Нефрит лишь кивнул головой в полном согласии:
— Нужно, брат мой. Время пришло. _.
Я закрыла глаза, тяжело сглотнув горечь, которая поднималась изнутри, выталкивая наружу мои горькие слезы.
Пожалуйста, пусть все это будет неправда!
Пусть Нефрит не будет виноват ни в чем!
В комнате снова повисло колючее молчание, и лишь одна Мия не говорила ничего, но всем давала понять, что она полностью доверяет Нефриту, не спеша уходить от него, и свернувшись на груди мужчины, словно котенок, положив одну маленькую ладошку туда, где стучало сердце Бера, а вторую протянув Северу.
Она была словно маленький хрупкий мост между братьями, когда Север обхватил большой ладонью ручку своей жены, опустившись тяжело рядом с братом и усевшись прямо на пол.
В больших глубоких глазах Мии не было мольбы о жалости.
Она смотрела уверенно и вместе с тем мягко в глаза Севера, в которых плескалась боль и растерянность.
Двое огромных мужчин, держались за одну маленькую хрупкую девушку, сповно утопающие за плот, и каждый находил в ней силу и уверенность, тепло и любовь, которая поражала меня каждый день, привязывая к этой большеглазой кукле все сильнее и сильнее. Мия была словно неисчерпаемый сосуд ласки и любви, в которую каждый из Беров окунался с головой, не боясь, что когда-нибудь достигнет дна.
Глядя на эту троицу во все глаза, и боясь расковырять в себе еще больше мыслей, которые меня пугали и отворачивали от себя самой, я даже не заметила, как Лютый снова оказался рядом, легко обвивая меня своими руками и увлекая за собой на свободный стул, куда он уселся. разместив меня на своих коленях. И, если бы эта ситуация вокруг нас не была такой жуткой и гнетущей, то сейчас я бы вся разомлела и растаяла от этого жеста, когда я чувствовала себя хрупкой, защищенной. и такой важной для него.
Прижавшись к горячей мощной груди, от которой веяло ароматом лютого мороза и колкой вьюги, я чувствовала себя в полном раю и за той самой каменной стеной, о которой мечтают все девушки. Вот только в моем случае это была скорее ледяная глыба.
Какое-то время все молчали, погрузившись каждый в свои тяжелые мысли, когда Нефрит неожиданно проговорил приглушенно и чуть хрипло, когда кончики его губ дрогнули в нежной, но грустной улыбке, обращаясь к Северу. что сидел у его ног на полу, держа за руку Мию:
— …брат, ты помнишь нашего деда?…
Я удивленно моргнула, покосившись на Лютого, который сидел спокойно и вполне себе расслаблено, не спеша устраивать допрос с пристрастием, задавая какие-то конкретные вопросы, чтобы, наконец. все понять и расставить все точки над И.
Единственное, по чему можно было определить, что это не простая светская беседа двух родственников, так это то, что чувствительные ноздри Лютого чуть подрагивали, видимо особо тщательно принюхиваясь буквально к каждому слову Нефрита, чтобы отыскать в них даже каплю скрытого смысла.
— Конечно, — кивнул Север, чуть улыбнувшись, — разве можно его забыть?…
— Все вокруг считали его сумасшедшим и обходили стороной пещеру, которую дед выбрал для своего дома…даже мой отец… — Нефрит опустил длинные ресницы, пряча взгляд, но не в силах скрыть того, что ему было неприятно и стыдно от этого факта, отчего Мия прижалась щекой к его груди, поддерживая и успокаивая своим теплом и мягкий присутствием рядом.
Прежде чем продолжить, Нефрит снова помолчал, словно собираясь с мыслями:
— Знаешь, я всегда не понимал, как можно стыдиться собственного отца, пока не вырос…я не понимал того, почему мой отец стыдиться деда. Того, кто был гением своего рода. Того, кто знал обо всем на свете, не боясь объединять знания людей и Берсерков. Ты помнишь. как он лечил наших раненных воинов. которые возвращались с жуткими ранами? — снова обратился Нефрит к Северу, который кивал головой, погрузившись в воспоминания вместе со своим братом, — Никто никогда не спрашивал его. чем он всех лечил, и почему даже смертельно раненные Беры выживали и снова рвались в бой. Дед был частью рода и отчасти даже Хранителем…он знал столько всего необыкновенного, когда своим детским разумом я не понимал, было ли это все правдой, или дед рассказывал мне фантастические сказки, которые я потом видел во снах…
— Ты всегда был рядом с ним… — тихо проговорил Север, переплетаясь пальцами с Мией, но глядя в зеленые глаза своего брата, который улыбнулся шире, делая это открыто, но снова не удержав сквозящей грусти и огромного детского одиночества:
— Где я мог быть еще, пока мой отец занимался тем, что натравливал воинов друг на друга, развлекаясь этим? Пока он строил из себя правую руку единственного мудрого правителя Алмаза, не понимая, что не стоил даже мизинца своего старшего брата…Я был с
