— Какая милая девушка, да? Жаль только, что ее искренняя забота закончилась для меня так плачевно! Вот только знаешь, мой дорогой муж, — я снова наклонилась, чтобы в этот раз достать свое термобелье, — почему-то мне кажется, что она рассчитывала на совершенно иной исход моего фееричного кофепития. Подсказать какой именно, или сам догадаешься?….
Лютый ничего не ответил, подавшись вперед и усаживаясь на свой упругий обнаженный зад, сверля меня глазами, в которых переплеталось явное недовольство и…желание.
Я молчала какое-то время, ожидая от него хоть чего-нибудь, продолжая медленно одеваться, и обернулась, уже застегивая на себе куртку поверх штанов:
— ….Кстати. как у вас людей хоронят?….
Лютый смерил меня язвительно-горячим взглядом, холодно усмехнувшись и поднимаясь на ноги,
— Никак. Выбрасываем их в океан. Рыбы разбираются.
— Ты серьезно?!..
— Конечно.
Я вся скривилась, внутренне содрогнувшись и стараясь не представлять себе этого варварского мероприятия.
— Фу, господи!.. это же просто ужасно! Никакого уважения и я…
— Злата. Это сделала не Луна.
Опять лопатой по самому больному, да? А ведь еще мужем называется!
— Откуда ты знаешь? — рыкнула я. устав от того, что не могла добиться от Лютого ничего вразумительного, кроме того. что он просто ЧУВСТВОВАЛ ее невиновность и все Разве это аргумент?!
Разве Беры на самом деле не умеют лгать?!
Да и какой она Бер? Она же девушка!
ДЕ-ВУШ-КА!
При чем еще девушка, которая, весьма очевидно, не ровно дышала по отношению к Лютому.
По мне так все ее порывы и логика были просто налицо.
К гадалке ходить не нужно было, выковыривая ее рядом с замерзшими в ледниках мамонтами.
— Кажется. ты забыла, что мы чувствуем ложь. — начал было Лютый подчеркнуто спокойно и очень вразумительно, вот только моего терпения слушать это уже не осталось.
— Ты мой муж, Лютый! Понимаешь?! МУЖ! Ты меня должен защищать! Не её!
Когда Лютый нахмурился. и его руки сжались в кулаки, мне уже не было страшно.
— Я за тобой должна быть. как за этим чертовым ледником!
— …разве я тебя не защищаю? — от напряжения в голосе Лютого ледники должны были зазвенеть и рухнуть нам на головы. захоронив под собой всё и всех. — я лишь говорю, что нельзя обвинять того. против кого нет доказательств.
— Но ты даже не сомневаешься в ней!
Оттого. как хрустнули его челюсти и клацнули зубы, я вздрогнула, но уже не могла остановиться.
— Послушай меня. Злата. У нас, Беров, своя система правосудия и свои методы узнавать правду. Единая кровь наших предков говорит в нас гораздо сильнее слов и даже нюха. Я могу чувствовать состояние моего брата, даже если буду находиться за много километров от него. Дело не в нюхе…в ощущениях. Это сложно пережать словами, и невозможно понять людям. Ты можешь сомневаться в Луне….но как ты можешь сомневаться во мне?…
Я застыла, тяжело сглотнув, боясь поверить в то, что впервые в голосе Лютого дрогнула нотка боли, от которой я окаменела и растерялась настолько, что едва не рухнула на колени на своих все еще ватных, трясущихся ногах.
Неужели это была правда?!
— … Я не сомневаюсь в тебе….
Лютый лишь молча покачал головой, отчего меня бросило в холодный пот.
Ведь я не сомневалась?!
— …Лютый…
— Ты думаешь, что я привязан к ней, больше чем к тебе. Что буду защищать ее даже, если Луна сделает тебе больно, встану на ее сторону. Это не так. Я на стороне правды. Злата….и я никому не позволю обидеть тебя.
Я растеряно застыла на месте, сжимая и разжимая свои руки и понимая, что голова просто идет кругом от эмоций, которые взорвались во мне одновременно.
Восторг Любовь. Эйфория от услышанного лопались во мне, словно фейерверки в новогоднюю ночь, оспепляя и заставляя едва дышать от радости. Но еще было чувство огромного стыда, паники и боязни того, что, не задумываясь, я ранила того, кто еще даже не успел мне до конца открыться.
Лютый молчал, разъедая меня своими глазами, и наверняка чувствуя все то, что творилось во мне, когда послышались гулкие шаги и весьма очевидное чавканье.
Скоро в комнату вплыл наш солнечноглазый Бер, что звучно жевал какую-то зажаренную ножку, которую, вероятно, где-то успел заныкать во льдах от самого Ледяного:
— Вы чего тут шумите, молодежь?…
— Ну-ка не нюхай! — взвизгнула я Янтарю, который выпучил глаза, застыв на месте и смотря по сторонам так, словно из ледяных стен сейчас должны были вылезти какие-нибудь ледяные злобные гномы.
— Кого не нюхай? — растерялся явно Бер.
— Меня!
— Зачем мне тебя нюхать? — совсем уже оторопел мужчина, и я заскрипела зубами, слыша смешок Лютого за спиной:
— Чтобы не ощущать эмоции, мы должны быть мертвы, Золотинка. И, скажу наперед, два зубчика чеснока в наших ноздрях тоже не поможет….Мия пробовала.
Я ошарашено моргнула, едва не прыснув от смеха:
— На Севере?
— На Нефрите…когда он простывал.
Ей-богу, я бы рассмеялась, если бы мимо меня не пронеслась лишь какая-то белесая размытая тень, словно призрак пролетел мимо носа, заставляя испуганно застыть и вытянуться, когда пророкотал голос Ледяного, чья огромная фигура возникала словно из неоткуда рядом с ошалелым Янтарем, чьи глаза скосились на палец Короля, тычущий на обглоданную ножку в зубах ясноглазого Бера:
— ГДЕ ВЗЯЛ?!
— …Так в коШтрюле…..-едва смог выдавить Янтарь, пытаясь говорить набитым ртом, жестикулируя пальцами свободной руки, — …Мия же только что…
— Пошли! Покажешь!
Янтарь и пикнуть не успел, как Ледяной утащил его из комнаты под уставший протяжный выдох Лютого, который что-то пробормотал себе под нос на их родном языке, который нужно срочно начинать учить, если я хотела понимать собственного мужа.
Только нам все-равно было не судьба поговорить, когда комнату осторожно вошел Север, улыбаясь и протягивая руки ко мне, чтобы обнять:
— Моя дорогая сестра, — я покосилась краем глаза на Лютого, чтобы убедиться, что он не кинется на Севера, утопая в горячих объятиях того, кого на самом деле уже считала своим братом, — я рад, что ты вернулась к нам.
— Я тоже, — тихо ответила я, обнимая его в ответ.
— Я проверил всю еду, все в порядке. Мия готовит ранний завтрак, иди к ней, обязательно поешь что-нибудь…
Было такое ощущение, что меня деликатно отправляли из комнаты, или мне просто показалось? Но я послушно кивнула, бросив взгляд на Лютого и выходя в ледяной коридор, надеясь, что не растянусь здесь на первом же шаге на своих нетвердых ногах.
Стыдно было прислушиваться к тому, о чем говорили между собой Беры, я просто шла вперед, раздираемая своими чувствами, когда сердце все еще радостно подпрыгивало от слов Лютого и той новой интонации, которая прозвучала в его голосе впервые так несмело, но так значимо для меня.
Я шла вперед, помня, что кухня где-то дальше по коридору, надеясь, что не пройду мимо
